[whitecollar]

Название: Три Рождества
Автор: Тё
Ошибки исправляет: Jarvo the Devil
Фендом: White Collar
Пейринг: Питер/Нил
Рейтинг: PG
Жанр: романс
Дисклеймер: не мое и заберите!
Предупреждение: автор писал в жестком недостатке флаффа.
От автора: новогодний подарок для Рэя. [автор смущщается и делает вид, что он шляпа Нила]

Первое.
В Лондоне сыро и холодно, в Нью-Йорке обещали туман. Мадрид заливают дожди, Лос-Анджелесская зима ветрена и непокорна. На Крите собирают урожай помидор, на Аляске метели. Мир такой огромный, что, возможно, стоит даже мимолетом дотронуться до неба, чтобы ощутить, что он конечен.
Нил заказывает чашку кофе и разворачивает сплетницу-“Sun”. Сегодня он смотрит в окно и видит сто сорок вторую или сто сорок третью улицу английской столицы, но убей Бог, не помнит, как она называется. Празднично украшенный Лондон пестрит огнями, мимо кафе идут парочки, хотя еще совсем рано, только-только пробило девять. Нил смотрит на наручные часы и чуть морщится – вчера он забыл их завести, стрелки показывают две минуты десятого.
Сейчас он дочитает новости (заявление премьер-министра, скандал в королевской семье, «Манчестер» опять выиграл у «Челси», а Элтон Джон, оказывается, гей), допьет кофе (двойной эспрессо, много сахара, ломтик лимона) и попросит администратора вызвать ему такси.
Ровно в четыре часа пополудни самолет увезет его обратно в туманный и суетливый Нью-Йорк.
Это было рискованно – вылетать из страны, его и так ищут парни из ФБР.
«Хей, Нил, в этой шарашке есть специальный отдел для борьбы с такими как мы. Хей, Нил, они сильнее, быстрее и маневреннее, чем ты, они профи в своем деле, но ты тоже не лыком шит, да?» - говорил ему Мозз, колдуя над ящичком с инструментами.
Кеффри кивал, прилаживая фальшивую бороду. Получалось хорошо.
«Хей, Нил, они тебя практически достали! Хей, Нил, ты в своем уме? У тебя осталось всего два комплекта документов, и я не верю, что ты сможешь вернуться обратно! Хей, Нил, что передать Кейт?» - ворчал он позже в трубку, не умея по иному выражать свое беспокойство.
Каффри беспечно улыбался в ответ, бросил «поцелуй» и отключился, потому что мимо проходил некто в костюме – типичный клерк или полицейский.
А теперь у него в дипломате скрупулезно сделанная вещица, реплика деревянного ковчега из аббатства Клюни, тринадцатый век. У него в дипломате – практически реликвия, не будь она изготовлена всего за три дня в подпольной лондонской мастерской и замаскирована под пряничный домик так искусно, что Нил сам бы не отличил, не обожги он вчера себе восемь из десяти пальцев, вынимая печенье из духовки.
В Лондоне сыро. Темза ртутной артерией течет вдоль кромки набережных, это такой большой термометр – город, и Нилу хотелось бы остаться здесь, но Кейт не приедет, Мозз не решится все бросить, да и рынок сбыта просто так не образуется. С той самой минуты, как он налил в свою заветную бутылку дрянное мерло, прошло чуть больше года, стало легче, веселее и – куда как опаснее.
И, что не маловажно, у него появился поклонник. Тип из шарашки, которая занимается такими, как. Тип в сером костюме и бежевом плаще, тип в малиновом галстуке, выпускник Гарварда, немного математик, немного сноб, немного трудоголик. Его зовут Питер Бёрк, его почтовый адрес сегодня прислал Мозз в коротком сообщении, у него есть жена и собака – это все, что Нил знает. На первое время ему достаточно.
Он закрывает газету, прочитав прогноз погоды (Японцам снова не везет, в Москве неожиданно выпал снег, над Эмиратами солнечно), подзывает администратора, элегантно махая кредиткой.
Такси приходит ровно в десять. Ровно в двенадцать Нил опускает в почтовый ящик рождественскую открытку без обратного адреса и, поправив безупречные лайковые перчатки, направляется в зону таможенного досмотра.

Второе.
Кейт прекрасна в темно-синем платье из жесткой органзы. Лиф из белого атласа украшен по краю тесьмой, точно такой же, как ну тулье новой шляпы Каффри. Сегодня они пойдут в Мюзик-холл и до рассвета будут танцевать под зажигательные мелодии из пятидесятых. Нил всегда любил Элвиса чуть больше других королей, а Кейт всегда любила танцевать. Они бы взяли с собой и Мозза, но тот предпочитает держаться в тени, не отсвечивая в столь шумных и небезопасных местах.
Нил проводит ладонью по тонкой лодыжке, и его женщина блаженно жмурится, как кошка. Вполне возможно, этой рождественской ночью они останутся дома, закажут пиццу и будут лениво болтать о черно-белом кино, погоде и Майкле Джексоне, если уж мы говорим о королях.
Нил счастлив. Прямо перед ним лежат распечатки нового проекта. Очень скоро толстые листы высококачественной офисной бумаги будут безнадежно исчирканы карандашными приписками, чернильными кляксами и маркерными стрелками, но пока они такие белые, как гипотетический снег за окном – Нью-Йорк снова тонет в тумане.
Кейт опускает ногу на пол, а потом танцующей походкой идет на кухню – поставить чайник. Пышная юбка колышется в такт ее шагам.
Нил думает о том, как прошел этот год. Много было хорошего, так же много и плохого. Летом они, например, отправились к побережью, пересекая страну на машине. Они не шиковали, просто ехали, иногда утаскивая из придорожных кафе тяжелые медные ложки или смешные чашечки для эспрессо. А потом в осень Кейт сломала руку, карабкаясь по крыше, и им пришлось почти две недели питаться дешевой едой из индийской забегаловки на углу, потому что выходить куда-нибудь и, тем более, браться за новые проекты, было опасно.
А еще был Питер. Питер Бёрг, агент ФБР, отдел «белых воротничков».
Каффри чуть улыбается, глядя в окно. Присутствие этого человека в жизни уже столь естественно, что, кажется, он был всегда.
«Это страсть», - думает Нил лениво, вспоминая прошлую зиму. Они никогда не виделись лицом к лицу, Нил представляет себе высокого мускулистого мужчину в кожаной куртке, или худого рыжего очкарика с нервным прищуром и капризными губами. Возможно Питер Бёрк – шотландец, у него забавный акцент и густые черные усы, но это все блеф, игра воображения, изящная подделка. Нил видел фотографии, которые достал Мозз совсем недавно и, кстати говоря, совсем не разочаровался.
Питер Бёрк – человек с неприметным лицом, упрямым подбородком, охотничьим азартом и в мешковатом костюме, купленным в середине девяностых. Интересно, его жена настолько умна, чтобы не акцентировать внимание на внешнем виде супруга или…
- Нил? – Кейт появляется в комнате, бережно неся платье перед собой на атласных плечиках. – Я видела на столе открытку.
Каффри кивает, одним движением поднимаясь с разобранной постели. На нем пижамные штаны и шляпа, прекрасная шляпа с белой лентой на тулье.
- Да, - говорит он и нежно целует свою женщину за ушком. – Я купил ее для друга.
- Я начинаю ревновать, - Кейт игриво уворачивается.
- Не стоит.
Почтовый ящик висит в конце улицы, Нил бросает туда открытку и несколько секунд стоит неподвижно, пытаясь предугадать реакцию Питера. Ему даже немного жаль, что фотография не может передавать эмоции.

Третье.
Снег валит третий день подряд, дороги замело. Город тонет в снегу, захлебывается им, выпуская наружу светлые трели фейерверков и звонкие колокольчики хороших новостей. Улыбчивые люди, скидки в оптовых магазинах, остролист и омела, перевитые ярко-красными ягодами: Рождество владеет миром. Нил кутается в строгое кашемировое пальто и дует на пальцы. Он забыл перчатки дома, где Кейт уже приготовила утку по-неаполитански и сварила глинтвейн. За пазухой Каффри держит бутылку шампанского – он ненавидит пакеты.
Возможно, сегодня он предложит Кейт выйти за него замуж. Это будет невероятно романтично и чертовски правильно, когда она откроет бархатную коробочку и достанет оттуда строгое кольцо с бриллиантом. Это будет логичным и верным, Мозз тоже так считает, конечно же, где-то в перерывах между «Хей, приятель, а не рано ли тебе?» и «Не доведет это до добра, нет».
Но Мозз известный параноик, за это Нил и любит его: за то, что его друг не герой, не лезет на рожон, не рискует зазря, не участвует в сомнительных мероприятиях.
Сам Каффри совсем не такой и это прекрасно.
- Я люблю тебя, - говорит ему Кейт ночами и целует подушечки пальцев. Его самая верная, самая важная, самая прекрасная женщина.
Но, все чаще и чаще Нилу снятся сны, в которых невозможное становится явным. Там фигурирует человек в сером плаще, там он сам улыбается и чувствует себя счастливым, хотя, на самом деле, все не так уж и радужно.
Утром остается лишь щемящее ощущение этого стеклянного счастья и смутное неудобство перед Кейт, которая спит на соседней подушке.
Нил замерзает на углу Сорок второй и Парк-авеню, снежинки падают ему на волосы и не тают, идеально довершая образ. Через дорогу светло-желтыми огнями светится дом, скромный, но уютный. На дверях обязательный венок, крыша увита праздничной иллюминацией, садовый гном с жестяным ведром на голове приветливо машет «заходи», но Каффри уверен, что никогда не переступит порога.
Ровно в семь с четвертью появляется почтальон, который, неспешно, складывает праздничную корреспонденцию в специальный ящик у калитки. Ровно в семь двадцать три хозяин дома выходит забрать почту.
На нем теплое пальто, небрежно замотанный шарф и домашние брюки, а свитера Нилу не видно и очень жаль.
Мужчина просматривает открытки, конверты, доходит до последнего и вскрывает тут же, не заходя в дом. Улыбается светло и немного растерянно, запрокидывает голову вверх и выдыхает облачко пара. Если напрячь зрение, то можно прочитать по губам, что Питер Бёрк говорит заснеженному небу.
Мимо едет свободное такси, подмигивая зеленым огоньком, Нил поднимает руку и ныряет внутрь, придерживая игристое вино за пазухой.
Он называет адрес и бросает последний взгляд в спину открывающему дверь мужчине.
- Счастливого Рождества, - желает ему таксист позже, получив за поездку сверх положенного.
Нил улыбается и кивает, рассеяно вертя бархатную коробочку в кармане.

P.S: Питер поймает его в самом конце весны, в мае. Нил, загнанный в ловушку, посмотрит вверх, ожидая появления копов и, словно наяву, услышит тихий шепот. Возможно, он будет даже рад тому, что оба их желания сбылись.