Фэндом: White Collar
Название: Рожденный в четверг
Автор: Shоlio (Friendshippеr)
Перевод: _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен; фоновый Нил/Элизабет
Жанр: AU, Hurt/Comfort
Рейтинг: PG-13
Персонажи: главным образом Питер, Нил, Элизабет
Объем: ~ 16 000 слов
Саммари: У Питера появляется пара необычных ангелов-хранителей. Сиквел к фику, в котором Элизабет встречает Нила прежде, чем Питера, и становится его сообщницей.
Предупреждения: Aльтернативка! И обратите внимание на пейринг.
От переводчика: необходимая для понимания предысторияКогда-то sholio написала фик "что было бы, если бы Элизабет встретила Нила раньше, чем Питера, и вступила в преступную жизнь вместе с ним"? Фик заставлял о многом задуматься - и был очень грустный. Потому что в самом деле, Эл в роли преступного гения была бы безжалостно практична (и практично безжалостна), все ее аферы были бы идеально организованы, и ничего никогда не пойдет под откос, потому что она предусмотрит всё. (Как сказали автору в комментах, на выборе Элизабет завязана вся предыстория шоу: в сериале она выбрала Питера, и он "выиграл", но будь она на стороне Нила, выиграл бы Нил). Так вот, Питер подбирался все ближе, и Эл уговорила Нила, что он опасен и нужно вывести его из игры - так что они его подставили. Тот фик кончается тем, что Питера выгнали из ФБР, а Нил с Эл затерялись где-то на средиземноморском побережье. Но на такой грустной ноте всё закончиться не могло, так что это - то, что случилось потом
Часть 1Кто родился в понедельник,
Будет беленьким, как мельник.
Кто во вторник — справедливым.
А кто в среду — несчастливым.
Кто в четверг — бродягой вечным...
(детская потешка, русский перевод М. Бородицкой [1] )
Жилье Питера в Толедо представляло собой однокомнатную клетушку на четвертом этаже, с туалетом, работающим через раз, и неистребимым запахом плесени. Он перебивался с места на место, работая в основном ночным охранником на заводах и в подъездах. Это было одним из немногих похожих на охрану правопорядка занятий, которым он еще мог заниматься после увольнения из ФБР.
После подставы Кэффри ему повезло не загреметь в тюрьму. Большая часть его бывших коллег не разговаривали с ним, и Питер, зная, как сам относится к продажным копам, не винил их.
Стоя над ошметками прежней карьеры, он серьезно подумывал попробовать применить свой диплом бухгалтера, но в конце просто не смог. Отчасти потому, что прошло двадцать лет, и он забыл больше математики, чем когда-нибудь знал. А отчасти потому…
Он сам не знал, почему. Он считал своим призванием охрану правопорядка, и, похоже, все еще не мог это отпустить. Хотя это вело его на самое дно рынка рабочих мест. Мест, которые он продолжал терять, потому что пил гораздо больше, чем следовало бы.
Питер понимал, что это ведущая на дно спираль, но недостаточно, чтобы взять себя в руки и вырваться из нее, в основном потому, что не нашел еще стоящей причины. Он задолжал за аренду и подозревал, что скоро его выселят. Уже из третьего места, и он только что потерял место ночного сторожа на складе у реки, потому что не появился там три ночи подряд.
У него было ощущение, что он еще не на дне, и это долгий путь вниз.
Он только что просадил в баре свою последнюю зарплату – он знал, что не стоит, но это были выпивка и товарищество, а сейчас только это и помогало ему прожить еще один день. Полупьяный, поднялся по грязной лестнице в квартиру и остановился при виде двух вещей. Первой было напоминание о необходимости оплатить аренду, пришпиленное к двери. Второй – стоящая на пороге коробка.
Интересно.
Это была небольшая картонная коробка с Амазона, небрежно перехваченная скотчем. На боку черным маркером было написано его имя – ПИТЕР. Больше ничего. Питер осторожно толкнул ее носком ботинка. Она не затикала и не сделала еще чего-то опасного, так что он осторожно открыл ее.
Коробка была набита деньгами. Плоские стопки хрустящих купюр, аккуратно сложенных и перетянутых резинкой, наполняли ее под завязку.
– Какого черта? – вслух произнес Питер.
Он нагнулся ее поднять. Потом передумал. Люди не оставляют просто так коробки с деньгами. Кончилось тем, что он разведал все окрестности, не увидел признаков того, что за его квартирой следят, и только потом забрал коробку в квартиру и водрузил ее на потрескавшийся кухонный стол.
Коробка денег.
Он пролистал стопки купюр и убедился, что это действительно были деньги (двадцатки с непоследовательными номерами, в основном), а не "куклы" из газетной бумаги, скажем. Конечно, они могли быть фальшивыми. Могли быть много чем.
Питер внимательнее присмотрелся к надписи. Буквы были печатными, но в них все равно ощущалось что-то смутно знакомое. Петелька в букве Р, например.
Он не мог доказать это без лаборатории, и полагался лишь на чутье, но чутье Питера говорило ему, что это почерк Нила Кэффри.
– Вот мерзавец, – сказал Питер вслух, отчасти гневно, отчасти восхищенно.
Если Нил оставил деньги здесь, то а) они определенно предназначались Питеру (а не нарококурьер ошибся адресом, например), и б) почти наверняка были крадеными. Минут пять он рассеяно предавался фантазии оставить их и потратить. Оплатить все счета. Починить машину. Может, переехать в район, где каждый день по приходу домой его не поджидали новые художества на стене.
Потом он пришел в чувство и порылся в квартире – она была завалена пустыми пивными банками, грязным бельем и старыми газетами, чтобы переложить деньги во что-то, где не написано его имени. Не без определенного сожаления он бросил их в пакет для продуктов, завернул в другой пакет, чтобы содержимое было неразличимо на первый взгляд, и вышел из квартиры.
Он оставил деньги на крыльце молодежного центра, находящегося в нескольких кварталах вниз по улице, в депрессивной бетонной коробке. Нацарапал «Пожертвование» на обрывке бумаги и оставил перед дверью, где ее должен был найти первый же человек, появившийся в здании утром. При условии, что кто-то не украдет ее раньше, но эй, если кто-то из ребятишек, приходивших сюда, уйдет с ней, им она нужна куда больше, чем Питеру.
Он все еще сомневался – если Кэффри украли эти деньги из банка или что-то в этом роде (и уж однозначно, не заработали честным путем), их нужно было вернуть владельцам. Но у него не было способа узнать их контакты и вернуть их, так что это было наилучшей альтернативой.
Сунув записку в пакет, он вытащил одну пачку двадцаток и, по пути домой, тихо оставил по паре штук рядом с каждым спящим бездомным, что встретил. Для поднятия кармы. Не сегодня-завтра он вполне может стать одним из этих людей.
Последнюю двадцатку он оставил себе и купил на нее пиццу и упаковку пива. Какой смысл быть мучеником, в конце концов.
После пары дней вялого и безрезультатного поиска работы Питер решил собраться с духом, пойти поговорить с хозяином и попытаться уговорить его подождать с оплатой еще месяц. Чем бы это ему не помогло. Но его ждал сюрприз.
– Ваша аренда оплачена. Долг и три месяца вперед.
– Как? – спросил Питер, с сосущим ощущением в животе ощущая, что знает, как. Чего он не знал – почему.
– Милая молодая пара зашла сюда и оплатила, всего пару часов назад.
Угадал. Кэффри вернулся… и играл в какую-то игру. Питер был глубоко раздражен и в то же время заинтригован. Где-то глубоко внутри что-то пробудилось – прежнее любопытство, жажда знать, радостное предвкушение увидеть, сможет ли он разгадать один из ходов Нила и Элизабет, прежде чем они его сделают.
Вернувшись в квартиру – которая, очевидно, была в его распоряжении еще на три месяца, с плесенью на ковре и всем прочим, – Питер достал блокнот и пиво и начал делать заметки. Кэффри в городе, написал он наверху, затем зачеркнул и исправил: Кэффри и Митчелл в городе.
Он перечислил все немногочисленные факты – даты и примерные перемещения, по крайней мере, насколько он мог предположить по коробке на пороге и их визиту к владельцу дома. Вся известная деятельность – немного. Он вытащил из шкафа единственный вещдок, коробку, и убрал со стола стопку газет и пустые пивные бутылки, чтобы водрузить туда ее.
Потом остановился на середине. Ему хотелось смеяться. Ты собираешь дело, Берк. Дело для чего? И почему? Он больше не был копом. Что бы ни задумали Кэффри и Митчелл, и почему бы им ни заинтересовались, он никогда не узнает; он был небольшой частью какого-то гораздо большего плана.
Он знал, что напиваться в подобном настроении – не лучшая идея, но не видел ни единой причины воздержаться – ну, кроме одной, и очень веской: у него закончилось пиво. Он оставил на столе то, что пытался не считать документами по делу, и направился вниз по улице в маленький винный магазин на углу. Это был мрачный вечер, низкое серое небо грозило дождем.
Когда он вернулся, дверь в квартиру была слегка приоткрыта.
Питер пожалел, что у него нет пистолета. Однако у него было предчувствие, кто мог вломиться в его квартиру. Следов взлома не было заметно, хотя он был уверен, что запер дверь перед уходом.
Он поднял слегка звякнувший пакет – можно замахнуться им в противника, если он ошибается – и ногой толкнул дверь.
Он не ошибался. Нил Кэффри прислонился к буфету, просматривая заметки Питера.
– Ты! – сказал Питер.
Нил умиротворяюще поднял руки. Насколько мог судить Питер, он не был вооружен.
– Хочу напомнить, что у тебя нет полномочий меня арестовать.
– Я могу произвести гражданский арест, – сказал Питер. – Ты вломился в мою квартиру.
– Да, – признал Нил. Он оглянулся на полуоткрытое окно, с почти увядшим базиликом на подоконнике. – Тогда я выскочу в окно.
– Мы на четвертом этаже.
– Я хорошо умею выскакивать в окна, – улыбнулся Нил. – Хочешь на это посмотреть, или будешь хорошим хозяином и предложишь мне выпить?
Питер гневно глянул на него. Нил улыбнулся в ответ, невинно и дружелюбно. Питер вздохнул, вытащил из пакета бутылку пива и подошел на расстояние вытянутой руки.
– На.
Нил, не дотрагиваясь до бутылки, глянул на ярлык.
– Знаешь, я не большой любитель пива…
– Ты в моей квартире. В которую вломился. Если хочешь выпить, будешь пить мое пиво. – Питер открыл крышки двух бутылок и поставил одну на стол перед Нилом. Он подумал заблокировать путь к окну, но ему было правда любопытно.
– Что ты здесь делаешь?
– Восхищаюсь твоей бумажной работой, в основном. – Нил махнул на блокнот. – Очень тщательно.
– Всегда документируй всё, – сказал Питер. – Где милая мисс Митчел?
– Миссис Кэффри, – поправил его Нил. – Недалеко.
Вероятно, на крыше здания напротив со снайперской винтовкой, нервно глянул на окно Питер. Потом прижал Нила взглядом.
– Ладно, давай к делу, Кэффри. Ты в моей квартире, которую только что оплатил. Пьешь мое пиво, за которое не платил. Что тебе нужно?
– Может, я просто хотел поздороваться, – предположил Нил.
– Ну-ну. Если пытаешься во что-то меня втянуть, можешь не стараться, – бросил Питер. – Я больше не в ФБР. У меня нет ничего, что ты мог бы хотеть.
Нил выглядел неловко; нет, даже больше – виновато.
– Да, насчет этого. Дело в том, что мы, вроде как. Сожалеем. Что ты потерял работу.
И стоило бы, было первой мыслью Питера, но, что ж… забавно, но он не держал на них зла за это, не больше чем, наверное, они бы затаили злобу, удайся ему поймать одного или обоих и упрятать в тюрьму. Они просто делали то, что делали, как и он сам. Они обыграли его честно и справедливо (ну, вообще-то, через коварную манипуляцию, но это была их козырная карта, и это он не был достаточно сообразителен, чтобы раскусить их игру вовремя).
Нил по-прежнему нервно смотрел на него.
– Дай-ка уложить это в голове, – сказал Питер. – Вы дали мне коробку денег как – не знаю, какую-то нелепую форму извинения?
– Не совсем, – быстро сказал Нил. – У тебя были небольшие проблемы с тем, чтобы, э, снова встать на ноги после потери работы. Мы хотели помочь. Вот и всё.
Питер неверяще уставился на него.
– Вы двое шпионите за мной?
– Конечно нет, – в усмешке Нила не было раскаяния. – Скорее, проверяем.
– Я правда должен тебя арестовать.
– Окно, – многозначительно сказал Нил.
– Я не приму краденые деньги, Кэффри. Ни при каких обстоятельствах. Забудь об этом.
– Мы поняли, когда ты их отдал, – сказал Нил. – Поэтому и заплатили прямо за аренду.
– Думаете, что загнали меня в угол, да?
Нил закатил глаза.
– Это подарок, Питер. Ты понимаешь, что такое подарок, да? Я даю тебе что-то, ты говоришь спасибо…
– А теперь мы еще и по именам, – Питер глотнул пива. Это было необходимо для подержания разговора. – Чудесно.
Нил улыбнулся, тоже глотнул пива, скорчил гримасу и отставил бутылку.
– Знаешь, я собирался просто заглянуть и убедиться, что ты не сделаешь что-нибудь глупое из принципа, например, съедешь…
– Раз ты знаешь мой адрес, я об этом подумываю.
– Но я еще не ужинал, и не возражал бы продолжить этот разговор в каком-нибудь менее... – он оглянулся на беспорядок, – э, менее этом месте.
– Ты приглашаешь меня на ужин? – возмущенно и с неверием спросил Питер.
– Желательно куда-то, где есть приличное вино.
И вот так он оказался в приятном итальянском ресторанчике с известным разыскиваемым преступником… который в придачу нес ответственность за то, что подставил его и лишил работы.
– Не могу поверить, что это делаю, – пробормотал Питер, поправляя салфетку на коленях. – Я должен сдать тебя в ближайший полицейский участок.
– Где объяснишь, что твоя аренда оплачена преступником, которого ты только что сдал? – радостно спросил Нил.
– Твою мать, – не сдержался Питер. Пожилая пара за соседним столиком возмущенно оглянулась на него. Питер вскинул руки, извиняясь, и склонился к Нилу. – Так вот что ты здесь делаешь? Ловишь меня на крючок на случай, если я снова нападу на твой след?
– Вообще-то я не думал об этом таким образом, – признался Нил. – Полагаю, это выглядит так с определенной точки зрения. И я не могу отрицать, что это дает нам определенный рычаг. Но мы правда хотели просто сделать подарок. Без обязательств.
– С вами всегда есть обязательства, – пробормотал Питер, но тут подошел официант, и ему пришлось воздержаться от обсуждения украденных денег или чего-то подобного.
Печально было то, что он наслаждался вечером, что вероятно было грустным комментарием на тему, как давно он уже не скрещивал словесные мечи с равным соперником. Питеру всегда нравились сообразительные. За Нилом было интересно гоняться, и с ним было интересно разговаривать, даже при наличии сильного подтекста, что как только разговор повернет в направлении, которое не понравится Нилу, или Питер потянется за телефоном, Нил нырнет в ближайшую дверь. Оставив Питера оплачивать счет, которого он не мог себе позволить, так что в его интересах было поощрять Нила продолжать разговаривать, а не заставлять удирать.
Это не имело ничего общего с искренним наслаждением его компанией.
Ну. Может, совсем чуть-чуть.
Нил проводил Питера до квартиры. Питер поглядывал, не окажется ли по дороге полицейских машин, просто на случай, если передумает не сдавать Нила. Естественно, когда тебе нужны копы, их никогда не дождешься.
– Ну так, все-таки, где Элизабет? Все еще вместе?
– Конечно, мы еще вместе, и я же сказал, недалеко.
Низкие, серые облака наконец прорвались дождем, и последние пятьдесят метров до крыльца они преодолели бегом. Стряхивая капли со шляпы, Нил сказал:
– Правда, Питер – Толедо? – Его голос звучал обвиняюще.
– Я когда-нибудь оспаривал твой жизненный выбор?
– Ну… да, – сказал Нил. – Все время. Особенно когда пытался арестовать меня за него.
– Только когда ты нарушаешь закон, – возразил Питер. – Я про вещи вроде того, в каком городе живешь или эти немыслимо показные костюмы, которые носишь.
– Ну вот, ты опять. Я купил тебе ужин, разве нет?
Питер заметил искру в глазах Нила, сделал глубокий вдох и строго запретил себе дальше поддаваться на наживку.
– Если ты действительно хочешь загладить вину, мог бы дать мне свой адрес.
– Чтобы ты вызвал Интерпол? Нет, спасибо.
– Интерпол? – навострил уши Питер. – Значит, заграница?
– Ну нет. Я уже дал тебе все намеки, что собирался.
Питер открыл дверь в квартиру, и Нил прислонился к стене, не выказывая намерения зайти. Половина ламп на лестнице не работала, и в тусклом свете из тени под полями шляпы голос Нила казался безликим.
– Правда, Питер, тебе нужно что-то сделать со своей жизнью. Что-то изменить.
Уперев руки в бедра, Питер возмущенно глянул на него с порога.
– Не могу поверить, что ты читаешь мне лекции, потому что моя жизнь не удовлетворяет твоим стандартам.
– Дело не в том, что она не удовлетворяет моим стандартам; проблема в том, что она не удовлетворяет твоим, – сказал Нил, и пока Питер это обдумывал, Нил наклонил шляпу и повернулся. – Увидимся.
– Эй! – сказал Питер, но Нил уже исчез, растворился в тени, словно и не появлялся. И на мгновение Питер ощутил странную утрату.
Оплаченная аренда предоставила ему льготный период, но каждый раз, как он просматривал газеты в поисках очередного низкооплачиваемого места охранника, слышал в затылке голос Нила, говорящий, что он может лучше, чем эта жизнь. Это бы меньше раздражало, не будь такой правдой.
В конце концов он устроился клерком на неполный рабочий день в круглосуточном винном магазине рядом с домом, чтобы зарабатывать на еду и пиво, пока размышляет о жизни. Он листал рекламные каталоги местных университетов, подумывая пройти какие-нибудь курсы повышения квалификации, а потом попытаться все-таки пустить в дело диплом бухгалтера. Проблема заключалась в том, что бухгалтерия тоже не походила на то, чем он хочет заниматься. Его всегда привлекал проблеморешательный аспект математики, но это казалось таким сухим и стерильным по сравнению с работой в ФБР.
Еще одна случайная возможность свалилась на него, когда он заметил объявление на фонаре рядом с винной лавкой: молодежный центр искал добровольцев на позицию тренера по баскетболу. Он пошел, записался, и через пару дней обучал ребятишек, жизни большинства которых делали жизнь Питера похожей на ленивую прогулку по дороге из желтого кирпича.
Он все еще дрейфовал, но это казалось меньше скольжением вниз и больше…ну, он не был уверен. Ожиданием, что что-то произойдет, может быть. Только он не был уверен, что именно.
Но что-то произошло, где-то через месяц после визита Нила. Возвращаясь поздно вечером из молодежного центра, Питер увидел незапертую дверь и пробивавшуюся из-под нее полоску света. Воры, по крайней мере, обычные, не стали бы включать свет, так что он вздохнул и открыл дверь.
– Нил…
Но это был не Нил. Питер остановился на пороге. Квартира была убрана, или по крайней мере наполовину – газеты и старые упаковки были убраны в мусорные мешки, и его поздняя гостья собирала по квартире разбросанные книжки в дешевых бумажных обложках и аккуратно складывала в картонные коробки. Она подняла глаза и чуть улыбнулась.
– Элизабет, – невыразительно сказал Питер.
Элизабет выпрямилась. На ней был безупречный лимонно-желтый брючный костюм, широкополая шляпа и белые кружевные перчатки. Она казалась так же не на месте в его грязной дешевой квартире, как алмазное кольцо в канализации.
– У вас есть пылесос? – спросила она. – Я искала, но не нашла.
– Я, э... – Питер ощущал, что не поспевает за разговором и лихорадочно пытается нагнать. – Не думаю.
– Это многое объясняет. – Она глянула на наполовину заполненные коробки с книгами, и снова на него со слегка смущенной улыбкой. – Извините, я знаю, это ваша квартира, и я вошла без разрешения. Я вас ждала, и мне нужно было чем-то заняться, так что…
– Ничего. Я так давно не видел ковер, что уже забыл, какого он цвета. – Она нерешительно улыбнулась, и Питер быстро сказал: – Это шутка, ясно? Какого цвета, потому что он был покрыт… Ладно, объяснять шутки, наверное, не очень… Хотите сесть? – он лихорадочно огляделся в поисках кресла, сбросил его содержимое на пол и подтолкнул к ней.
– Спасибо. – Она села, и, к ее чести, даже не смахнула с кресла пыль, хотя, судя по лицу, подумывала об этом.
– Принести вам выпить? У меня только пиво – не знаю, любите ли вы его...
– С удовольствием, – сказала она.
Он открыл две бутылки. И повисла тишина.
– Ну так, – сказал Питер. – Вы…
Хорошо выглядите, хотел он сказать, только это было не так. Под большими голубыми глазами залегли тени, и хотя она была абсолютно собрана, на ней был минимум макияжа, и она продолжала теребить ручки сумочку, потягивая пиво.
Вместо этого он спросил:
– Вы в порядке? Кто-то сделал вам что-то плохое?
– Я в порядке, – быстро ответила она. – Спасибо. Это мило. Вы милый. – Она встала и поставила почти нетронутую бутылку на столик. – Агент Бёрк…
– Я больше не агент, – сказал он, резче, чем намеревался, и его увольнение повисло в воздухе между ними, неожиданное и осязаемое присутствие в комнате.
– Нет, – тихо сказала она. – Полагаю, нет.
Она сжала руки.
– Мистер Бёрк, мне нужна... – казалось, ей трудно извлечь слова. – Ваша помощь.
– Вам. Нужна. Моя помощь. – Он правда не знал, как должен отреагировать.
– Я знаю, – сказала Элизабет, глядя на него невозможно голубыми и невозможно грустными глазами. – Я знаю, чего прошу, и знаю, что у вас есть все причины отказать. Но мне больше не к кому обратиться.
– Что насчет Нила? – спросил Питер и не удержался от крошечной, мелочной надежды, что, может быть, Элизабет завязала с преступной жизнью и разошлась с Нилом. Разве что из-за этого ему стало жаль Нила, и серьезно, ему пора перестать общаться с разыскиваемыми преступниками; это добром не кончается.
– Нил и есть проблема, – сказала Элизабет. – Он в беде, мистер Бёрк. И мне нужна ваша помощь, чтобы спасти его.
Он должен был ее выставить. Вызвать полицию и сдать ее.
Но он смахнул с дивана остатки вещей, освобождая место для них двоих.
– Мистер Бёрк – мой отец. Зови меня Питером.
Рассказ Элизабет оказался более или менее тем, чего ожидал Питер. Они с Нилом проворачивали дело – разрабатывали нефтяного магната по имени Брансон, который оказался тесно связан с международной организованной преступностью. И Нил исчез.
– Не думаю, что его убили, – сказала Элизабет. – По крайней мере, пока. Но я понятия не имею, куда его увезли. И я в этом совсем не разбираюсь. Я не умею выслеживать пропавших.
– И ты пришла проконсультироваться с экспертом.
Ему пришло в голову, что он должен быть оскорблен. Черт, что должен вызвать полицию. Но он был заинтригован, особенно когда она открыла сумочку и вытащила пачку компьютерных распечаток – недавние расходы Брансона по кредитке, копии билетов на самолет и тому подобное.
– Мы выполняем домашнюю работу, – объяснила Элизабет, раскладывая их на диване, и улыбнулась. На ее щеках появились ямочки. – Лучше и полнее, чем ФБР.
– ФБР использует ордера, – многозначительно сказал Питер. – Когда ты видела Нила в последний раз?
Они не спали всю ночь, отслеживая перемещения Нила и Брансона за последние несколько дней. Чем больше Питер узнавал, тем меньше ему это нравилось. Оказалось, Брансон был тесно связан с преступным кланом Цернак, работающим во Франции, Бельгии и Восточной Европе. Нил и Элизабет сталкивались с ними раньше пару раз.
– Они пытались нас завербовать, – объяснила Элизабет. – Мы отказались. С тех пор все было немного рискованно. Ты знаешь их? – спросила она, увидев гримасу Питера.
– Я знаю о них. Плохие новости.
В любом случае, Элизабет волновалась, что один из Цернаков раскрыл Нила. Нил вошел в офис Брансона вчера утром, согласно последний шаг в плане заменить одну из картин в личной коллекции Брансона подделкой (Элизабет не уточнила, какую именно). Он так и не появился на встрече с Элизабет за обедом. Как только Элизабет начала задавать вопросы и обнаружила, что работники Брансона заявляют, будто никогда не видели Нила, она полностью вышла из игры и залегла на дно.
– Ты считаешь, что они схватили его и теперь ищут тебя.
– Я не заметила слежки, – сказала Элизабет. – В этот раз я занималась только закулисной работой; они могут догадываться, что я в городе, потому что знают, что мы с Нилом работаем вместе, но, думаю, мне ничего не угрожает. А вот Нилу…
Ее невозмутимая маска на миг соскользнула, обнажив неприкрытую панику. Питер застыл; он никогда не умел обращаться с плачущими женщинами. Но Элизабет справилась с собой и слегка натянуто улыбнулась ему.
– Вы эксперт в поиске пропавших, агент… – она помедлила. – Питер. С чего начнем?
Как только на Восточном побережье начали открываться офисы, Питер связался с парой старых знакомых в Интерполе. Первые двое бросили трубку, но затем он приятно поболтал со старым приятелем из Квантико, рассказавшим ему последние сплетни вокруг парижской организованной преступности.
– Похоже, Янко Цернак, один из младших сыновей клана, пару дней назад был в Нью-Йорке, – сказал Питер, когда Элизабет с надеждой глянула на него. – Рутинные встречи с преступными семьями Нью-Йорка, обычная дипломатическая чепуха. Два дня назад он вернулся в Париж, на несколько дней раньше ожидаемого, и не один. Личность спутника никому не известна. Он уезжал один.
– Нил, – выдохнула Элизабет. – Его забрали в Европу.
Она не спрашивала, как его заставили сотрудничать, наверняка пробежав тот же список вариантов, что и Питер: либо пригрозили, что сделают что-нибудь с Элизабет, либо накачали Нила наркотиками, либо какая-то комбинация обоих.
Элизабет вытащила телефон.
– Кому ты звонишь?
– Покупаю билеты до Парижа, – спокойно ответила она, словно это было само собой разумеющимся.
– Ты не пойдешь против Цернаков одна, – неверяще сказал Питер.
Элизабет спокойно смерила его взглядом.
– У меня нет выбора.
– Слушай, позволь мне поговорить с Интерполом. Это похищение. Мы можем привлечь местные власти…
– И что потом? – потребовала Элизабет. – Как думаешь, насколько парижской полиции захочется вмешиваться в конфликт между двумя группами преступников? Нил не похищенная домохозяйка из пригорода, мистер Бёрк. Они бы из штанов выпрыгивали, чтобы его спасти, но только будь он на твоей стороне закона. А так лучшее, на что мы можем надеяться – что они спасут его, чтобы экстрадировать в США для долгого тюремного заключения. А скорее всего, просто не станут вмешиваться и подождут, пока все уладится само собой.
Питер с отвращением осознал, что она была права.
– И что, ты собираешься броситься на них в одиночку? Элизабет, мы говорим о восточно-европейской мафии старой закалки. Эти веселые парни сжигают людей заживо за попытку предательства…. – Он замолчал, когда Элизабет вздрогнула, запоздало вспомнив, что они могут говорить о будущем ее мужа.
Учитывая, что и Нил, и Элизабет были профессиональными преступниками, иногда они казались странно невинными. Словно дети, играющие с силами, которых не понимали. Питер сделал глубокий вдох и понадеялся, что не пожалеет о том, что собирался сказать.
– Слушай, по крайней мере, не лети одна.
– Питер Берк, – она усмехнулась, но ее голос сломался. – Вы предлагаете лететь со мной в Париж?
– Очевидно, – устало сказал Питер. – Бери два билета, пока я не передумал.
Каким-то образом она достала билеты на дневной рейс. Удивительно, что могут купить деньги, даже украденные деньги. Питер попытался поспать в самолете, зная, что во Франции ему понадобятся все силы, и вымотанный после прошлой бессонной ночи. Но он был слишком на взводе, чтобы заснуть глубоко, и каждый раз, как выныривал из дремоты, Элизабет тоже не спала, глядя на проплывающую под ними землю.
– Оно правда того стоит? – тихо спросил он. Они летели первым классом, впервые в жизни Питера. Было недурно, пришлось ему признать, но если ценой было всегда оглядываться через плечо на обманутых тобой людей и оставлять за собой след разбитых жизней, он бы согласился на свою убогую квартирку во мгновение ока. – Красивая одежда, шикарные отели и дорогие вещи – это правда оправдывает все остальное? Необходимость всегда убегать, не иметь возможности остановиться?
– Мы счастливы, – сказала Элизабет. – Нам нравится эта жизнь.
– А что насчет этической стороны? Ваша жизнь построена на отнимании вещей у людей, которые купили их и заплатили за них деньги. И не надо говорить, что вы крадете только у тех, кто достаточно богат, чтобы это себе позволить. Если вы только не спрашиваете заранее жертв, не возражают ли они отдать вам их вещи.
Элизабет пожала плечами и снова глянула в окно.
– Похоже, ты уже все решил, так какая разница, что я скажу?
– Есть разница, потому что… – он замолчал, разочарованный. Есть разница, потому что ты лучше этого, хотел он сказать, но вдруг понял, что повторит ровно то, что Нил сказал ему на ступенях его дрянной квартиры.
– Есть разница, потому что вы ведете жизнь, которую, по сути, нельзя поддерживать, не причиняя вреда людям, – наконец очень тихо сказал Питер. – Я знаю не понаслышке, поверь мне.
– Это была самозащита, – резко возразила Элизабет.
– Я знаю. И странное дело, я вас даже не виню. – Он не удержался от улыбки. – В конечном счете я бы вас поймал, знаешь.
– Я знаю! – сказала Элизабет. – Поэтому нам и пришлось вывести тебя из игры.
– Но я не шахматная фигура, я человек, – заметил Питер. – Элизабет, вы с Нилом разрушили мою жизнь. Если ты можешь сидеть здесь и говорить, что вы ничуть не переживаете, в моем шкафу стоит картонная коробка, которая говорит об обратном.
В быстрой вспышке улыбки Элизабет было что-то от Нила.
– Ты сохранил коробку?
– Прекрати менять тему.
В это раз в брошенном на него косом взгляде было больше вины, чем гнева.
– Я не буду говорить, что мы никогда не сожалели ни о чем, что сделали. Но, Питер – мы тоже люди. Как и все, кого ты когда-либо посадил в тюрьму. Ты говоришь, что мы наживаемся на человеческом горе, и возможно, в этом есть какая-то правда, не буду лгать – но ты правда считаешь, что ты настолько выше нас?
Это был тупик. Питер решил снова попытаться поспать. Когда он приоткрыл глаз, Элизабет снова глядела в окно отсутствующим взглядом.
Питер редко бывал за границей. Выполняя пару заданий ФБР, он пересекал границы Канады и Мексики, плюс как-то раз съездил в Англию с семьей, когда был маленьким. Париж оказался перегрузкой для органов чувств. Ему хотелось иметь свободное время понаслаждаться им, но Элизабет была не единственной, кто ощущал хватающую их за пятки неотложность. От Нила не было вестей уже три дня, и он провел сутки в Париже с Янко Цернаком. Возможно, они уже опоздали. Ради Нила и ради Элизабет Питер пытался убедить себя, что время еще было.
Снятое ими жилье, по мнению Питера, представляло собой очередную экстравагантную демонстрацию набитых кошельков: особняк с личной террасой, выходящей на тихую улочку в отдаленном от туристического центра районе. Питер блаженствовал в первом за месяц душе с неограниченным объемом горячей воды и не пытающимся отвалиться краном. После этого Элизабет отвела его в кафе на краю улицы на обед…или ужин, что бы то ни было. Перелет вкупе с бессонной ночью окончательно сбили внутренние часы Питера, и он продолжать глядеть на часы просто чтобы узнать, утро сейчас или вечер. Однако Элизабет выглядела абсолютно свежей в новом элегантном сарафане. Она спрятала волосы под блондинистым париком, так небрежно, словно постоянно этим занималась. Что, пожалуй, так и было. Она сделала заказ на быстром французском.
– Я позвонила другу, который, возможно, сможет нам помочь, – сказала Элизабет, откусывая круассан. – Он скоро прибудет в Париж.
– Как именно помочь? – спросил Питер. – Мы говорим о той помощи, которая появляется с запасами оружия, которых хватит для личной армии? – он заново наполнил бокал заказанным ей красным вином. Он не был поклонником вина, по крайней мере, не ценителем, но оно было правда вкусным. Ему пришлось напомнить себе, что он практически не спал уже двое суток, и последнее, что ему нужно – напиться в чужой стране, в компании женщины, в которую он до сих пор был чуть-чуть влюблен, и которая была женой преступника и разыскивалась ФБР.
– Нет, скорее с большой коробкой фальшивых усов. Не спрашивай. Но он знает людей, и никто лучше него не умеет выуживать информацию из разных источников. И в любом случае он не собирался оставаться в стороне.
– И когда я увижу этого друга?
– Никогда, – сказала Элизабет. – В ФБР о нем не слышали, и он собирается, чтобы так и оставалось.
– Я больше не в ФБР.
– Неправда, – сказала она. Это прозвучало мягко, почти нежно. – Ты агент ФБР до мозга костей, Питер. Это внутри тебя. Поверь мне, такие, как мы, это видим. Ты никогда от этого не избавишься.
– Если ты говоришь о целостности, я не хочу от нее избавляться.
И снова их разговор уткнулся в глухую стену. Они налегли на еду, и Питер снова подлил себе вина, даже зная, что это не лучшая идея.
Просто он так легко мог представить себе эту сцену совсем с другой стороны, как, без сомнения, видел ее официант. Они вдвоем, в кафе, в утреннем парижском солнце…. Двое американских туристов, мужчина и женщина. У женщины простое золотое кольцо. Может, они женаты несколько лет и наконец накопили на отпуск…
Но фантазия разваливалась, потому что Элизабет, стильная и элегантная, в безупречном парике, была не из тех женщин, что обращают внимание на таких, как он. И кроме того, он был не из тех, кто подбивает клинья к жене друга.
…в смысле, к жене почти незнакомца. Вообще к чьей-нибудь жене.
Он определенно слишком много выпил. Питер отодвинул бокал.
Вернувшись в особняк, Питер проковылял в ближайшую спальню и рухнул там, пытаясь избавиться от похмелья и смены часовых поясов. Он все еще был заторможенным и усталым, когда пару часов спустя его разбудили голоса.
Он обнаружил Элизабет на террасе, пьющую вино в компании двоих незнакомцев, высокого блондина и коротышки в широкополой шляпе и с огромной, торчащей во все стороны, явно фальшивой бородой.
– Я бы тоже не стал ждать до утра, – говорил блондин, а потом увидел Питера и замолчал.
Повисла краткая неловкая пауза, потом блондин что-то коротко сказал Элизабет на французском; она ответила так же, а потом улыбнулась Питеру и потянулась за четвертым бокалом.
– Питер. Очень рада, что ты к нам присоединился. Это наш местный друг, Жан-Марк, а это…
– Боб, – сказал коротышка.
– Боб, – не моргнув глазом, повторила Элизабет.
Питер неохотно сел. Никто не спрашивал, кто он такой или что здесь делает, хотя "Боб" продолжал кидать на него косые, глубоко подозрительные взгляды. Элизабет кратко рассказала, что он пропустил – или, подумал Питер, ту часть, которой они готовы были поделиться. Они нашли Нила, или по крайней мере определили его наиболее вероятное местоположение, на близлежащей вилле Цернаков. На улицах говорили, что Цернаки отвезли туда одного из своих врагов, американца.
– Скажу прямо, – сказал Жан-Марк. Он едва притронулся к вину. – Я не ожидаю, что Нил долго продержится в их руках. Ты должна вытащить его оттуда и быстро.
– Попасть внутрь будет непросто, – сказала Элизабет. – Они знают, кто я, и смогут меня опознать.
– Они не видели меня, – сказал Боб.
– Или меня, – сказал Питер, и все трое посмотрели на него. – Что? Думаете, я сюда прилетел только чтобы сидеть сложа руки? Я хочу помочь. Я серьезно.
Элизабет, склонив голову к плечу, рассматривала Питера так, словно никогда не видела его прежде
– Как у тебя с актерским мастерством?
– Я бывал под прикрытием. Хорошо.
– Это другое, – сказала Элизабет.
– При всем уважении, это больше похоже на операцию ФБР, чем на аферу. Простое проникновение и захват, с… – он оглядел собравшихся за столом, – минимальным прикрытием. Я спланировал много таких. У вас есть план виллы?
Несмотря на напряжение и очевидную усталость Элизабет, на ее щеках снова появились ямочки. Она достала из сумочки блокнотик и ручку и передала Жан-Марку, который бросил на Питера настороженный взгляд и начал рисовать. По быстрым штрихам карандаша стало очевидно, что он художник, что объясняло, откуда Элизабет и Нил знают его. И Питер готов спорить на последний доллар, что не все свои рисунки он продает под собственным именем.
Не имея много времени на приготовления, они остановились на очень простом плане. По словам Жан-Марка, в виллу регулярно приезжали машины системы доставки, включая фургон прачечной, приезжавший каждый вечер. У Жан-Марка был друг в прачечной, и он считал, что им удастся подкупить пару человек и отпустить на вечер служащих, пока Жан-Марк возьмет грузовик. Точнее, за рулем будет Питер. Поскольку Элизабет и Жан-Марк были известны Цернакам, они буду прятаться в кузове.
– У меня нет международных водительских прав, – запротестовал Питер.
Этим он заслужил презрительные взгляды от Жан-Марка и коротышки с бородой. Элизабет сказала:
– Мы вламываемся в дом мафиози, чтобы выкрасть жертву похищения. Думаю, если нас поймают, отсутствие прав будет наименьшей нашей проблемой.
Питер попытался об этом не думать.
– А что насчет него? – спросил он, ткнув в коротышку.
– Они привыкли видеть впереди двух человек, – сказал Жан-Марк. – Моззи будет вторым.
– Эй! – возмущенно воскликнул коротышка, яростно глянув на Жан-Марка. – Имена! Большое спасибо, что выдал меня федералам.
– Бывшим федералам, – сказал Питер.
– Как хочешь, Джей Эдгар, – сказал Моззи. – В любом случае, это не сработает. Федерал не говорит по-французски, а я не думаю, что мой акцент сойдет за местный.
– Точно не сойдет, – сказал Жан-Марк. – Он прав. Я поведу, Моззи сядет вперед. Будет почти темно, если повезет, охрана не узнает меня.
– Удача, – пробормотал Моззи.
– Это все, что у нас есть, – сказала Элизабет.
Больше времени на планирование не было. Они и так достаточно затянули; упусти они эту возможность, им пришлось бы придумать другой план, или попробовать снова следующей ночью. А судя по тому, что они рассказали, и тому, что Питер знал о Цернаках, Нил мог не дожить до следующей ночи.
У них были пистолеты, два деловых «глока» 19 калибра, о происхождении которых Питер понятия не имел; должно быть, их принес Жан-Марк или оставил хозяин виллы, кем бы он ни был. Жан-Марк взял один, Элизабет второй. Она переоделась в джинсы и темный свитер, подходящая одежда для подкрадывания в темноте.
– Я думал, вы с Нилом не любите оружие.
– Нил не любит оружие, – сказала Элизабет и заткнула пистолет за пояс джинсов, под свитер.
Питеру оружия никто не предложил, что его беспокоило, пока он не подумал о последствиях быть пойманным с нелегальным оружием в чужой стране. Он и так балансировал на самой грани закона. (Черт. Да что себе врать. Он давно переступил эту грань, и предложи они ему пистолет, он бы взял его, не раздумывая. Но в каком-то смысле было неплохо, что они не доверяли ему настолько, чтобы предложить; по крайней мере, ему не пришлось принимать это решение).
Элизабет и Жан-Марк отправились добывать грузовик. Питер и коротышка – Моззи – должны были встретиться с ними в оговоренном месте, которое Питеру, видимо, знать не позволялось; все трое продолжали переходить на французский, когда он был рядом.
– Не могу поверить, что мы работаем с федералами, – пробормотал Моззи, пока они ждали в темноте у дороги. – Что ж, в нужде с кем не поведешься, полагаю. – Он остро глянул на Питера. – Ну так, все же, почему ты здесь?
– Почему ты хочешь знать?
– Ну, во-первых, если ты это все подстроил, чтобы выдать нас твоим фбровским дружкам, я бы хотел иметь наготове план побега.
– Словно его у тебя нет, – сказал Питер. – Я знаю, как подобные вам работают.
– Туше, – сказал Моззи. Настала тишина, потом он сказал совсем другим тоном:
– Если ты собираешься предать Нила и Элизабет, ты не найдешь места на земле, где сможешь спрятаться от меня.
Питер глянул на него. Он знал Моззи всего три часа, и коротышка совсем не выглядел грозным – особенно с этой немыслимой бородой – но Питер ему поверил.
Через какое-то время Питер сказал:
– Если хочешь знать правду, я понятия не имею, почему я это делаю. Часть меня знает, что я должен был вызвать полицию, как только Элизабет появилась в моей гостиной. Но я не сделал этого тогда и не сделаю сейчас.
– Почему-то я тебе верю, – сказал Моззи. – Но чтобы ты знал, я тебе все равно не доверяю, федерал.
– Я и не ожидал, – сказал Питер. – Я тоже тебе не доверяю.
– Отлично. – Моззи потер руки. – Теперь, когда мы все выяснили, вот и наша попутка.
Взвизгнув тормозами, фургон остановился. Жан-Марк был за рулем. Питер предложил руку Элизабет, но она уже спрыгнула на землю без его помощи.
– Готовы? – спросила она, в основном обращаясь к Питеру.
– Нет,– сказал Питер, но, когда она забралась в кузов, последовал за ней.
Было относительно удобно – только они и пара мешков чистого белья. Когда Моззи захлопнул дверь и запер задвижку, внутри воцарилась полная темнота. Питер не подумал, что им придется положиться на других людей, чтобы выпустить их, и ощутил внезапную вспышку непривычной клаустрофобии. Тихое шуршание со стороны Элизабет давало знать, где она, но все заглушили шум и вибрация фургона.
Казалось, должно было быть что-то, что нужно сказать, пока они были только вдвоем, в темноте - но не было. Все уже сказано давным-давно, подумал Питер – и здесь, в фургоне, он отпустил все глупые фантазии, которыми когда-то развлекался – что она увидит неправильность своего пути и бросит преступную жизнь ради него. Вопреки всем ожиданиям и здравому смыслу, она казалась счастлива с Нилом. Поймать их и посадить за решетку было одним – это было его работой, его правом и его ответственностью. Но пытаться поймать ее в силок и подрезать крылья по любой другой причине было бы достойно осуждения.
Он не хотел сломать ее… или Нила. Никогда не хотел. Ты совершал преступления, ты должен отсидеть свое – и он верил в это, правда, но больше всего он хотел, чтобы эти двое прекратили делать эти опасные, безрассудные вещи, из-за которых их когда-нибудь убьют. Он хотел, чтобы они перестали использовать эти острые, прекрасные мозги для нахождения новых, более творческих способов обманывать своих ближних, и сделали для мира что-то хорошее.
Фургон рывком остановился, вырывая его из мыслей. Впереди послышались голоса, слишком тихие, чтобы разобрать, даже говори они на знакомом ему языке. Питер затаил дыхание, Элизабет тоже притихла.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем грузовик снова тронулся. Он сделал широкий разворот и остановился. Мотор заглох, а через мгновение заднюю дверь открыли.
Элизабет выскочила наружу, как только появилась щель, достаточная для ее тела. Питер последовал за ней и обнаружил себя на парковке позади широкой лужайки. Над ними нависала каменная стена виллы. В большей части окон было темно.
– У нас меньше времени, чем я надеялся, – прошептал Жан-Марк. – Кажется, один из охранников мог меня узнать. Пройдусь туда и поболтаю с ним. Моззи начнет разгружать фургон.
Когда он начал поворачиваться, Питер схватил его за плечо.
– А под поболтать ты имеешь в виду…
Жан-Марк сбросил его руку.
– Именно то, что сказал. Мы поболтаем, и я попытаюсь развеять его подозрения. Если я не смогу этого сделать – тогда да, я сделаю то, что должно быть сделано. Мы здесь, чтобы спасти нашего общего друга, верно?
– Ребята, – прошептал Моззи. – Часы тикают.
И Элизабет испарилась. Питер заметил ее дальше у стены. Оставив Моззи, ворча, таскать мешки с бельем, он догнал ее, когда она приоткрыла боковую дверь, заглянула туда и шмыгнула внутрь.
Они были в узком коридоре с каменным полом. Жан-Марк не смог рассказать им многое о планировке виллы. Но Элизабет, похоже, знала, куда идет.
– Ты бывала здесь раньше? – прошептал Питер.
– Нет, – шепнула она в ответ. – Но во всех таких старых домах большие винные погреба. Их я и ищу. Они под землей и практически звуконепроницаемы, отличное место для… Она замолчала, сглотнув.
Сжав зубы и с колотящимся сердцем, Питер последовал за ней.
Они нашли заднюю лестницу, каменные ступени которой спускались вниз, в темноту. Нащупывая путь в темноте, Питер укорил себя за то, что не подумал о фонарике. Но он начинал осознавать, что этот поспешно организованный рейд коммандос совсем не так похож на операцию группы по освобождению заложников, как ему казалось. Он ощущал нехватку пистолета как отсутствие конечности, и невольно всё касался места, где должна была висеть кобура.
Элизабет остановилась; Питер врезался в нее. Вокруг стояла кромешная, непроглядная тьма. Он услышал тихое щелканье открываемой двери. За ней света тоже не оказалось, но он услышал тихий шорох откуда-то из глубины темноты, и осознал, что за дверью скрывается куда большее пространство, чем он считал.
Он услышал, как Элизабет шарит по стене в поисках выключателя. Видимо, она его нашла, потому что неожиданный свет от ряда тусклых лампочек под потолком затопил подвал. Винный погреб оказался не просто большим, но огромным: обширное, похожее на пещеру пространство, армированное тяжелыми поперечными балками и закопченными за годы опорными стойками. Он активно использовался по назначению даже сегодня; по сторонам виднелись полки пыльных бутылок.
Элизабет вытащила пистолет. Она держала его с уверенностью кого-то, кто знал, как пользоваться оружием, и не боялся его. С подвязанными волосами и пистолетом в руках она могла бы быть полицейским под прикрытием. Она совсем не походила на милую, порядочную девушку со Среднего запада, какой казалась на всех фотографиях в ее досье.
Питер снова пожалел, что ему не дали оружия. Он подобрал затянутый паутиной обломок винной стойки и ухватил его как бейсбольную биту.
Они направились вглубь погреба. Потом Элизабет замерла, и Питер тоже. Впереди с металлической штанги в потолке свисали две пары наручников, одно кольцо их было разомкнуто. Грязный пол был заляпан темными потеками вроде машинного масла, какие-то старые, какие-то новее.
Элизабет тихо позвала, ее голос звучал намного ровнее чем, по мнению Питера, имел на то право:
– Нил?
Откуда-то из теней у стены, позади винной стойки, послышалось тихое:
– Эл?
Она сорвалась с места как ракета, перескакивая через препятствия. Когда Питер ее догнал, она уже стояла на коленях, обнимая Нила, темноволосая макушка которого уткнулась ей в плечо. Нил повторял ее имя снова и снова. Питер помедлил, вдруг ощутив себя лишним на их личном воссоединении.
– Вижу, можно было тебя и не спасать, – сказала Элизабет дрожащим голосом. – Раз ты выбрался сам и все такое.
– Ага, – хрипло прошептал Нил. – Но я оставил тебе пару вещей, например, пробраться мимо этих парней снаружи.
Он поднял голову и застыл, словно вспугнутый олень, при виде Питера.
– Сюрприз, – сухо сказал Питер, опускаясь по другую его сторону. – Идти сможешь?
– Конечно, смогу, – сказал Нил, а потом его ноги подогнулись, когда Элизабет попыталась его поднять. – А может, нет.
Им удалось его поднять, поддерживая с двух сторон. Нил был босиком и раздет до пояса, отчего становилось некомфортно очевидным, что его тело представляет собой один большой синяк. Питер был вполне уверен, что его плечо было вывихнуто, а затем вправлено снова; сустав был горячим и распухшим, и Нил зашипел от боли, когда Питер подсунул плечо под его руку, чтобы поддержать. Под его глазами темнели синяки, губы были разбиты, одна сторона лица покрыта засохшей кровью. С другой стороны, насколько Питер мог судить, с ним еще не сделали ничего непоправимого. У него все еще было обычное количество пальцев и ушей. Над ним неплохо поработали, но еще не добрались до настоящей забавы.
– Не мог отказаться от отпуска во Франции, да, Питер? – выдохнул Нил. От него несло потом и кровью. Его кожа была влажной и холодной.
– Очевидно, нет, – сказал Питер. – А может, от привычки гоняться за тобой так трудно избавиться, что теперь я занимаюсь этим бесплатно.
– Могу я ожидать целого взвода полицейских… – он закашлялся и задохнулся от боли. – Ой.
– Никакой полиции, – сказала Элизабет. – Но у нас есть фургон для белья.
– Когда-нибудь ты мне расскажешь, как она тебя уговорила на это, Питер, – пробормотал Нил. Его голова свесилась на плечо Питера.
– Когда-нибудь я сам хотел бы узнать, как она меня уговорила, – пробормотал Питер.
Когда они вышли на лестницу, на лестничном пролете вдруг зажегся свет. Двое мужчин наверху лестницы смеялись и болтали по-французски и явно были пьяны. Элизабет оставила Нила на попечении Питера и вытащила пистолет, прежде чем кто-то из мужчин успел это заметить. Они потянулись за собственными пистолетами. Она вывела их из строя двумя спокойными, точными выстрелами.
Питер в ужасе отшатнулся, но умудрился с силой затоптать всплески совести. Ты теперь в их мире. Убить или быть убитым. Подмоги не будет. Эти парни наверняка совершили много плохого. Но он никогда не убивал человека, вообще редко использовал служебное оружие, и он заставил себя смотреть на тела, когда он и Элизабет помогали Нилу перешагнуть через них. Заставлял себя запомнить, что, как бы ему не нравились Нил и Элизабет, это был их мир: такими они были, такое они делали.
Когда они, спотыкаясь, выбрались в ночь, во всей вилле зажегся свет. Фургон под управлением Жан-Марка со скрипом притормозил перед ними, был за рулем. Моззи выскочил из кузова и помог Питеру и Элизабет завести Нила внутрь.
– Тебя неплохо обработали, да, мон фрер? – пробормотал Моззи, помогая Нилу лечь на мешки с грязным бельем.
Изнутри невозможно было закрыть дверь, а оставить их открытыми означало, что они будут беззащитны перед оружейным огнем, так что Питер соскочил и захлопнул двери как раз когда полдюжины вооруженных мужчин выбежали из парадной двери. Жан Марк тронулся с места; Питера протащило пару шагов, прежде чем он успел закинуть ноги на бампер, в который в ужасе и вцепился. Пуля содрала краску в дюймах от его носа.
– Жан-Марк! – крикнул он, но либо Жан-Марк предполагал, что все на борту, либо ему было все равно. Пули продолжали свистеть мимо, промахиваясь только благодаря чистой удаче и беспорядочному движению фургона.
Фургона промчался через распахнутые ворота и неожиданно круто повернул на границе съезда, и тогда непрочная хватка Питера не выдержала. Он сорвался с грузовика и скатился на насыпь. Он был потрясен и в синяках, но больше испуган, чем ранен. Люди на вилле определенно видели его, значит, могли увидеть и как он упал. Он поднялся на нетвердых ногах, перебрался через низкую каменную стену и пригнулся, когда на дорожку вылетели два автомобиля; их фары пронзили сумерки над его головой, прежде чем умчаться в ночь.
Дрожа, он прислонился к стене. Ну, что теперь? Фургон уже на полпути к городу. Он понятия не имел, где он; только знал, что оставаться здесь слишком опасно.
Он не винил Жан-Марка за побег – ну, по крайней мере, рационально. Скорее всего, он посчитал, что все они в фургоне; он не видел происходящего сзади. И за ними гнались по пятам разгневанные мафиози. Наверное, он сам бы нажал на газ. Только… нельзя бросать людей, просто нельзя – но, опять же, он снова рассуждал как коп. В мире Нила и Элизабет каждый был за себя.
Хотя нет, не всегда. Элизабет поставила на карту все, чтобы найти Нила и вернуть домой. Моззи и Жан-Марк тоже серьезно рисковали. Единственным, кто не вписывался в картину, был Питер; он не был частью их маленькой преступной команды. Он знал, что они не бросили его нарочно, но знал и то, что у них нет причин за ним возвращаться.
Так что хватит философствовать и шевелись. Он слышал шум голосом наверху дорожки. Скоро они начнут обыскивать снаружи виллы.
Он начал идти вдоль стены. Она кончилась у дороги, хотя Питер не знал, та ли это дорога или уже другая. Он глянул назад и попытался в голове составить карту. Но это было непросто, так как он ничего не видел во время поездки на виллу. Не так далеко позади лес прорезал луч фонарика.
Когда завибрировал его сотовый, он чуть не выпрыгнул из кожи. Он даже не был полностью уверен, что он работает во Франции. На экране высветилось «Лиз Маркс», что ни о чем ему не говорило, но осторожно прошептав: «Алло», он услышал голос Элизабет:
– Питер! Где ты? Что случилось?
– Я упал с грузовика, – прошептал он. – Подожди, меня преследуют. Нужно найти более безопасное место. Не могу пока говорить.
Он перескочил через дорогу. Там стоял лесок. Чуть углубившись в него, он шепнул.
– Лучше, но не в безопасности. Вы выбрались?
– Они – да, – сказала Элизабет. – Меня высадили милей выше по дороге. Теперь скажи, где ты, и они нас подберут. Или нет, стой – если на твоем телефоне есть GPS, назови координаты, и я нагоню тебя через пару минут.
Он сказал ей координаты, но ему не хотелось вешать трубку и терять последнюю связь с единственными знакомыми людьми во всей стране.
– Я думал, вы меня бросите, – шепотом признался он.
– Наверное, стоило бы, – без обиняков ответила Элизабет. Она тяжело дышала, разговаривая на бегу. – Но, не знаю, что сказать – ты помог мне вернуть Нила, и, полагаю, я обязана тебе чуть большим, чем бросить умирать в пригороде Парижа. И Нил тоже психовал, что надо за тобой вернуться, так что меня ждала бы ссора в любом случае – о. это ты там?
Через минуту она присела рядом с ним, тяжело дыша.
– Они повсюду. Я ускользнула от по крайней мере трех патрулей по пути сюда. – К неверию Питера, она усмехалась, показывая в темноте белые зубы. – Ну, разве не весело?
– Нет! – шепнул в ответ Питер. – Ты видела, что они сделали с Нилом – думаешь, они станут церемониться, если схватят нас? Где, ты говорила, наша машина?
– Идем. – Она дернула его за руку, и пересекши узкую полосу леса, они оказались в поле с рядами растений; Питер осознал, что это винные лозы, когда тяжелая кисть винограда хлестнула его по лицу. На минуту они остановились чтобы Элизабет могла позвонить. Разговор велся на французском и был очень короток.
– Жан-Марк знает, где мы, – сказала Элизабет. – Он подберет нас на дальней стороне виноградника.
Они вышли из рядов винограда, как раз когда фургон притормозил рядом с жутким скрипом. Питер и Элизабет залезли в кабину; Жан Марк тронулся с места, не успел Питера закрыть дверь. Было тесно, Элизабет зажата между мужчинами.
Пока они ехали по узким темным дорогам, Жан Марк и Элизабет вели разговор, который Питер не мог понять, и это расстраивало еще больше, чем отсутствие пистолета. Глянув на него, Элизабет сказала:
– Он считает, что сбросил их с хвоста. Он собирается высадить нас, а потом вернуть фургон.
– Вы ненормальные, – сказал Жан-Марк. – Мне здесь еще жить, знаете ли. Теперь я буду вечно оглядываться через плечо на Цернаков.
– В Италии неплохо в это время года, – сказала Элизабет. Питер не мог понять, шутит она или говорит серьезно. Она сжала руку Жан-Марка. – Нил обязан тебе жизнью, а я перед тобой в большом долгу.
– Скорее всего, ты попадешь в тюрьму, прежде чем сможешь его отдать, – проворчал Жан-Марк.
Они вернулись в город круговым путем, и Питер не сознавал, что они приближаются к таунхаусу, пока фургон не остановился, и Элизабет нетерпеливо не вытолкнула его наружу. Спрыгнув на землю, он открыл задние двери, потом помог Моззи вытащить Нила.
– Полагаю, они тебя нашли, – сказал Нил, прислоняясь к боку фургона. Элизабет, похоже, долго прошалась в кабине Жан-Марком, что включало много жестикуляции и объятье. – Совет от профессионала: в следующий раз постарайся не падать из машины во время побега.
– Следующего раза не будет, так что умолкни.
Элизабет присоединилась к ним, и фургон покатил прочь.
– Жан-Марк собирается залечь на дно, – сказала она. – Предлагаю нам поступить так же.
__________________
[1] Имхо, перевод весьма неточный, но я на стихотворный перевод не замахнусь
Альтернативную версию перевода плюс английский оригинал можно посмотреть здесь.
Продолжение и окончание - в комментариях
Название: Рожденный в четверг
Автор: Shоlio (Friendshippеr)
Перевод: _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен; фоновый Нил/Элизабет
Жанр: AU, Hurt/Comfort
Рейтинг: PG-13
Персонажи: главным образом Питер, Нил, Элизабет
Объем: ~ 16 000 слов
Саммари: У Питера появляется пара необычных ангелов-хранителей. Сиквел к фику, в котором Элизабет встречает Нила прежде, чем Питера, и становится его сообщницей.
Предупреждения: Aльтернативка! И обратите внимание на пейринг.
От переводчика: необходимая для понимания предысторияКогда-то sholio написала фик "что было бы, если бы Элизабет встретила Нила раньше, чем Питера, и вступила в преступную жизнь вместе с ним"? Фик заставлял о многом задуматься - и был очень грустный. Потому что в самом деле, Эл в роли преступного гения была бы безжалостно практична (и практично безжалостна), все ее аферы были бы идеально организованы, и ничего никогда не пойдет под откос, потому что она предусмотрит всё. (Как сказали автору в комментах, на выборе Элизабет завязана вся предыстория шоу: в сериале она выбрала Питера, и он "выиграл", но будь она на стороне Нила, выиграл бы Нил). Так вот, Питер подбирался все ближе, и Эл уговорила Нила, что он опасен и нужно вывести его из игры - так что они его подставили. Тот фик кончается тем, что Питера выгнали из ФБР, а Нил с Эл затерялись где-то на средиземноморском побережье. Но на такой грустной ноте всё закончиться не могло, так что это - то, что случилось потом
Часть 1Кто родился в понедельник,
Будет беленьким, как мельник.
Кто во вторник — справедливым.
А кто в среду — несчастливым.
Кто в четверг — бродягой вечным...
(детская потешка, русский перевод М. Бородицкой [1] )
Жилье Питера в Толедо представляло собой однокомнатную клетушку на четвертом этаже, с туалетом, работающим через раз, и неистребимым запахом плесени. Он перебивался с места на место, работая в основном ночным охранником на заводах и в подъездах. Это было одним из немногих похожих на охрану правопорядка занятий, которым он еще мог заниматься после увольнения из ФБР.
После подставы Кэффри ему повезло не загреметь в тюрьму. Большая часть его бывших коллег не разговаривали с ним, и Питер, зная, как сам относится к продажным копам, не винил их.
Стоя над ошметками прежней карьеры, он серьезно подумывал попробовать применить свой диплом бухгалтера, но в конце просто не смог. Отчасти потому, что прошло двадцать лет, и он забыл больше математики, чем когда-нибудь знал. А отчасти потому…
Он сам не знал, почему. Он считал своим призванием охрану правопорядка, и, похоже, все еще не мог это отпустить. Хотя это вело его на самое дно рынка рабочих мест. Мест, которые он продолжал терять, потому что пил гораздо больше, чем следовало бы.
Питер понимал, что это ведущая на дно спираль, но недостаточно, чтобы взять себя в руки и вырваться из нее, в основном потому, что не нашел еще стоящей причины. Он задолжал за аренду и подозревал, что скоро его выселят. Уже из третьего места, и он только что потерял место ночного сторожа на складе у реки, потому что не появился там три ночи подряд.
У него было ощущение, что он еще не на дне, и это долгий путь вниз.
Он только что просадил в баре свою последнюю зарплату – он знал, что не стоит, но это были выпивка и товарищество, а сейчас только это и помогало ему прожить еще один день. Полупьяный, поднялся по грязной лестнице в квартиру и остановился при виде двух вещей. Первой было напоминание о необходимости оплатить аренду, пришпиленное к двери. Второй – стоящая на пороге коробка.
Интересно.
Это была небольшая картонная коробка с Амазона, небрежно перехваченная скотчем. На боку черным маркером было написано его имя – ПИТЕР. Больше ничего. Питер осторожно толкнул ее носком ботинка. Она не затикала и не сделала еще чего-то опасного, так что он осторожно открыл ее.
Коробка была набита деньгами. Плоские стопки хрустящих купюр, аккуратно сложенных и перетянутых резинкой, наполняли ее под завязку.
– Какого черта? – вслух произнес Питер.
Он нагнулся ее поднять. Потом передумал. Люди не оставляют просто так коробки с деньгами. Кончилось тем, что он разведал все окрестности, не увидел признаков того, что за его квартирой следят, и только потом забрал коробку в квартиру и водрузил ее на потрескавшийся кухонный стол.
Коробка денег.
Он пролистал стопки купюр и убедился, что это действительно были деньги (двадцатки с непоследовательными номерами, в основном), а не "куклы" из газетной бумаги, скажем. Конечно, они могли быть фальшивыми. Могли быть много чем.
Питер внимательнее присмотрелся к надписи. Буквы были печатными, но в них все равно ощущалось что-то смутно знакомое. Петелька в букве Р, например.
Он не мог доказать это без лаборатории, и полагался лишь на чутье, но чутье Питера говорило ему, что это почерк Нила Кэффри.
– Вот мерзавец, – сказал Питер вслух, отчасти гневно, отчасти восхищенно.
Если Нил оставил деньги здесь, то а) они определенно предназначались Питеру (а не нарококурьер ошибся адресом, например), и б) почти наверняка были крадеными. Минут пять он рассеяно предавался фантазии оставить их и потратить. Оплатить все счета. Починить машину. Может, переехать в район, где каждый день по приходу домой его не поджидали новые художества на стене.
Потом он пришел в чувство и порылся в квартире – она была завалена пустыми пивными банками, грязным бельем и старыми газетами, чтобы переложить деньги во что-то, где не написано его имени. Не без определенного сожаления он бросил их в пакет для продуктов, завернул в другой пакет, чтобы содержимое было неразличимо на первый взгляд, и вышел из квартиры.
Он оставил деньги на крыльце молодежного центра, находящегося в нескольких кварталах вниз по улице, в депрессивной бетонной коробке. Нацарапал «Пожертвование» на обрывке бумаги и оставил перед дверью, где ее должен был найти первый же человек, появившийся в здании утром. При условии, что кто-то не украдет ее раньше, но эй, если кто-то из ребятишек, приходивших сюда, уйдет с ней, им она нужна куда больше, чем Питеру.
Он все еще сомневался – если Кэффри украли эти деньги из банка или что-то в этом роде (и уж однозначно, не заработали честным путем), их нужно было вернуть владельцам. Но у него не было способа узнать их контакты и вернуть их, так что это было наилучшей альтернативой.
Сунув записку в пакет, он вытащил одну пачку двадцаток и, по пути домой, тихо оставил по паре штук рядом с каждым спящим бездомным, что встретил. Для поднятия кармы. Не сегодня-завтра он вполне может стать одним из этих людей.
Последнюю двадцатку он оставил себе и купил на нее пиццу и упаковку пива. Какой смысл быть мучеником, в конце концов.
***
После пары дней вялого и безрезультатного поиска работы Питер решил собраться с духом, пойти поговорить с хозяином и попытаться уговорить его подождать с оплатой еще месяц. Чем бы это ему не помогло. Но его ждал сюрприз.
– Ваша аренда оплачена. Долг и три месяца вперед.
– Как? – спросил Питер, с сосущим ощущением в животе ощущая, что знает, как. Чего он не знал – почему.
– Милая молодая пара зашла сюда и оплатила, всего пару часов назад.
Угадал. Кэффри вернулся… и играл в какую-то игру. Питер был глубоко раздражен и в то же время заинтригован. Где-то глубоко внутри что-то пробудилось – прежнее любопытство, жажда знать, радостное предвкушение увидеть, сможет ли он разгадать один из ходов Нила и Элизабет, прежде чем они его сделают.
Вернувшись в квартиру – которая, очевидно, была в его распоряжении еще на три месяца, с плесенью на ковре и всем прочим, – Питер достал блокнот и пиво и начал делать заметки. Кэффри в городе, написал он наверху, затем зачеркнул и исправил: Кэффри и Митчелл в городе.
Он перечислил все немногочисленные факты – даты и примерные перемещения, по крайней мере, насколько он мог предположить по коробке на пороге и их визиту к владельцу дома. Вся известная деятельность – немного. Он вытащил из шкафа единственный вещдок, коробку, и убрал со стола стопку газет и пустые пивные бутылки, чтобы водрузить туда ее.
Потом остановился на середине. Ему хотелось смеяться. Ты собираешь дело, Берк. Дело для чего? И почему? Он больше не был копом. Что бы ни задумали Кэффри и Митчелл, и почему бы им ни заинтересовались, он никогда не узнает; он был небольшой частью какого-то гораздо большего плана.
Он знал, что напиваться в подобном настроении – не лучшая идея, но не видел ни единой причины воздержаться – ну, кроме одной, и очень веской: у него закончилось пиво. Он оставил на столе то, что пытался не считать документами по делу, и направился вниз по улице в маленький винный магазин на углу. Это был мрачный вечер, низкое серое небо грозило дождем.
Когда он вернулся, дверь в квартиру была слегка приоткрыта.
Питер пожалел, что у него нет пистолета. Однако у него было предчувствие, кто мог вломиться в его квартиру. Следов взлома не было заметно, хотя он был уверен, что запер дверь перед уходом.
Он поднял слегка звякнувший пакет – можно замахнуться им в противника, если он ошибается – и ногой толкнул дверь.
Он не ошибался. Нил Кэффри прислонился к буфету, просматривая заметки Питера.
– Ты! – сказал Питер.
Нил умиротворяюще поднял руки. Насколько мог судить Питер, он не был вооружен.
– Хочу напомнить, что у тебя нет полномочий меня арестовать.
– Я могу произвести гражданский арест, – сказал Питер. – Ты вломился в мою квартиру.
– Да, – признал Нил. Он оглянулся на полуоткрытое окно, с почти увядшим базиликом на подоконнике. – Тогда я выскочу в окно.
– Мы на четвертом этаже.
– Я хорошо умею выскакивать в окна, – улыбнулся Нил. – Хочешь на это посмотреть, или будешь хорошим хозяином и предложишь мне выпить?
Питер гневно глянул на него. Нил улыбнулся в ответ, невинно и дружелюбно. Питер вздохнул, вытащил из пакета бутылку пива и подошел на расстояние вытянутой руки.
– На.
Нил, не дотрагиваясь до бутылки, глянул на ярлык.
– Знаешь, я не большой любитель пива…
– Ты в моей квартире. В которую вломился. Если хочешь выпить, будешь пить мое пиво. – Питер открыл крышки двух бутылок и поставил одну на стол перед Нилом. Он подумал заблокировать путь к окну, но ему было правда любопытно.
– Что ты здесь делаешь?
– Восхищаюсь твоей бумажной работой, в основном. – Нил махнул на блокнот. – Очень тщательно.
– Всегда документируй всё, – сказал Питер. – Где милая мисс Митчел?
– Миссис Кэффри, – поправил его Нил. – Недалеко.
Вероятно, на крыше здания напротив со снайперской винтовкой, нервно глянул на окно Питер. Потом прижал Нила взглядом.
– Ладно, давай к делу, Кэффри. Ты в моей квартире, которую только что оплатил. Пьешь мое пиво, за которое не платил. Что тебе нужно?
– Может, я просто хотел поздороваться, – предположил Нил.
– Ну-ну. Если пытаешься во что-то меня втянуть, можешь не стараться, – бросил Питер. – Я больше не в ФБР. У меня нет ничего, что ты мог бы хотеть.
Нил выглядел неловко; нет, даже больше – виновато.
– Да, насчет этого. Дело в том, что мы, вроде как. Сожалеем. Что ты потерял работу.
И стоило бы, было первой мыслью Питера, но, что ж… забавно, но он не держал на них зла за это, не больше чем, наверное, они бы затаили злобу, удайся ему поймать одного или обоих и упрятать в тюрьму. Они просто делали то, что делали, как и он сам. Они обыграли его честно и справедливо (ну, вообще-то, через коварную манипуляцию, но это была их козырная карта, и это он не был достаточно сообразителен, чтобы раскусить их игру вовремя).
Нил по-прежнему нервно смотрел на него.
– Дай-ка уложить это в голове, – сказал Питер. – Вы дали мне коробку денег как – не знаю, какую-то нелепую форму извинения?
– Не совсем, – быстро сказал Нил. – У тебя были небольшие проблемы с тем, чтобы, э, снова встать на ноги после потери работы. Мы хотели помочь. Вот и всё.
Питер неверяще уставился на него.
– Вы двое шпионите за мной?
– Конечно нет, – в усмешке Нила не было раскаяния. – Скорее, проверяем.
– Я правда должен тебя арестовать.
– Окно, – многозначительно сказал Нил.
– Я не приму краденые деньги, Кэффри. Ни при каких обстоятельствах. Забудь об этом.
– Мы поняли, когда ты их отдал, – сказал Нил. – Поэтому и заплатили прямо за аренду.
– Думаете, что загнали меня в угол, да?
Нил закатил глаза.
– Это подарок, Питер. Ты понимаешь, что такое подарок, да? Я даю тебе что-то, ты говоришь спасибо…
– А теперь мы еще и по именам, – Питер глотнул пива. Это было необходимо для подержания разговора. – Чудесно.
Нил улыбнулся, тоже глотнул пива, скорчил гримасу и отставил бутылку.
– Знаешь, я собирался просто заглянуть и убедиться, что ты не сделаешь что-нибудь глупое из принципа, например, съедешь…
– Раз ты знаешь мой адрес, я об этом подумываю.
– Но я еще не ужинал, и не возражал бы продолжить этот разговор в каком-нибудь менее... – он оглянулся на беспорядок, – э, менее этом месте.
– Ты приглашаешь меня на ужин? – возмущенно и с неверием спросил Питер.
– Желательно куда-то, где есть приличное вино.
И вот так он оказался в приятном итальянском ресторанчике с известным разыскиваемым преступником… который в придачу нес ответственность за то, что подставил его и лишил работы.
– Не могу поверить, что это делаю, – пробормотал Питер, поправляя салфетку на коленях. – Я должен сдать тебя в ближайший полицейский участок.
– Где объяснишь, что твоя аренда оплачена преступником, которого ты только что сдал? – радостно спросил Нил.
– Твою мать, – не сдержался Питер. Пожилая пара за соседним столиком возмущенно оглянулась на него. Питер вскинул руки, извиняясь, и склонился к Нилу. – Так вот что ты здесь делаешь? Ловишь меня на крючок на случай, если я снова нападу на твой след?
– Вообще-то я не думал об этом таким образом, – признался Нил. – Полагаю, это выглядит так с определенной точки зрения. И я не могу отрицать, что это дает нам определенный рычаг. Но мы правда хотели просто сделать подарок. Без обязательств.
– С вами всегда есть обязательства, – пробормотал Питер, но тут подошел официант, и ему пришлось воздержаться от обсуждения украденных денег или чего-то подобного.
Печально было то, что он наслаждался вечером, что вероятно было грустным комментарием на тему, как давно он уже не скрещивал словесные мечи с равным соперником. Питеру всегда нравились сообразительные. За Нилом было интересно гоняться, и с ним было интересно разговаривать, даже при наличии сильного подтекста, что как только разговор повернет в направлении, которое не понравится Нилу, или Питер потянется за телефоном, Нил нырнет в ближайшую дверь. Оставив Питера оплачивать счет, которого он не мог себе позволить, так что в его интересах было поощрять Нила продолжать разговаривать, а не заставлять удирать.
Это не имело ничего общего с искренним наслаждением его компанией.
Ну. Может, совсем чуть-чуть.
Нил проводил Питера до квартиры. Питер поглядывал, не окажется ли по дороге полицейских машин, просто на случай, если передумает не сдавать Нила. Естественно, когда тебе нужны копы, их никогда не дождешься.
– Ну так, все-таки, где Элизабет? Все еще вместе?
– Конечно, мы еще вместе, и я же сказал, недалеко.
Низкие, серые облака наконец прорвались дождем, и последние пятьдесят метров до крыльца они преодолели бегом. Стряхивая капли со шляпы, Нил сказал:
– Правда, Питер – Толедо? – Его голос звучал обвиняюще.
– Я когда-нибудь оспаривал твой жизненный выбор?
– Ну… да, – сказал Нил. – Все время. Особенно когда пытался арестовать меня за него.
– Только когда ты нарушаешь закон, – возразил Питер. – Я про вещи вроде того, в каком городе живешь или эти немыслимо показные костюмы, которые носишь.
– Ну вот, ты опять. Я купил тебе ужин, разве нет?
Питер заметил искру в глазах Нила, сделал глубокий вдох и строго запретил себе дальше поддаваться на наживку.
– Если ты действительно хочешь загладить вину, мог бы дать мне свой адрес.
– Чтобы ты вызвал Интерпол? Нет, спасибо.
– Интерпол? – навострил уши Питер. – Значит, заграница?
– Ну нет. Я уже дал тебе все намеки, что собирался.
Питер открыл дверь в квартиру, и Нил прислонился к стене, не выказывая намерения зайти. Половина ламп на лестнице не работала, и в тусклом свете из тени под полями шляпы голос Нила казался безликим.
– Правда, Питер, тебе нужно что-то сделать со своей жизнью. Что-то изменить.
Уперев руки в бедра, Питер возмущенно глянул на него с порога.
– Не могу поверить, что ты читаешь мне лекции, потому что моя жизнь не удовлетворяет твоим стандартам.
– Дело не в том, что она не удовлетворяет моим стандартам; проблема в том, что она не удовлетворяет твоим, – сказал Нил, и пока Питер это обдумывал, Нил наклонил шляпу и повернулся. – Увидимся.
– Эй! – сказал Питер, но Нил уже исчез, растворился в тени, словно и не появлялся. И на мгновение Питер ощутил странную утрату.
***
Оплаченная аренда предоставила ему льготный период, но каждый раз, как он просматривал газеты в поисках очередного низкооплачиваемого места охранника, слышал в затылке голос Нила, говорящий, что он может лучше, чем эта жизнь. Это бы меньше раздражало, не будь такой правдой.
В конце концов он устроился клерком на неполный рабочий день в круглосуточном винном магазине рядом с домом, чтобы зарабатывать на еду и пиво, пока размышляет о жизни. Он листал рекламные каталоги местных университетов, подумывая пройти какие-нибудь курсы повышения квалификации, а потом попытаться все-таки пустить в дело диплом бухгалтера. Проблема заключалась в том, что бухгалтерия тоже не походила на то, чем он хочет заниматься. Его всегда привлекал проблеморешательный аспект математики, но это казалось таким сухим и стерильным по сравнению с работой в ФБР.
Еще одна случайная возможность свалилась на него, когда он заметил объявление на фонаре рядом с винной лавкой: молодежный центр искал добровольцев на позицию тренера по баскетболу. Он пошел, записался, и через пару дней обучал ребятишек, жизни большинства которых делали жизнь Питера похожей на ленивую прогулку по дороге из желтого кирпича.
Он все еще дрейфовал, но это казалось меньше скольжением вниз и больше…ну, он не был уверен. Ожиданием, что что-то произойдет, может быть. Только он не был уверен, что именно.
Но что-то произошло, где-то через месяц после визита Нила. Возвращаясь поздно вечером из молодежного центра, Питер увидел незапертую дверь и пробивавшуюся из-под нее полоску света. Воры, по крайней мере, обычные, не стали бы включать свет, так что он вздохнул и открыл дверь.
– Нил…
Но это был не Нил. Питер остановился на пороге. Квартира была убрана, или по крайней мере наполовину – газеты и старые упаковки были убраны в мусорные мешки, и его поздняя гостья собирала по квартире разбросанные книжки в дешевых бумажных обложках и аккуратно складывала в картонные коробки. Она подняла глаза и чуть улыбнулась.
– Элизабет, – невыразительно сказал Питер.
Элизабет выпрямилась. На ней был безупречный лимонно-желтый брючный костюм, широкополая шляпа и белые кружевные перчатки. Она казалась так же не на месте в его грязной дешевой квартире, как алмазное кольцо в канализации.
– У вас есть пылесос? – спросила она. – Я искала, но не нашла.
– Я, э... – Питер ощущал, что не поспевает за разговором и лихорадочно пытается нагнать. – Не думаю.
– Это многое объясняет. – Она глянула на наполовину заполненные коробки с книгами, и снова на него со слегка смущенной улыбкой. – Извините, я знаю, это ваша квартира, и я вошла без разрешения. Я вас ждала, и мне нужно было чем-то заняться, так что…
– Ничего. Я так давно не видел ковер, что уже забыл, какого он цвета. – Она нерешительно улыбнулась, и Питер быстро сказал: – Это шутка, ясно? Какого цвета, потому что он был покрыт… Ладно, объяснять шутки, наверное, не очень… Хотите сесть? – он лихорадочно огляделся в поисках кресла, сбросил его содержимое на пол и подтолкнул к ней.
– Спасибо. – Она села, и, к ее чести, даже не смахнула с кресла пыль, хотя, судя по лицу, подумывала об этом.
– Принести вам выпить? У меня только пиво – не знаю, любите ли вы его...
– С удовольствием, – сказала она.
Он открыл две бутылки. И повисла тишина.
– Ну так, – сказал Питер. – Вы…
Хорошо выглядите, хотел он сказать, только это было не так. Под большими голубыми глазами залегли тени, и хотя она была абсолютно собрана, на ней был минимум макияжа, и она продолжала теребить ручки сумочку, потягивая пиво.
Вместо этого он спросил:
– Вы в порядке? Кто-то сделал вам что-то плохое?
– Я в порядке, – быстро ответила она. – Спасибо. Это мило. Вы милый. – Она встала и поставила почти нетронутую бутылку на столик. – Агент Бёрк…
– Я больше не агент, – сказал он, резче, чем намеревался, и его увольнение повисло в воздухе между ними, неожиданное и осязаемое присутствие в комнате.
– Нет, – тихо сказала она. – Полагаю, нет.
Она сжала руки.
– Мистер Бёрк, мне нужна... – казалось, ей трудно извлечь слова. – Ваша помощь.
– Вам. Нужна. Моя помощь. – Он правда не знал, как должен отреагировать.
– Я знаю, – сказала Элизабет, глядя на него невозможно голубыми и невозможно грустными глазами. – Я знаю, чего прошу, и знаю, что у вас есть все причины отказать. Но мне больше не к кому обратиться.
– Что насчет Нила? – спросил Питер и не удержался от крошечной, мелочной надежды, что, может быть, Элизабет завязала с преступной жизнью и разошлась с Нилом. Разве что из-за этого ему стало жаль Нила, и серьезно, ему пора перестать общаться с разыскиваемыми преступниками; это добром не кончается.
– Нил и есть проблема, – сказала Элизабет. – Он в беде, мистер Бёрк. И мне нужна ваша помощь, чтобы спасти его.
Он должен был ее выставить. Вызвать полицию и сдать ее.
Но он смахнул с дивана остатки вещей, освобождая место для них двоих.
– Мистер Бёрк – мой отец. Зови меня Питером.
***
Рассказ Элизабет оказался более или менее тем, чего ожидал Питер. Они с Нилом проворачивали дело – разрабатывали нефтяного магната по имени Брансон, который оказался тесно связан с международной организованной преступностью. И Нил исчез.
– Не думаю, что его убили, – сказала Элизабет. – По крайней мере, пока. Но я понятия не имею, куда его увезли. И я в этом совсем не разбираюсь. Я не умею выслеживать пропавших.
– И ты пришла проконсультироваться с экспертом.
Ему пришло в голову, что он должен быть оскорблен. Черт, что должен вызвать полицию. Но он был заинтригован, особенно когда она открыла сумочку и вытащила пачку компьютерных распечаток – недавние расходы Брансона по кредитке, копии билетов на самолет и тому подобное.
– Мы выполняем домашнюю работу, – объяснила Элизабет, раскладывая их на диване, и улыбнулась. На ее щеках появились ямочки. – Лучше и полнее, чем ФБР.
– ФБР использует ордера, – многозначительно сказал Питер. – Когда ты видела Нила в последний раз?
Они не спали всю ночь, отслеживая перемещения Нила и Брансона за последние несколько дней. Чем больше Питер узнавал, тем меньше ему это нравилось. Оказалось, Брансон был тесно связан с преступным кланом Цернак, работающим во Франции, Бельгии и Восточной Европе. Нил и Элизабет сталкивались с ними раньше пару раз.
– Они пытались нас завербовать, – объяснила Элизабет. – Мы отказались. С тех пор все было немного рискованно. Ты знаешь их? – спросила она, увидев гримасу Питера.
– Я знаю о них. Плохие новости.
В любом случае, Элизабет волновалась, что один из Цернаков раскрыл Нила. Нил вошел в офис Брансона вчера утром, согласно последний шаг в плане заменить одну из картин в личной коллекции Брансона подделкой (Элизабет не уточнила, какую именно). Он так и не появился на встрече с Элизабет за обедом. Как только Элизабет начала задавать вопросы и обнаружила, что работники Брансона заявляют, будто никогда не видели Нила, она полностью вышла из игры и залегла на дно.
– Ты считаешь, что они схватили его и теперь ищут тебя.
– Я не заметила слежки, – сказала Элизабет. – В этот раз я занималась только закулисной работой; они могут догадываться, что я в городе, потому что знают, что мы с Нилом работаем вместе, но, думаю, мне ничего не угрожает. А вот Нилу…
Ее невозмутимая маска на миг соскользнула, обнажив неприкрытую панику. Питер застыл; он никогда не умел обращаться с плачущими женщинами. Но Элизабет справилась с собой и слегка натянуто улыбнулась ему.
– Вы эксперт в поиске пропавших, агент… – она помедлила. – Питер. С чего начнем?
***
Как только на Восточном побережье начали открываться офисы, Питер связался с парой старых знакомых в Интерполе. Первые двое бросили трубку, но затем он приятно поболтал со старым приятелем из Квантико, рассказавшим ему последние сплетни вокруг парижской организованной преступности.
– Похоже, Янко Цернак, один из младших сыновей клана, пару дней назад был в Нью-Йорке, – сказал Питер, когда Элизабет с надеждой глянула на него. – Рутинные встречи с преступными семьями Нью-Йорка, обычная дипломатическая чепуха. Два дня назад он вернулся в Париж, на несколько дней раньше ожидаемого, и не один. Личность спутника никому не известна. Он уезжал один.
– Нил, – выдохнула Элизабет. – Его забрали в Европу.
Она не спрашивала, как его заставили сотрудничать, наверняка пробежав тот же список вариантов, что и Питер: либо пригрозили, что сделают что-нибудь с Элизабет, либо накачали Нила наркотиками, либо какая-то комбинация обоих.
Элизабет вытащила телефон.
– Кому ты звонишь?
– Покупаю билеты до Парижа, – спокойно ответила она, словно это было само собой разумеющимся.
– Ты не пойдешь против Цернаков одна, – неверяще сказал Питер.
Элизабет спокойно смерила его взглядом.
– У меня нет выбора.
– Слушай, позволь мне поговорить с Интерполом. Это похищение. Мы можем привлечь местные власти…
– И что потом? – потребовала Элизабет. – Как думаешь, насколько парижской полиции захочется вмешиваться в конфликт между двумя группами преступников? Нил не похищенная домохозяйка из пригорода, мистер Бёрк. Они бы из штанов выпрыгивали, чтобы его спасти, но только будь он на твоей стороне закона. А так лучшее, на что мы можем надеяться – что они спасут его, чтобы экстрадировать в США для долгого тюремного заключения. А скорее всего, просто не станут вмешиваться и подождут, пока все уладится само собой.
Питер с отвращением осознал, что она была права.
– И что, ты собираешься броситься на них в одиночку? Элизабет, мы говорим о восточно-европейской мафии старой закалки. Эти веселые парни сжигают людей заживо за попытку предательства…. – Он замолчал, когда Элизабет вздрогнула, запоздало вспомнив, что они могут говорить о будущем ее мужа.
Учитывая, что и Нил, и Элизабет были профессиональными преступниками, иногда они казались странно невинными. Словно дети, играющие с силами, которых не понимали. Питер сделал глубокий вдох и понадеялся, что не пожалеет о том, что собирался сказать.
– Слушай, по крайней мере, не лети одна.
– Питер Берк, – она усмехнулась, но ее голос сломался. – Вы предлагаете лететь со мной в Париж?
– Очевидно, – устало сказал Питер. – Бери два билета, пока я не передумал.
***
Каким-то образом она достала билеты на дневной рейс. Удивительно, что могут купить деньги, даже украденные деньги. Питер попытался поспать в самолете, зная, что во Франции ему понадобятся все силы, и вымотанный после прошлой бессонной ночи. Но он был слишком на взводе, чтобы заснуть глубоко, и каждый раз, как выныривал из дремоты, Элизабет тоже не спала, глядя на проплывающую под ними землю.
– Оно правда того стоит? – тихо спросил он. Они летели первым классом, впервые в жизни Питера. Было недурно, пришлось ему признать, но если ценой было всегда оглядываться через плечо на обманутых тобой людей и оставлять за собой след разбитых жизней, он бы согласился на свою убогую квартирку во мгновение ока. – Красивая одежда, шикарные отели и дорогие вещи – это правда оправдывает все остальное? Необходимость всегда убегать, не иметь возможности остановиться?
– Мы счастливы, – сказала Элизабет. – Нам нравится эта жизнь.
– А что насчет этической стороны? Ваша жизнь построена на отнимании вещей у людей, которые купили их и заплатили за них деньги. И не надо говорить, что вы крадете только у тех, кто достаточно богат, чтобы это себе позволить. Если вы только не спрашиваете заранее жертв, не возражают ли они отдать вам их вещи.
Элизабет пожала плечами и снова глянула в окно.
– Похоже, ты уже все решил, так какая разница, что я скажу?
– Есть разница, потому что… – он замолчал, разочарованный. Есть разница, потому что ты лучше этого, хотел он сказать, но вдруг понял, что повторит ровно то, что Нил сказал ему на ступенях его дрянной квартиры.
– Есть разница, потому что вы ведете жизнь, которую, по сути, нельзя поддерживать, не причиняя вреда людям, – наконец очень тихо сказал Питер. – Я знаю не понаслышке, поверь мне.
– Это была самозащита, – резко возразила Элизабет.
– Я знаю. И странное дело, я вас даже не виню. – Он не удержался от улыбки. – В конечном счете я бы вас поймал, знаешь.
– Я знаю! – сказала Элизабет. – Поэтому нам и пришлось вывести тебя из игры.
– Но я не шахматная фигура, я человек, – заметил Питер. – Элизабет, вы с Нилом разрушили мою жизнь. Если ты можешь сидеть здесь и говорить, что вы ничуть не переживаете, в моем шкафу стоит картонная коробка, которая говорит об обратном.
В быстрой вспышке улыбки Элизабет было что-то от Нила.
– Ты сохранил коробку?
– Прекрати менять тему.
В это раз в брошенном на него косом взгляде было больше вины, чем гнева.
– Я не буду говорить, что мы никогда не сожалели ни о чем, что сделали. Но, Питер – мы тоже люди. Как и все, кого ты когда-либо посадил в тюрьму. Ты говоришь, что мы наживаемся на человеческом горе, и возможно, в этом есть какая-то правда, не буду лгать – но ты правда считаешь, что ты настолько выше нас?
Это был тупик. Питер решил снова попытаться поспать. Когда он приоткрыл глаз, Элизабет снова глядела в окно отсутствующим взглядом.
***
Питер редко бывал за границей. Выполняя пару заданий ФБР, он пересекал границы Канады и Мексики, плюс как-то раз съездил в Англию с семьей, когда был маленьким. Париж оказался перегрузкой для органов чувств. Ему хотелось иметь свободное время понаслаждаться им, но Элизабет была не единственной, кто ощущал хватающую их за пятки неотложность. От Нила не было вестей уже три дня, и он провел сутки в Париже с Янко Цернаком. Возможно, они уже опоздали. Ради Нила и ради Элизабет Питер пытался убедить себя, что время еще было.
Снятое ими жилье, по мнению Питера, представляло собой очередную экстравагантную демонстрацию набитых кошельков: особняк с личной террасой, выходящей на тихую улочку в отдаленном от туристического центра районе. Питер блаженствовал в первом за месяц душе с неограниченным объемом горячей воды и не пытающимся отвалиться краном. После этого Элизабет отвела его в кафе на краю улицы на обед…или ужин, что бы то ни было. Перелет вкупе с бессонной ночью окончательно сбили внутренние часы Питера, и он продолжать глядеть на часы просто чтобы узнать, утро сейчас или вечер. Однако Элизабет выглядела абсолютно свежей в новом элегантном сарафане. Она спрятала волосы под блондинистым париком, так небрежно, словно постоянно этим занималась. Что, пожалуй, так и было. Она сделала заказ на быстром французском.
– Я позвонила другу, который, возможно, сможет нам помочь, – сказала Элизабет, откусывая круассан. – Он скоро прибудет в Париж.
– Как именно помочь? – спросил Питер. – Мы говорим о той помощи, которая появляется с запасами оружия, которых хватит для личной армии? – он заново наполнил бокал заказанным ей красным вином. Он не был поклонником вина, по крайней мере, не ценителем, но оно было правда вкусным. Ему пришлось напомнить себе, что он практически не спал уже двое суток, и последнее, что ему нужно – напиться в чужой стране, в компании женщины, в которую он до сих пор был чуть-чуть влюблен, и которая была женой преступника и разыскивалась ФБР.
– Нет, скорее с большой коробкой фальшивых усов. Не спрашивай. Но он знает людей, и никто лучше него не умеет выуживать информацию из разных источников. И в любом случае он не собирался оставаться в стороне.
– И когда я увижу этого друга?
– Никогда, – сказала Элизабет. – В ФБР о нем не слышали, и он собирается, чтобы так и оставалось.
– Я больше не в ФБР.
– Неправда, – сказала она. Это прозвучало мягко, почти нежно. – Ты агент ФБР до мозга костей, Питер. Это внутри тебя. Поверь мне, такие, как мы, это видим. Ты никогда от этого не избавишься.
– Если ты говоришь о целостности, я не хочу от нее избавляться.
И снова их разговор уткнулся в глухую стену. Они налегли на еду, и Питер снова подлил себе вина, даже зная, что это не лучшая идея.
Просто он так легко мог представить себе эту сцену совсем с другой стороны, как, без сомнения, видел ее официант. Они вдвоем, в кафе, в утреннем парижском солнце…. Двое американских туристов, мужчина и женщина. У женщины простое золотое кольцо. Может, они женаты несколько лет и наконец накопили на отпуск…
Но фантазия разваливалась, потому что Элизабет, стильная и элегантная, в безупречном парике, была не из тех женщин, что обращают внимание на таких, как он. И кроме того, он был не из тех, кто подбивает клинья к жене друга.
…в смысле, к жене почти незнакомца. Вообще к чьей-нибудь жене.
Он определенно слишком много выпил. Питер отодвинул бокал.
***
Вернувшись в особняк, Питер проковылял в ближайшую спальню и рухнул там, пытаясь избавиться от похмелья и смены часовых поясов. Он все еще был заторможенным и усталым, когда пару часов спустя его разбудили голоса.
Он обнаружил Элизабет на террасе, пьющую вино в компании двоих незнакомцев, высокого блондина и коротышки в широкополой шляпе и с огромной, торчащей во все стороны, явно фальшивой бородой.
– Я бы тоже не стал ждать до утра, – говорил блондин, а потом увидел Питера и замолчал.
Повисла краткая неловкая пауза, потом блондин что-то коротко сказал Элизабет на французском; она ответила так же, а потом улыбнулась Питеру и потянулась за четвертым бокалом.
– Питер. Очень рада, что ты к нам присоединился. Это наш местный друг, Жан-Марк, а это…
– Боб, – сказал коротышка.
– Боб, – не моргнув глазом, повторила Элизабет.
Питер неохотно сел. Никто не спрашивал, кто он такой или что здесь делает, хотя "Боб" продолжал кидать на него косые, глубоко подозрительные взгляды. Элизабет кратко рассказала, что он пропустил – или, подумал Питер, ту часть, которой они готовы были поделиться. Они нашли Нила, или по крайней мере определили его наиболее вероятное местоположение, на близлежащей вилле Цернаков. На улицах говорили, что Цернаки отвезли туда одного из своих врагов, американца.
– Скажу прямо, – сказал Жан-Марк. Он едва притронулся к вину. – Я не ожидаю, что Нил долго продержится в их руках. Ты должна вытащить его оттуда и быстро.
– Попасть внутрь будет непросто, – сказала Элизабет. – Они знают, кто я, и смогут меня опознать.
– Они не видели меня, – сказал Боб.
– Или меня, – сказал Питер, и все трое посмотрели на него. – Что? Думаете, я сюда прилетел только чтобы сидеть сложа руки? Я хочу помочь. Я серьезно.
Элизабет, склонив голову к плечу, рассматривала Питера так, словно никогда не видела его прежде
– Как у тебя с актерским мастерством?
– Я бывал под прикрытием. Хорошо.
– Это другое, – сказала Элизабет.
– При всем уважении, это больше похоже на операцию ФБР, чем на аферу. Простое проникновение и захват, с… – он оглядел собравшихся за столом, – минимальным прикрытием. Я спланировал много таких. У вас есть план виллы?
Несмотря на напряжение и очевидную усталость Элизабет, на ее щеках снова появились ямочки. Она достала из сумочки блокнотик и ручку и передала Жан-Марку, который бросил на Питера настороженный взгляд и начал рисовать. По быстрым штрихам карандаша стало очевидно, что он художник, что объясняло, откуда Элизабет и Нил знают его. И Питер готов спорить на последний доллар, что не все свои рисунки он продает под собственным именем.
Не имея много времени на приготовления, они остановились на очень простом плане. По словам Жан-Марка, в виллу регулярно приезжали машины системы доставки, включая фургон прачечной, приезжавший каждый вечер. У Жан-Марка был друг в прачечной, и он считал, что им удастся подкупить пару человек и отпустить на вечер служащих, пока Жан-Марк возьмет грузовик. Точнее, за рулем будет Питер. Поскольку Элизабет и Жан-Марк были известны Цернакам, они буду прятаться в кузове.
– У меня нет международных водительских прав, – запротестовал Питер.
Этим он заслужил презрительные взгляды от Жан-Марка и коротышки с бородой. Элизабет сказала:
– Мы вламываемся в дом мафиози, чтобы выкрасть жертву похищения. Думаю, если нас поймают, отсутствие прав будет наименьшей нашей проблемой.
Питер попытался об этом не думать.
– А что насчет него? – спросил он, ткнув в коротышку.
– Они привыкли видеть впереди двух человек, – сказал Жан-Марк. – Моззи будет вторым.
– Эй! – возмущенно воскликнул коротышка, яростно глянув на Жан-Марка. – Имена! Большое спасибо, что выдал меня федералам.
– Бывшим федералам, – сказал Питер.
– Как хочешь, Джей Эдгар, – сказал Моззи. – В любом случае, это не сработает. Федерал не говорит по-французски, а я не думаю, что мой акцент сойдет за местный.
– Точно не сойдет, – сказал Жан-Марк. – Он прав. Я поведу, Моззи сядет вперед. Будет почти темно, если повезет, охрана не узнает меня.
– Удача, – пробормотал Моззи.
– Это все, что у нас есть, – сказала Элизабет.
***
Больше времени на планирование не было. Они и так достаточно затянули; упусти они эту возможность, им пришлось бы придумать другой план, или попробовать снова следующей ночью. А судя по тому, что они рассказали, и тому, что Питер знал о Цернаках, Нил мог не дожить до следующей ночи.
У них были пистолеты, два деловых «глока» 19 калибра, о происхождении которых Питер понятия не имел; должно быть, их принес Жан-Марк или оставил хозяин виллы, кем бы он ни был. Жан-Марк взял один, Элизабет второй. Она переоделась в джинсы и темный свитер, подходящая одежда для подкрадывания в темноте.
– Я думал, вы с Нилом не любите оружие.
– Нил не любит оружие, – сказала Элизабет и заткнула пистолет за пояс джинсов, под свитер.
Питеру оружия никто не предложил, что его беспокоило, пока он не подумал о последствиях быть пойманным с нелегальным оружием в чужой стране. Он и так балансировал на самой грани закона. (Черт. Да что себе врать. Он давно переступил эту грань, и предложи они ему пистолет, он бы взял его, не раздумывая. Но в каком-то смысле было неплохо, что они не доверяли ему настолько, чтобы предложить; по крайней мере, ему не пришлось принимать это решение).
Элизабет и Жан-Марк отправились добывать грузовик. Питер и коротышка – Моззи – должны были встретиться с ними в оговоренном месте, которое Питеру, видимо, знать не позволялось; все трое продолжали переходить на французский, когда он был рядом.
– Не могу поверить, что мы работаем с федералами, – пробормотал Моззи, пока они ждали в темноте у дороги. – Что ж, в нужде с кем не поведешься, полагаю. – Он остро глянул на Питера. – Ну так, все же, почему ты здесь?
– Почему ты хочешь знать?
– Ну, во-первых, если ты это все подстроил, чтобы выдать нас твоим фбровским дружкам, я бы хотел иметь наготове план побега.
– Словно его у тебя нет, – сказал Питер. – Я знаю, как подобные вам работают.
– Туше, – сказал Моззи. Настала тишина, потом он сказал совсем другим тоном:
– Если ты собираешься предать Нила и Элизабет, ты не найдешь места на земле, где сможешь спрятаться от меня.
Питер глянул на него. Он знал Моззи всего три часа, и коротышка совсем не выглядел грозным – особенно с этой немыслимой бородой – но Питер ему поверил.
Через какое-то время Питер сказал:
– Если хочешь знать правду, я понятия не имею, почему я это делаю. Часть меня знает, что я должен был вызвать полицию, как только Элизабет появилась в моей гостиной. Но я не сделал этого тогда и не сделаю сейчас.
– Почему-то я тебе верю, – сказал Моззи. – Но чтобы ты знал, я тебе все равно не доверяю, федерал.
– Я и не ожидал, – сказал Питер. – Я тоже тебе не доверяю.
– Отлично. – Моззи потер руки. – Теперь, когда мы все выяснили, вот и наша попутка.
Взвизгнув тормозами, фургон остановился. Жан-Марк был за рулем. Питер предложил руку Элизабет, но она уже спрыгнула на землю без его помощи.
– Готовы? – спросила она, в основном обращаясь к Питеру.
– Нет,– сказал Питер, но, когда она забралась в кузов, последовал за ней.
Было относительно удобно – только они и пара мешков чистого белья. Когда Моззи захлопнул дверь и запер задвижку, внутри воцарилась полная темнота. Питер не подумал, что им придется положиться на других людей, чтобы выпустить их, и ощутил внезапную вспышку непривычной клаустрофобии. Тихое шуршание со стороны Элизабет давало знать, где она, но все заглушили шум и вибрация фургона.
Казалось, должно было быть что-то, что нужно сказать, пока они были только вдвоем, в темноте - но не было. Все уже сказано давным-давно, подумал Питер – и здесь, в фургоне, он отпустил все глупые фантазии, которыми когда-то развлекался – что она увидит неправильность своего пути и бросит преступную жизнь ради него. Вопреки всем ожиданиям и здравому смыслу, она казалась счастлива с Нилом. Поймать их и посадить за решетку было одним – это было его работой, его правом и его ответственностью. Но пытаться поймать ее в силок и подрезать крылья по любой другой причине было бы достойно осуждения.
Он не хотел сломать ее… или Нила. Никогда не хотел. Ты совершал преступления, ты должен отсидеть свое – и он верил в это, правда, но больше всего он хотел, чтобы эти двое прекратили делать эти опасные, безрассудные вещи, из-за которых их когда-нибудь убьют. Он хотел, чтобы они перестали использовать эти острые, прекрасные мозги для нахождения новых, более творческих способов обманывать своих ближних, и сделали для мира что-то хорошее.
Фургон рывком остановился, вырывая его из мыслей. Впереди послышались голоса, слишком тихие, чтобы разобрать, даже говори они на знакомом ему языке. Питер затаил дыхание, Элизабет тоже притихла.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем грузовик снова тронулся. Он сделал широкий разворот и остановился. Мотор заглох, а через мгновение заднюю дверь открыли.
Элизабет выскочила наружу, как только появилась щель, достаточная для ее тела. Питер последовал за ней и обнаружил себя на парковке позади широкой лужайки. Над ними нависала каменная стена виллы. В большей части окон было темно.
– У нас меньше времени, чем я надеялся, – прошептал Жан-Марк. – Кажется, один из охранников мог меня узнать. Пройдусь туда и поболтаю с ним. Моззи начнет разгружать фургон.
Когда он начал поворачиваться, Питер схватил его за плечо.
– А под поболтать ты имеешь в виду…
Жан-Марк сбросил его руку.
– Именно то, что сказал. Мы поболтаем, и я попытаюсь развеять его подозрения. Если я не смогу этого сделать – тогда да, я сделаю то, что должно быть сделано. Мы здесь, чтобы спасти нашего общего друга, верно?
– Ребята, – прошептал Моззи. – Часы тикают.
И Элизабет испарилась. Питер заметил ее дальше у стены. Оставив Моззи, ворча, таскать мешки с бельем, он догнал ее, когда она приоткрыла боковую дверь, заглянула туда и шмыгнула внутрь.
Они были в узком коридоре с каменным полом. Жан-Марк не смог рассказать им многое о планировке виллы. Но Элизабет, похоже, знала, куда идет.
– Ты бывала здесь раньше? – прошептал Питер.
– Нет, – шепнула она в ответ. – Но во всех таких старых домах большие винные погреба. Их я и ищу. Они под землей и практически звуконепроницаемы, отличное место для… Она замолчала, сглотнув.
Сжав зубы и с колотящимся сердцем, Питер последовал за ней.
Они нашли заднюю лестницу, каменные ступени которой спускались вниз, в темноту. Нащупывая путь в темноте, Питер укорил себя за то, что не подумал о фонарике. Но он начинал осознавать, что этот поспешно организованный рейд коммандос совсем не так похож на операцию группы по освобождению заложников, как ему казалось. Он ощущал нехватку пистолета как отсутствие конечности, и невольно всё касался места, где должна была висеть кобура.
Элизабет остановилась; Питер врезался в нее. Вокруг стояла кромешная, непроглядная тьма. Он услышал тихое щелканье открываемой двери. За ней света тоже не оказалось, но он услышал тихий шорох откуда-то из глубины темноты, и осознал, что за дверью скрывается куда большее пространство, чем он считал.
Он услышал, как Элизабет шарит по стене в поисках выключателя. Видимо, она его нашла, потому что неожиданный свет от ряда тусклых лампочек под потолком затопил подвал. Винный погреб оказался не просто большим, но огромным: обширное, похожее на пещеру пространство, армированное тяжелыми поперечными балками и закопченными за годы опорными стойками. Он активно использовался по назначению даже сегодня; по сторонам виднелись полки пыльных бутылок.
Элизабет вытащила пистолет. Она держала его с уверенностью кого-то, кто знал, как пользоваться оружием, и не боялся его. С подвязанными волосами и пистолетом в руках она могла бы быть полицейским под прикрытием. Она совсем не походила на милую, порядочную девушку со Среднего запада, какой казалась на всех фотографиях в ее досье.
Питер снова пожалел, что ему не дали оружия. Он подобрал затянутый паутиной обломок винной стойки и ухватил его как бейсбольную биту.
Они направились вглубь погреба. Потом Элизабет замерла, и Питер тоже. Впереди с металлической штанги в потолке свисали две пары наручников, одно кольцо их было разомкнуто. Грязный пол был заляпан темными потеками вроде машинного масла, какие-то старые, какие-то новее.
Элизабет тихо позвала, ее голос звучал намного ровнее чем, по мнению Питера, имел на то право:
– Нил?
Откуда-то из теней у стены, позади винной стойки, послышалось тихое:
– Эл?
Она сорвалась с места как ракета, перескакивая через препятствия. Когда Питер ее догнал, она уже стояла на коленях, обнимая Нила, темноволосая макушка которого уткнулась ей в плечо. Нил повторял ее имя снова и снова. Питер помедлил, вдруг ощутив себя лишним на их личном воссоединении.
– Вижу, можно было тебя и не спасать, – сказала Элизабет дрожащим голосом. – Раз ты выбрался сам и все такое.
– Ага, – хрипло прошептал Нил. – Но я оставил тебе пару вещей, например, пробраться мимо этих парней снаружи.
Он поднял голову и застыл, словно вспугнутый олень, при виде Питера.
– Сюрприз, – сухо сказал Питер, опускаясь по другую его сторону. – Идти сможешь?
– Конечно, смогу, – сказал Нил, а потом его ноги подогнулись, когда Элизабет попыталась его поднять. – А может, нет.
Им удалось его поднять, поддерживая с двух сторон. Нил был босиком и раздет до пояса, отчего становилось некомфортно очевидным, что его тело представляет собой один большой синяк. Питер был вполне уверен, что его плечо было вывихнуто, а затем вправлено снова; сустав был горячим и распухшим, и Нил зашипел от боли, когда Питер подсунул плечо под его руку, чтобы поддержать. Под его глазами темнели синяки, губы были разбиты, одна сторона лица покрыта засохшей кровью. С другой стороны, насколько Питер мог судить, с ним еще не сделали ничего непоправимого. У него все еще было обычное количество пальцев и ушей. Над ним неплохо поработали, но еще не добрались до настоящей забавы.
– Не мог отказаться от отпуска во Франции, да, Питер? – выдохнул Нил. От него несло потом и кровью. Его кожа была влажной и холодной.
– Очевидно, нет, – сказал Питер. – А может, от привычки гоняться за тобой так трудно избавиться, что теперь я занимаюсь этим бесплатно.
– Могу я ожидать целого взвода полицейских… – он закашлялся и задохнулся от боли. – Ой.
– Никакой полиции, – сказала Элизабет. – Но у нас есть фургон для белья.
– Когда-нибудь ты мне расскажешь, как она тебя уговорила на это, Питер, – пробормотал Нил. Его голова свесилась на плечо Питера.
– Когда-нибудь я сам хотел бы узнать, как она меня уговорила, – пробормотал Питер.
Когда они вышли на лестницу, на лестничном пролете вдруг зажегся свет. Двое мужчин наверху лестницы смеялись и болтали по-французски и явно были пьяны. Элизабет оставила Нила на попечении Питера и вытащила пистолет, прежде чем кто-то из мужчин успел это заметить. Они потянулись за собственными пистолетами. Она вывела их из строя двумя спокойными, точными выстрелами.
Питер в ужасе отшатнулся, но умудрился с силой затоптать всплески совести. Ты теперь в их мире. Убить или быть убитым. Подмоги не будет. Эти парни наверняка совершили много плохого. Но он никогда не убивал человека, вообще редко использовал служебное оружие, и он заставил себя смотреть на тела, когда он и Элизабет помогали Нилу перешагнуть через них. Заставлял себя запомнить, что, как бы ему не нравились Нил и Элизабет, это был их мир: такими они были, такое они делали.
Когда они, спотыкаясь, выбрались в ночь, во всей вилле зажегся свет. Фургон под управлением Жан-Марка со скрипом притормозил перед ними, был за рулем. Моззи выскочил из кузова и помог Питеру и Элизабет завести Нила внутрь.
– Тебя неплохо обработали, да, мон фрер? – пробормотал Моззи, помогая Нилу лечь на мешки с грязным бельем.
Изнутри невозможно было закрыть дверь, а оставить их открытыми означало, что они будут беззащитны перед оружейным огнем, так что Питер соскочил и захлопнул двери как раз когда полдюжины вооруженных мужчин выбежали из парадной двери. Жан Марк тронулся с места; Питера протащило пару шагов, прежде чем он успел закинуть ноги на бампер, в который в ужасе и вцепился. Пуля содрала краску в дюймах от его носа.
– Жан-Марк! – крикнул он, но либо Жан-Марк предполагал, что все на борту, либо ему было все равно. Пули продолжали свистеть мимо, промахиваясь только благодаря чистой удаче и беспорядочному движению фургона.
Фургона промчался через распахнутые ворота и неожиданно круто повернул на границе съезда, и тогда непрочная хватка Питера не выдержала. Он сорвался с грузовика и скатился на насыпь. Он был потрясен и в синяках, но больше испуган, чем ранен. Люди на вилле определенно видели его, значит, могли увидеть и как он упал. Он поднялся на нетвердых ногах, перебрался через низкую каменную стену и пригнулся, когда на дорожку вылетели два автомобиля; их фары пронзили сумерки над его головой, прежде чем умчаться в ночь.
Дрожа, он прислонился к стене. Ну, что теперь? Фургон уже на полпути к городу. Он понятия не имел, где он; только знал, что оставаться здесь слишком опасно.
Он не винил Жан-Марка за побег – ну, по крайней мере, рационально. Скорее всего, он посчитал, что все они в фургоне; он не видел происходящего сзади. И за ними гнались по пятам разгневанные мафиози. Наверное, он сам бы нажал на газ. Только… нельзя бросать людей, просто нельзя – но, опять же, он снова рассуждал как коп. В мире Нила и Элизабет каждый был за себя.
Хотя нет, не всегда. Элизабет поставила на карту все, чтобы найти Нила и вернуть домой. Моззи и Жан-Марк тоже серьезно рисковали. Единственным, кто не вписывался в картину, был Питер; он не был частью их маленькой преступной команды. Он знал, что они не бросили его нарочно, но знал и то, что у них нет причин за ним возвращаться.
Так что хватит философствовать и шевелись. Он слышал шум голосом наверху дорожки. Скоро они начнут обыскивать снаружи виллы.
Он начал идти вдоль стены. Она кончилась у дороги, хотя Питер не знал, та ли это дорога или уже другая. Он глянул назад и попытался в голове составить карту. Но это было непросто, так как он ничего не видел во время поездки на виллу. Не так далеко позади лес прорезал луч фонарика.
Когда завибрировал его сотовый, он чуть не выпрыгнул из кожи. Он даже не был полностью уверен, что он работает во Франции. На экране высветилось «Лиз Маркс», что ни о чем ему не говорило, но осторожно прошептав: «Алло», он услышал голос Элизабет:
– Питер! Где ты? Что случилось?
– Я упал с грузовика, – прошептал он. – Подожди, меня преследуют. Нужно найти более безопасное место. Не могу пока говорить.
Он перескочил через дорогу. Там стоял лесок. Чуть углубившись в него, он шепнул.
– Лучше, но не в безопасности. Вы выбрались?
– Они – да, – сказала Элизабет. – Меня высадили милей выше по дороге. Теперь скажи, где ты, и они нас подберут. Или нет, стой – если на твоем телефоне есть GPS, назови координаты, и я нагоню тебя через пару минут.
Он сказал ей координаты, но ему не хотелось вешать трубку и терять последнюю связь с единственными знакомыми людьми во всей стране.
– Я думал, вы меня бросите, – шепотом признался он.
– Наверное, стоило бы, – без обиняков ответила Элизабет. Она тяжело дышала, разговаривая на бегу. – Но, не знаю, что сказать – ты помог мне вернуть Нила, и, полагаю, я обязана тебе чуть большим, чем бросить умирать в пригороде Парижа. И Нил тоже психовал, что надо за тобой вернуться, так что меня ждала бы ссора в любом случае – о. это ты там?
Через минуту она присела рядом с ним, тяжело дыша.
– Они повсюду. Я ускользнула от по крайней мере трех патрулей по пути сюда. – К неверию Питера, она усмехалась, показывая в темноте белые зубы. – Ну, разве не весело?
– Нет! – шепнул в ответ Питер. – Ты видела, что они сделали с Нилом – думаешь, они станут церемониться, если схватят нас? Где, ты говорила, наша машина?
– Идем. – Она дернула его за руку, и пересекши узкую полосу леса, они оказались в поле с рядами растений; Питер осознал, что это винные лозы, когда тяжелая кисть винограда хлестнула его по лицу. На минуту они остановились чтобы Элизабет могла позвонить. Разговор велся на французском и был очень короток.
– Жан-Марк знает, где мы, – сказала Элизабет. – Он подберет нас на дальней стороне виноградника.
Они вышли из рядов винограда, как раз когда фургон притормозил рядом с жутким скрипом. Питер и Элизабет залезли в кабину; Жан Марк тронулся с места, не успел Питера закрыть дверь. Было тесно, Элизабет зажата между мужчинами.
Пока они ехали по узким темным дорогам, Жан Марк и Элизабет вели разговор, который Питер не мог понять, и это расстраивало еще больше, чем отсутствие пистолета. Глянув на него, Элизабет сказала:
– Он считает, что сбросил их с хвоста. Он собирается высадить нас, а потом вернуть фургон.
– Вы ненормальные, – сказал Жан-Марк. – Мне здесь еще жить, знаете ли. Теперь я буду вечно оглядываться через плечо на Цернаков.
– В Италии неплохо в это время года, – сказала Элизабет. Питер не мог понять, шутит она или говорит серьезно. Она сжала руку Жан-Марка. – Нил обязан тебе жизнью, а я перед тобой в большом долгу.
– Скорее всего, ты попадешь в тюрьму, прежде чем сможешь его отдать, – проворчал Жан-Марк.
Они вернулись в город круговым путем, и Питер не сознавал, что они приближаются к таунхаусу, пока фургон не остановился, и Элизабет нетерпеливо не вытолкнула его наружу. Спрыгнув на землю, он открыл задние двери, потом помог Моззи вытащить Нила.
– Полагаю, они тебя нашли, – сказал Нил, прислоняясь к боку фургона. Элизабет, похоже, долго прошалась в кабине Жан-Марком, что включало много жестикуляции и объятье. – Совет от профессионала: в следующий раз постарайся не падать из машины во время побега.
– Следующего раза не будет, так что умолкни.
Элизабет присоединилась к ним, и фургон покатил прочь.
– Жан-Марк собирается залечь на дно, – сказала она. – Предлагаю нам поступить так же.
__________________
[1] Имхо, перевод весьма неточный, но я на стихотворный перевод не замахнусь
Альтернативную версию перевода плюс английский оригинал можно посмотреть здесь.Продолжение и окончание - в комментариях
@темы: Перевод, Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Персонажи: Элизабет, Фанфики
-
-
25.04.2013 в 17:57-
-
25.04.2013 в 17:57-
-
25.04.2013 в 17:58-
-
25.04.2013 в 17:58-
-
25.04.2013 в 17:59-
-
25.04.2013 в 17:59-
-
25.04.2013 в 22:16Хотя тяжело все же представлять Нила с Элизабет парой. Я её ни с кем кроме Питера не вижу.
Но аферисткой она должна была бы стать отменной)
Наблюдатель, спасибо за перевод)
-
-
26.04.2013 в 05:39-
-
26.04.2013 в 06:24-
-
26.04.2013 в 07:08О да, это точно
Zlataslawa, рада, что понравилось
Eiffie_Rock, пожалуйста.
-
-
26.04.2013 в 14:48Элизабет как решающая гирька на весах - очень точно, без неё никуда, она приводит к победе или поражению, она правит балом)
И Нил тоже психовал, что надо за тобой вернуться - такая проникновенная строчка... (за слово "психовал", полагаю, благодарить надо лично вас, _Наблюдатель?) Замечательный фик, замечательная идея...
... И отличный перевод) Спасибо вам за то, что донесли до нас этот шедевр!)
-
-
26.04.2013 в 19:21(за слово "психовал", полагаю, благодарить надо лично вас, _Наблюдатель?)
Ну, рассматривались варианты "нервничал, дергался, переживал", но показалось, что уместно нечто более сильное. В конце концов, оригинальное "freaking out" тоже посильнее простого "worried"
-
-
14.06.2020 в 17:47-
-
14.06.2020 в 17:51