Название: Молния в ладонях / A Hаndful of Lightning
Автор: Shоliо (Friendshippеr)
Перевод: _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен
Жанр: AU, Hurt/Comfort, Friendship
Рейтинг: PG-13
Саммари: AU. "Он какой-то тайный эксперимент правительства?" Питер и его команда годами пытались поймать неуловимого мошенника Нила Кэффри. Но поиск Питером Нила привел его к чему-то еще: к поразительному открытию касательно истинной природы Нила.
Сезоны/спойлеры: Общие спойлеры по 2x11 «Forging Bonds”, началу первого сезона и фрагменту прошлого Питера из третьего сезона.
Объем: ~11 500 слов
После двух лет погони Питер и его команда наконец зажали Нила Кэффри в угол на старом складе, проследив за его девушкой. После двух лет погони Питер и его команда наконец зажали Нила Кэффри в угол на старом складе, проследив за его девушкой. Питер был немного удивлен – хотя и благодарен – что Кэффри не пытался сбежать. Он выбирался и из более сложных переделок; несколько раз Питер понятия не имел, как он это проделывает, но в этот раз, в этот раз они наконец прижали его. Ему не смыться.
Моро отступила на шаг; на нее у них ничего не было, и она знала это, безучастно наблюдая, как группа захвата с автоматами наизготовку окружила Кэффри.
Но благодарность Кэффри – искренняя или нет – оказалась для него сюрпризом.
– Спасибо. Я не нашел бы ее без тебя.
Помедлив, Питер пожал протянутую руку. Нет смысла быть невежливым. Они выиграли, в конце концов.
И это было последним, что помнил Питер. В следующий момент он очнулся на полу склада с кошмарной головной болью, а вокруг шевелились и стонали приходившие в себя агенты ФБР.
Моро и Кэффри исчезли.
– Что он сделал? – потребовал Питер, вскакивая на ноги. Вспышка боли за глазами настоятельно рекомендовала избегать резких движений. – Что случилось? Он отравил нас газом?
Он покачнулся, борясь с тошнотой и головокружением. Вокруг он видел лишь непонимающие, бледно-зеленые лица своих людей.
Кэффри был прямо здесь, и он всё равно сбежал, и Питер понятия не имел, как. Лаборатория не нашла на складе остатков наркотиков, взрывчатки, звукового оружия и вообще чего бы то ни было.
На следующий день в кабинете Питера Бёрка появились мужчина и женщина в дорогих солнечных очках с жетонами Национальной Безопасности, заставили его подписать столько соглашений о неразглашении, что заболела рука, и рассказали ему историю.
***
– Он какой-то тайный эксперимент правительства?
Питер перевел взгляд с двух агентов на босса своего босса. Это должно было оказаться какой-то изощренной шуткой, хотя он не мог представить, чтобы Банкрофт участвовал в подобном.
– Не правительства, – сухо возразил Мужчина-в-Черном (представившийся агентом Старком). – Это была частная лаборатория, видимо, по критическому недосмотру, получившая государственное финансирование.
– Я не видел ничего подобного в новостях, – осторожно сказал Питер. – О мутанте со сверхспособностями, сбежавшем из лаборатории.
– Мутантах, во множественном числе, – сказала Женщина-в-Черном, агент Старк, хотя Питер был вполне уверен, что это не их настоящие имена.
Он искоса кинул на нее взгляд. На ее лице было Выражение Профессионального Агента, но в уголках рта притаилась чуть заметная улыбка. Он решил, что с ней можно будет работать. Потом осознал сказанное.
– Что, там больше одного Кэффри?
Ужасающая мысль…
– Их было шестеро, три мальчика и три девочки, – сказал Банкрофт, изучая документы в папке – в папке, которую Питера посмотреть не пригласили. – Двое мертвы, или по крайней мере считаются мертвыми. Четверо, включая Кэффри, все еще живы, их местоположение неизвестно.
Как бы Питеру не хотелось поднять на смех этот немыслимый полет фантазии, это бы объяснило так многое о прошлом Кэффри: таинственные пробелы и несоответствия, полное отсутствие информации о детстве…
– Кейт Моро – одна из них?
Хотя ее прошлое казалось вполне обычным и убедительным.
– Нет, – сказал Агент Роджерс. – Она обычная человеческая девушка, возможно, под его влиянием.
Лицо Старк, уже бесстрастное, стало еще более непроницаемым.
– Он может управлять людьми?
Роджерс глянул на Банкрофта и кивнул, так что Банкрофт передал Питеру папку, набитую документами. К верхнему была приколота фотография Нила лет в четырнадцать, худенького бледного мальчишки с большими глазами. А ниже Питер быстро затерялся в дебрях научного жаргона – какой-то жуткой смеси научных курсов из колледжа с ежегодными обязательными проверками психического состояния агентов. Подняв голову, он увидел, что Банкрофт и оба агента внимательно за ним наблюдают.
– Можете вкратце рассказать ключевые моменты? Может, короткий список его, э, способностей…
Питер перелистнул страницу и замер при виде глянцевой фотографии 8х10, которая походила на часть Хэллоуинского костюма – или кадр из второсортного фантастического фильма. Подросток на фотографии – наверное, Нил, судя по взъерошенным темным волосам – наклонился вперед, отводя в сторону волосы и обнажая замысловатую паутину серебристых… транзисторов? Проводов? Что бы это не было, их было много, и они покрывали заднюю часть его черепа и шеи как странная татуировка. Видимо, обычно ее скрывали волосы.
– Устройство, на которое вы смотрите, – сказал Роджерс, махнув на фотографии в руках Питера, – работает по принципам, аналогичным используемым в приборах, которые вы могли видеть в новостях. Они позволяют парализованным или людям с ампутированными конечностями управлять внешними устройствами.
– Видел, да, – сказал Питер и беспомощно добавил: – но… это просто технологии. Медицина. Контроль разума – это…
– Научная фантастика? Как когда-то сотовые телефоны и шаттлы, – сказала Старк.
Коснувшись снимка, Питер провел пальцем по серебристым жилам, исчезающим под волосами Кэффри.
– Эта вещь… хирургически имплантирована?
Теперь оба агента, похоже, ждали пока заговорит другой, и Банкрофт заговорил вместо них резким голосом:
– Да. Как мне объяснили, часть теории заключалась в том, что для этой технологии требуется человеческий мозг в момент наибольшей восприимчивости к обучению. Начальные элементы устройства были имплантированы, когда этим детям было… сколько? – спросил он, глянув через стол на Роджерса и Старк, у которых по крайней мере хватило приличия выглядеть виноватыми. – Восемь месяцев, полагаю?
– И что, – сказал Питер. Он попытался собраться с мыслями. Попытался думать аналитически, хотя это становилось все сложнее. – Их родители на это согласились?
– Эти дети были зачаты в пробирке от анонимных доноров спермы и яйцеклеток, – сказала Старк. – Мы пытались связаться с их родственниками, но натолкнулись на стену. Просто не с чего начать.
Когда она замолчала, вступил Роджерс:
– Этих детей вырастили в лаборатории. Будучи подростками, они сбежали, и примерно тогда ситуация привлекла наше внимание.
Питер в ужасе уставился на них.
– Это незаконно.
Это было гораздо хуже, но ему просто не хватало слов.
– Почему, считаете, это засекречено на самом высоком уровне? – спросил Роджерс. – Почему мы заставили вас подписать все эти бумаги? Это не то, что будут рады услышать налогоплательщики.
– Очень надеюсь, – напряженно пробормотал Питер. Он не мог поверить, что правдолюбы не кричали об этом на всех углах…
…а потом осознал, что кричали. Он встречал их на улицах, в интернете – людей, болтающих о заговорах правительства и экспериментах по контролю разумов. Просто он никогда им не верил.
Ты читал истории, Бёрк, с горечью сказал он себе. Исследование сифилиса Таскиги, все, чем занималось ЦРУ в Холодную войну – ты правда поверил, что всё это прекратилось?
– Я упомянул недосмотр, – сказал Роджерс. – Очевидно, этого не должно было случиться, и зачистка производилась на самых высоких уровнях. Поверьте, мы расстроены не меньше вас.
– Очень сомневаюсь, – выдавил Питер сквозь сомкнувшееся горло. Дети. Маленькие дети. Господи боже.
Бэнкрофт кинул на него острый взгляд. Позлишься потом, ясно говорил взгляд. Сначала дело. Так что Питер запихнул подальше тошноту и ярость и сосредоточился на текущей проблеме. Как бы то ни было, эти дети, с которыми так ужасно обошлись, теперь были взрослыми, и все они, похоже, действовали вне закона (и кто может их винить, заметил тоненький голосок в голове). Его обязанностью как агента ФБР было поймать их не за то, кем они были, но за то, что они совершили. От этой мысли стало чуточку легче.
– Это устройство можно отключить? Потому что если то, что вы рассказываете – правда, ни одна тюрьма не способна их удержать.
– Мы работаем над такой технологией, – сказал Роджерс.
– Пока не решенная часть проблемы заключается в том, как отключить устройство, при этом не причинив непоправимых повреждений человеческому мозгу, – сказала Старк, ироничным изгибом губ ясно давая понять, что она об этом думает.
Роджерс кинул на нее быстрый усмиряющий взгляд.
– Мы полагаем, они очень близки, – сказал он.
– Хорошо, – сказал Питер, пытаясь не думать об этом и сосредоточиться на той части этого безумия, в которой он был хорош: поимка преступников. – Допустим, мы сможем захватить и удержать их. Я просил ключевые моменты. Что они умеют? Чего должна опасаться моя команда?
– Они могут читать мысли, – сказал Роджерс. – Поверхностные мысли, по крайней мере. Они не могут на самом деле управлять людьми – хотя еще одна причина не распространяться об этом, – и он пристально поглядел на Питера, – предотвратить население от скоропалительных выводов. Но что эти дети могут делать – так это внедрять предположения и исподволь подталкивать мозг нормального человека к желаемому заключению.
Снова эта фраза, подумал Питер. Мозг нормального человека. В противоположность Кэффри и его собратам по лаборатории, которые были… что? Не нормальными? Не людьми?
Но он понимал, почему Кэффри был таким ловким мошенником. Мошенник, который может сказать людям в точности то, что они хотят услышать… просто в голове не укладывается.
– Вообще-то насчет этого идут споры, – сказала Старк. – Большая часть контроля разумов – и мне не нравится это выражение – у них идет на очень грубом уровне. Мы знаем из отчетов лаборатории, что они могут заставлять людей иди животных чувствовать боль и страх, или погружать в бессознательное состояние… что почувствовала на себе ваша команда, – добавила она с еще одной легкой улыбой. Питеру не показалось, что это насмешка над его командой – скорее товарищество кого-то, испытавшего это на собственной шкуре.
– И, хотя об этом у нас меньше данных, – продолжала она, – мы полагаем, что помимо отрицательных эмоций они могут вызывать и положительные. Есть свидетельства, что то, что кажется нам управлением разумом, на самом деле лишь еле уловимое влияние на оперантное поведением окружающих.
Все лучше и лучше. Мошенник, который может вызывать в людях положительные эмоции, просто находясь рядом. Питер смущенно вспомнил, как пожал руку Нила – сделал он это самостоятельно, или Кэффри впрыснул ему этот маленький заряд тепла и товарищества в тот самый момент? Неудивительно, что Кейт была во власти Кэффри…
Но это было нечестно. Люди влюблялись друг в друга во все времена без всякой ментальной манипуляции.
Со внезапной вспышкой озарения он задумался, не задумывается ли об этом постоянно сам Кэффри. Всегда ли эти искалеченные дети знают, когда используют свои способности? Знают ли они наверняка, что кто-то действительно любит их, или они просто возбуждают центр удовольствия в мозгу любимого человека? Ужасно жить с такой неопределенностью.
Но эмпатия сейчас ничем не могла помочь. В основном ему надо было беспокоиться о том, чтобы их поймать.
– Что насчет противодействия? – спросил Питер. – Я не говорю о шапочках из фольги – черт, а может, как раз о них. У вас есть что-то подобное?
Роджерс и Старк обменялись взглядами.
– Ничего пригодного для полевого использования, – сказал Роджерс.
– Замечательно. Теперь я знаю, что пытаюсь поймать беглого телепата, но ничего не могу с этим поделать?
– Вы можете быть готовы, – сказал Банкрофт. – Их способности ограничены довольно коротким радиусом. Около шести метров, и эффективнее всего, если они вас касаются.
Например, при рукопожатии. Теперь он чувствовал себя полным идиотом.
– Может, какое-то несмертельное обезвреживание, – задумался вслух Питер. Несмотря на отвращение к методам, использованных на этих детях, они были преступниками, и он не мог удержаться от перехода в режим решения задачи. Как арестовать телепата, который всегда услышит твое приближение, который может вырубить тебя прикосновением разума?
– Транквилизаторы или тазеры… закрыть ему рот не поможет, раз нужен только мозг…
Банкрофт глянул через стол на агентов.
– Я же говорил, что Бёрк – тот, кто вам нужен.
Питеру он сказал:
– Твои приказы остаются прежними. Ты и твоя команда по-прежнему пытаетесь поймать Нила Кэффри. Просто теперь у тебя чуть больше информации, чтобы делать это эффективнее.
Совещание явно подошло к концу. Роджерс и Старк пожали руку Питера у двери.
– Мы будем на связи, – сказала Старк. – Мы говорили, что разрабатываем оборудование для нейтрализации вашего объекта. Мы доставим его вашей команде как можно скорее.
– Я знаю, что об этом уже говорили, – добавил Роджерс, – но всё это абсолютно секретно. Мы посчитали необходимым рассказать вам, но остальная часть вашей команды должна оставаться в неведении. Если мы обнаружим утечку, людей начнут пришпиливать к стенам.
Судя по тому, как они на него смотрели, Питер не сомневался, кто будет первым пришпиленным.
– Я работаю в ФБР больше десяти лет; я умею держать язык за зубами.
Но он рассказал Эл, разумеется, тем же вечером. Он всегда рассказывал Эл всё.
***
Так что теперь он знал: он охотится не просто за неуловимым мошенником, но за неуловимым мошенником, который может в буквальном смысле слова пудрить людям мозги. И он не мог сказать своей команде.
По большому счету, однако, это не так уж многое изменило. Кэффри был лишь одним из дел, которые они пытались закрыть, и после промаха на складе Кэффри и Моро отправились в Европу; пока что они были проблемой Интерпола. Питер задумывался, не были ли в Интерполе пара агентов, тоже испытавших близкое столкновение с Кэффри и мечтавших о шапочках из фольги.
Благодаря настойчивому приставанию к Банкрофту ему удалось добыть еще немного информации о других выживших телепатах. Алекс Хантер была воровкой и перекупщиком, разыскиваемой в нескольких штатах. Как и Кэффри, она казалась не склонной к насилию. Мэттью Келлер, напротив, оказался очень неприятным типом, замешанным в очень неприятных вещах вплоть до убийства, хотя он пробыл в Штатах недолго и работал в основном во Франции, Италии и Монако – так что, опять же, проблема Интерпола, не Питера. Четвертая из пропавших детей, известная только как Салли – у них не было фамилий до тех пор, пока они не создали себе фальшивые имена, сбежав – ушла на дно так тщательно, что о ней до сих пор не было ни слуху ни духу.
Питеру не позволили сделать копии документов или забрать их домой, но он настоял, что должен прочитать их для составления более точного психологического портрета Кэффри. Помимо того, что он узнал чуть больше о приемных братишках и сестренках Кэффри, что было интересно само по себе, он обнаружил, что вся ситуация была еще более ужасна и отвратительна, чем описывали Роджерс и Старк. Во-первых, детей было больше шести. Многим ранним экспериментам по имплантации «не удалось достигнуть зрелости» (как обтекаемо сообщали документы).
– Ты меня знаешь Эл – ты знаешь, что я никогда не был сторонником смертной казни, – но сейчас мне кажется, что смертельная инъекция слишком хороша для этих людей.
Элизабет склонилась к его плечу и провела рукой по волосам.
– Ну, ты говорил, что эти агенты рассказали, – как они это сформулировали? – что была проведена зачистка. Несомненно, этих людей наказали.
– Недостаточно. Они внедряли в мозг младенцев механизмы, которые убивали их, Эл. И считали, что это сойдет им с рук, потому что у этих детей не было никого, кто бы за них заступился.
Ну, теперь есть, мрачно подумал он. Если бы он смог собрать всех четверых выживших детей, властям пришлось бы рассмотреть не только обвинения в преступлениях, но и чертовский групповой иск.
***
Шесть месяцев спустя Кэффри был замешан в краже драгоценностей из эксклюзивного бутика на Манхэттене, так что он вернулся на радар ФБР и в стопку активных дел Питера. Еще, похоже, он бросил Моро, или она снова его бросила, или же просто залегла на дно ради собственной безопасности.
Питер задумался, почему, имея целый мир, Кэффри продолжает возвращаться в Нью-Йорк. Но нет, ответ был вполне очевиден. Интерпол подбирался к нему все ближе, а загнанные в угол люди направляются в знакомые места. У Нила были здесь друзья (хотя команде Питера так и не удалось выследить кого-то конкретного), и он был знаком с городом. Он вернулся, чтобы позволить жаре в Европе утихнуть.
Вскоре после возвращение Кэффри Питер обнаружил в кабинете посетителя.
– Так, так. Агент Старк.
Ее рот искривился в чуть заметной улыбке.
– Если мы будем общаться регулярно, можете звать меня Лизой.
– Это ваше настоящее имя?
– Я могу сказать, но потом мне придется вас убить.
Питер прочистил горло и повернул руку так, чтобы его обручальное кольцо было хорошо заметно, просто на случай, если она пытается флиртовать (он никогда не умел распознавать эти попытки).
– В любом случае, – сказала Старк, переходя в деловой режим, – я принесла вам кое-что.
– Бейсболка ФБР? – Питер взял протянутый предмет. – Мы закупаем такие грузовиками.
– Не совсем такие.
Она перевернула кепку и провела пальцем по внутренней поверхности. Питер повторил движение. Он почувствовал крошечные бугорки, словно на печатной плате, и усмехнулся ей.
– Вы принесли мне шапочку из фольги. А говорят, межведомственного сотрудничества больше не существует.
Еще одна чуть заметная улыбка.
– Лаборатория говорит, что она должна блокировать не менее 90 процентов сверхспособностей вашего объекта. Конечно, тяжело сказать наверняка без надлежащего тестирования в реальных условиях, чего нам сделать не удалось, поскольку, очевидно, у нас нет собственного телепата. Но внизу таких целая коробка. И еще мы немного модифицируем ваш фургон для наблюдения. Когда мы закончим, вы будете Кэффри-непроницаемы, по крайней мере, внутри фургона или в кепке.
– Неплохо, – одобрительно сказал Питер, изучая кепку. – Хотя нельзя сказать, что неприметно. Под прикрытием…
– Мы об этом подумали. – Она протянула ему еще две штуки: бейсболку «Янки» и шерстяную матерчатую кепку.
– Мило. Полагаю, нам придется привыкнуть к головным уборам, – сказал Питер. – Но это обезопасит только нас. Если мы его поймаем, что будет дальше? Полагаю, вы можете экранировать его камеру так же, как наш фургон, но будет транспорт для перевозки, тюремный двор...
Старк кивнула.
– Я знаю. Мы работаем над способом навсегда деактивировать его устройство. У нас уже есть работающий прототип; он действует на лабораторных животных.
– Не причиняя им вреда? – уточнил Питер, вспомнив, что она говорила раньше о повреждении мозга.
– Я бы не стала об этом беспокоиться, – сказала Старк и, когда Питер нахмурился, добавила: – Слушайте, я знаю, что это ваше дело и вы чувствуете ответственность…
– Не в этом дело, – сказал Питер, хотя и в этом тоже, в каком-то смысле. – Слушайте, я согласен, что нельзя позволять Кэффри гулять на свободе. Но этот парень – гражданин США, и он имеет те же права, право на защиту, что и любой другой. Включая право быть свободным от устройств, которые правительство запихнуло ему в голову.
– Не знаю, какие гарантии я могу вам дать, агент Бёрк. Вам просто придется нам довериться.
Когда-то это было бы для него совсем несложно. Теперь… теперь, после всего, что он услышал и увидел, он не был так уверен.
***
Постепенно они снова сплели сеть вокруг Кэффри.
Как и прежде, мальчишка считал это забавной игрой. Он посылал цветы в офис Питера и купоны на бесплатную пиццу всем агентам в отделе белых воротничков (поддельные купоны, по словам криминалистов). Он даже умудрился послать их на охоту за мусором по всему городу, от одной подсказки за другой, пока Питер наконец не посмотрел на календарь, осознал, что было первое апреля и приказал агентам прекращать и перестать подыгрывать Кэффри (и неважно, что после завершения рабочего дня он вернулся и сам нашел последний спрятанный конверт, приклеенный к почтовому ящику в Гарлеме. Внутри обнаружилась открытка из “Безумных мелодий” [1] с придавленным камнем койотом и сбегающим от него дорожным бегуном, подписанная «XOXO».
Это ничем не отличалось от погони за ним раньше, и Питер часто забывал, что охотится за телепатом, который может изменить содержимое его головы. Ему нравилось гоняться за сообразительными, а Нил Кэффри был сообразительнее всех, кого он встречал. Да, ладно, теперь он знал, что многое из этого было обманом. Но все равно Нил был чертовски умен, и настолько бесстрашен и самоуверен, что Питер смеялся, даже несмотря на раздражение.
Все же он носил особую кепку ФБР везде, где было можно.
***
Наконец они окружили Нила в высотке на Манхэттене. Здание было закрыто на ремонт, но их внимание привлек подозрительный объем потребляемого электричества. Так что дело кончилось очень захватывающей погоней по верхним этажам. Похоже, Нил был один, и Питер перегородил обе лестницы и лифт (его агенты были в кепках, просто на всякий случай). Но они не могли его окружить; они замечали мелькнувший за углом дорогой итальянский мокасин или полу пиджака, а когда туда добирались, Нила уже не было.
– Он не может убегать вечно, – выдохнул Питер. Проклятье, погоня за Нилом не должна была быть погоней в буквальном смысле слова. – Ладно, мы разделимся. Джонс, ты на этот этаж…
Себе он взял верхний этаж и крышу, сильно подозревая, что загнанный в угол Нил направится повыше. И он оказался прав. Питер обнаружил Нила на крыше, прислонившегося к огромному кондиционеру и даже не пытавшегося скрыться, увидев, что Питер был один.
– Нил.
– Агент Бёрк, – радостно сказал Нил. Отдохнув, пока Питер и его команда носились по зданию, он выглядел раздражающе свежим и бодрым. – В этот раз без наручников? Я разочарован.
Поддавшись порыву, Питер не стал вызывать подкрепление. Он хотел поговорить с Нилом несколько минут, только они вдвоем, без необходимости скрываться за полуправдой и предположениями – потому что догадывался, что когда Нил поймет, что больше не может влиять на Питера, реакций будет драматической.
– Что у тебя за план? – потребовал Питер, осторожно приближаясь к нему с наполовину поднятым пистолетом. Нил совсем не выглядел взволнованным, что само по себе тревожило. – Ты в ловушке на вершине 44-этажного здания. Для тебя это плохо закончится. О, и кстати, ты арестован.
– Не знаю. Что-нибудь придумается,– победно улыбнулся Нил. – Может, уберешь пистолет и поговорим об этом?
– Нет уж. Я знаю, что ты пытаешься сделать, так что можешь отложить обаяние, потому что на этот раз не сработает.
Нил выглядел подозрительным, потом встревоженным. Питер видел, как он сконцентрировался. А потом его глаза округлились.
– Правильно, – сказал Питер. – Я знаю, кто ты. Я знаю, что ты. Твои трюки на меня не действуют.
Нил уставился на него. Потом лихорадочно попятился, позабавленная покорность сменилась ужасом.
– Стой, черт возьми! – рыкнул Питер. Мальчишка едва не сиганул через ограждение; не получилось, потому что Питер налетел на него сзади и свалил на крышу. Питер был на десяток сантиметров выше и килограммов на двадцать тяжелее, и использовал всё это, чтобы прижать Нила к земле – и пока все не закончилось, даже не подумал, что прикасаться к нему было плохой идей, если бы кепка не сработала как предполагалось. Но он увидел, как Нил собрался броситься через барьер, и среагировал чисто инстинктивно.
– Что ты пытаешься сделать? – гневно потребовал он, чувствуя, как бурлит в венах адреналин. Нил едва не превратился в пятно на асфальте. – Ты многое что умеешь, но я точно знаю, что ты не умеешь летать!
– Мне всё равно, – выдохнул Нил, вырываясь с лихорадочной энергией паники. – Я не знаю, как ты узнал, но ты знаешь, я тебя не слышу, не чувствую, ты меня блокируешь, и ты пошлешь меня обратно. Я не могу туда вернуться. Я туда не вернусь!
– Единственное место, куда ты отправишься – это зал суда и потом тюрьма.
Нил перестал вырываться и глянул Питеру в глаза. Они были прижаты так близко друг к другу, что Питер чувствовал, как лихорадочно у того колотится сердце. По крайней мере, кепка держалась на голове.
– Вот что тебе сказали, агент Бёрк? – сказал Нил. – Ты серьезно в это веришь? – неверяще спросил он. – Как только я окажусь в системе, я назад не вернусь. Обо мне больше никто не услышит. Меня захоронят так глубоко, что я никогда не увижу дневного света, а потом со мной произойдет несчастный случай, так что не придется больше беспокоиться об инкриминирующем объекте исследований Ниле Кэффри. Ты же умен; ты знаешь это.
Он пытается тобой манипулировать, сказал себе Питер. Нилу не нужны были телепатические способности, чтобы быть обаятельным и уметь манипулировать людьми; во многом это составляло его суть. И Питеру отчаянно хотелось отвергнуть заявления Нила. Доверься системе, хотелось ему сказать. Она тебя не подведет.
Вот только она уже подвела, не так ли? Никто не пришел спасти Нила, когда он был ребенком. Нила спас только он сам.
И в этом случае Нил был прав. Питер знал это. И с такой тщательной зачисткой, неужели они действительно позволят Нилу сидеть в суде и рассказывать свою историю присяжным и прессе? Никаких шансов.
Питер посвятил свою жизнь поддержанию справедливости. А если Нил отправится в тюрьму, справедливости он не получит. Питер знал это не хуже, чем собственное имя.
Он отпустил Нила и встал. Нил остался лежать на крыше, глядя на него широко распахнутыми глазами.
– Иди, – сказал Питер.
Нил моргнул.
– Что?
– Иди. Спасайся. Используй западную лестницу; там меньше всего охраны. На двадцать седьмом этаже агент, но его можно обогнуть по пожарной лестнице.
Нил вскочил на ноги и настороженно нахмурился.
– Я.. – он прикоснулся ко лбу и поглядел на Питера. – Я тебя не слышу. Я… Ты…
– Нет, – сказал Питер. – Ты прав, ты ни при чем. Это все я. Уноси ноги, пока я не пришел в себя.
Нил глядел на него еще мгновение, явно решив, что Питер сошел с ума – и Питер был склонен с ним согласиться, – прежде чем метнулся к лестнице.
В отчете Питера было написано, что Нил как-то проскользнул за периметр. Наверное, они пропустили какой-то выход.
***
Какое-то время после этого они занимались другими делами. Питер грубовато указал, что Нил Кэффри – не единственный преступник в городе, он уже сбегал от них дважды, и возможно, настало время направить их усилия на другие дела, до сих пор отложенные, и вернуться к нему позже.
Это было благоразумное решение, и он попытался заставить себя поверить, что всё так и есть – более эффективное распределение людей и сил вместо пустой траты ресурсов на висяк.
Они захоронят меня так глубоко, что я никогда не увижу дневного света, а потом со мной произойдет несчастный случай…
Паранойя, подумал Питер. Конечно, у Нила была паранойя после всего, что он пережил. Это не означало, что правительство охотится за ним. Нил был преступником. Он врал, подделывал и крал – и использовал для этого весьма жутковатую способность; от мысли, что Нил мог копаться в его голове на том складе, у Питера все еще пробегали мурашки по коже.
Он попытался убедить себя, что если случайно наткнется на Нила в процессе другого расследования, то арестует его. Только то, что он не занимался активным преследованием Нила в данный момент, не означало, что Нил соскочил с крючка за всё совершенное. Кем бы еще он ни был, Нил был опасен. Нельзя было позволять ему гулять на свободе, и Питер бы заслуживал потерять работу, отпустив его (опять).
Должен был быть другой способ – золотая середина между тем, чтобы разрешить Нилу беспрепятственно продолжать свой преступный кутеж и тем, чтобы отдать его в когти правительственной машины сокрытия. Питер подумывал запустить на улицы пару слухов и попробовать встретиться с Нилом наедине, но каждый раз, как думал об этом, он отступал. Насколько глубоко ты хочешь увязнуть? спрашивал он себя, и, Откуда ты знаешь, что это не он заронил эту мысль тебе в голову?
Через пару недель после случая на крыше в утренней почте обнаружилась адресованная Питеру открытка. На ней была марка Миннесоты, хотя у Питера сразу возникло подозрение, что это подделка – он готов был поспорить на свой пенсионный счет, что открытка начала свой путь где-то в Нью-Йорке. На открытке была изображена привлекательная пасторальная сцена: зеленые холмы, красный амбар. Питер не был ценителем искусства, но такую картину он мог бы представить висящей на стене своей гостиной. Никаких крылатых голых девиц или беспорядочных брызг краски, просто мирная деревенская сцена. Он подумал, что это была неплохая догадка о его вкусах.
На ней было написано только его имя и адрес здания ФБР, печатными буквами.
Питер отнес ее в лабораторию, где смогли определить только, что, как он и подозревал, марка была поддельной – она почти наверняка не проходила через почтовую систему, но каким-то образом попала в почту здания ФБР. Открытка была из плотного картона, а картина нарисована прямо на нем. Дорогая краска, нарисовано недавно, но это было все, что они смогли определить. Ни отпечатков пальцев, ни указаний на место происхождения.
Когда они с ней закончили, Питер прикрепил ее на стену у себя в кабинете.
Он мог узнать благодарность, когда ее видел.
***
В следующий раз он увидел Нила по чистой случайности при расследовании совершенно другого дела.
Команда Питера расследовала аферу по отмыванию денег, возглавляемую скользким типом по имени Ризетти, бывшим наркодилером, использующим как прикрытие сеть ресторанов. Ризетти давно был у них на примете, но им никогда не удавалось ничего доказать. В этот раз Питер решил сам пойти под прикрытие в роли Питера Блейна, наемного громилы. Ему удалось получить рекомендацию от кузена Ризетти, и теперь он ходил в того в шестерках, надеясь собрать достаточно улик, чтобы прижать его.
Это было куда менее волнующе, чем некоторые из их заданий, но Питер по-своему наслаждался собой, хоть и был постоянно настороже. Ризетти, бывший подросток из банды, переквалифицировавшийся в хозяина ресторанов, не входил в элиту криминального подполья Ньью-Йорка отчасти из-за своего дурного нрава и склонности к необдуманной жестокости. Питер слышал истории о расплате в форме кулаков и бетонных ботинок, заставлявших его думать, Только попробуй сделать это передо мной, ублюдок, пока я тебя записываю. Однако пока что Ризетти не сделал ничего инкриминирующего. Они могли предъявить ему лишь ряд мелких правонарушений, но Питер знал, что он замешан и в более серьезных вещах. Нужно лишь подождать, пока он совершит ошибку и выдаст себя.
Между тем Питеру предстояло разгрузить множество грузовиков, содержащих, в основном, ничего интереснее поставок для ресторана.
Он носил Нилоустойчивые кепки как часть своего дешевого гардероба наемного громилы; осмотрительность касательно телепатии Нила уже вошла в привычку. Это оказалось очень кстати, когда Нил внезапно показался в одном из ресторанов Ризетти.
Питер торчал в кабинете, якобы чтобы помочь с товаром, который Ризетти надо было перенести (и надеясь, что в этот раз груз будет интереснее, чем ящики с водой или чистыми скатертями). Он услышал, как Ризетти поприветствовал кого-то, а потом услышал голос Нила Кэффри и на мгновение был парализован шоком.
Нил знал его. Нил мог сорвать операцию. Из-за Нила его могли убить.
Питер не знал, как избежать встречи с ним. По крайней мере, с кепкой Нил (предположительно) не мог услышать его мыслей, но как только он увидит его лицо… Питер задумался, насколько подозрительно будет, если он выскользнет с черного хода.
– Ребята, внимание – возможно, через минуту потребуется подкрепление, – пробормотал он. Поскольку Ризетти начал подозревать, что кто-то наблюдает за ним, им пришлось припарковать фургон в нескольких улицах; подкрепление могло прибыть не раньше, чем через несколько минут.
Потом Ризетти, будь он проклят, вспомнил о Питере и сказал:
– Эй, Блейн, принеси-ка нам кофе, а?
Нил повернулся и увидел его; по его лицу промелькнула едва заметная вспышка. Нил все еще был по сути Нилом, хотя чуть более скользким, чем привык Питер – зализанные назад волосы, костюм чуть дешевле обычного (хотя все равно за гранью возможностей Питера).
– Сейчас, босс, – сказал Питер с акцентом уроженца Бронкса, старясь послать Нилу мысленный сигнал в духе «Сдашь меня этим людям, и я тебя пристрелю».
Обычная, слегка фальшивая улыбка Нила сменилась искренним весельем при звуке голоса Питера. Ему удалось почти сразу же это скрыть, но веселые искорки все равно прыгали в его глазах, когда он повернулся возобновить разговор с Ризетти.
По крайней мере, поручение дало Питеру дать отбой подкреплению. «Через мгновение краткой внутренней схватки он добавил в микрофон:
– Здесь Кэффри. Не знаю, почему, но собираюсь выяснить.
Он взял графин с кофе и две чашки с ближайшего подноса и вернулся в кабинет.
Он все равно пропустил начало разговора и, соответственно, что, черт побери, задумал Нил. Но поскольку никто в него не целился, видимо, Нил его не выдал, так что Питер попытался достоверно изображать стену – изображая шестерку Ризетти, он в этом наловчился – и просто слушать.
Ему впервые выдалась возможность увидеть Нила в действии, так сказать. Раньше они полагались только на показания свидетелей и жертв, многие из которых относились к нему на удивление благожелательно – вместе с гневом на то, что их обвели вокруг пальца, частенько они испытывали нечто вроде удрученной симпатии к мошеннику, даже зная, кем он был. Узнав о способностях Нила, Питер списал это на то, что Нил покопался у них в головах.
Но наблюдая за Нилом в естественной среде… он действительно был обаятельным, и это не было показным. Под внешним глянцем скрывались искренняя симпатия к людям и способность чувствовать их. Это не было фальшивкой, и это не было сверхспособностью; по крайней мере, Питер так не считал – на нем была кепка, и он старался держаться как можно дальше от Нила, так что его бы точно не затронуло.
Разговор Нила и Ризетти касался неких «определенных документов». По крайней мере, это объясняло присутствие Нила – Ризетти нужен был специалист по подделкам. Питер оживился, хотя это вряд ли было интереснее фальшивого паспорта или чего-то такого. Он знал за годы наблюдения за Кэффри, что Нил поддерживает свои навыки отточенными, выполняя подобные мелкие заказы. После той встречи с Питером на крыше он исчез – Питер предположил, что или он залег на дно, или работает над чем-то серьезным. Или и то, и другое. И в любом случае, это была просто работа на хлеб с маслом – для специалиста по подделке класса Нила просто быстрые деньги за день работы.
Нил передал Ризетти большой конверт, и Ризетти повелительно махнул рукой Питеру и остальным выйти из кабинета. Выходя, Питер поймал взгляд Нила и дернул головой. Потом выскользнул в направлении склада и тихо деактивировал передатчик, пытаясь не думать о последствиях этого. Потом спишет на неполадки с оборудованием. Но ему нужно было поговорить с Нилом без посторонних ушей.
Минутой спустя Нил присоединился к нему.
– Бронкс, Питер? – тихо усмехнулся он.
– Смейся-смейся, – возразил Питер. – Полагаю, ты не хочешь мне сказать, что было в том конверте?
– И инкриминировать себя? – Нил выглядел позабавленным. – Не думаю, что это хорошая идея. Особенно, когда нас слушают твои ФБРовские приятели.
– Сейчас не слушают.
У Нила заблестели глаза.
– Правда? Питер, только я решил, что уже вычислил, как ты тикаешь, как в тебе оказываются скрытые глубины. Надеюсь, ты не арестуешь его прежде, чем он мне заплатит. Кстати, тебе понравилась открытка?
– Я знал, что она от тебя.
Нил выглядел довольным, и Питер подумал: "вот черт, теперь я его поощряю", и поспешно сменил тему.
– Не знаю, что ты пытаешься доказать, или тебе просто нравится дразнить меня тем, что я тебе я еще не поймал, но я собираюсь это сделать.
– Я прямо здесь, – заметил Нил. – Ты можешь надеть наручники прямо сейчас.
Черт. Он был прав.
– Сегодня наша цель – Ризетти, – сказал Питер. – И в любом случае, при мне нет наручников.
– О-о, Питер, мне начинает казаться, что ты не слишком-то стараешься.
– Прекрати, – сказал Питер. – Я тебя не жалею, но не собираюсь и бросать тебя волкам, не имея запасного плана.
Теперь Нил выглядел настороженным. Хорошо. Лучше, чем его прежняя усмешка "Питер, ты открытая книга".
– Затеял долгую игру, Питер? Если так, ты должны знать, что когда федералы этим занимаются, лучше быть на моей стороне.
– Я не твой обычный федерал, – сказал Питер.
– Это я уже понял. – Нил помедлил, потом сказал: – Я правда совсем тебя не слышу, знаешь. Но раньше мог. Ты используешь какую-то технологию, которая меня глушит, да?
Питер сузил глаза.
– Так ты признаешь, что раньше читал мои мысли? Даже мы, федералы, такого не умеем.
Хотя если бы они могли получить ордер, сколько пользы можно было бы извлечь…
Он твердо заглушил эту мысль. Именно такие мысли привели к появлению лаборатории, где детишек использовали как лабораторных крыс.
– Это же твои люди меня таким сделали, разве нет? – отпарировал Нил, и хотя его голос был по-прежнему беспечным, теперь в нем скользнули темные отголоски горечи. – Не моя вина, если я использую данный мне талант.
– Я в этом не участвовал, – сказал Питер.
Нил изучил его.
– Я тебе верю, – наконец произнес он. – Это стало шоком и для тебя, да? И ты точно не знал обо мне на складе. Или так, или полагался на какую-то технологию, которая не сработала. Но я не видел ничего такого в твоей голове.
Питер постарался не передернуться.
– Держись подальше от моей головы.
– Сейчас бы мне это не помогло. – Нил усмехнулся. – Ну давай, скажи мне. Как ты это делаешь? Можно я угадаю?
– Мы не играем в угадайку!
– Это кепка, да? – спросил Нил, и Питер просто знал, что лицо его выдало, потому что Нил усмехнулся шире.– Я знал! Ты никогда раньше не носил кепок. У ФБР правда есть фольга, которая работает. Мне придется сказать М… моего другу, который будет рад это услышать.
Он потянулся к кепке, но Питер отпихнул его руку.
– Перестань! Может, я здесь и не из-за тебя, но все равно могу тебя арестовать, если будешь доставать меня. А чтение моих мыслей определенно считается за доставание.
– На самом деле я не могу читать мыслей, знаешь, – сказал Нил, опуская руку. – Не так, как ты считаешь. Это просто... базовые поверхностные мысли, наверное. Не хочу, чтобы ты считал, будто я могу высосать из твоей головы всё содержимое или что-то в этом духе.
Его взгляд был искренним – на удивление, подумал Питер, и все же он не мог удержаться от мысли, что Нилу не все равно, что Питер о нем думает.
– На что это похоже? – вопрос вылетел прежде чем, он успел остановиться. В конце концов, он размышлял об этом месяцами, а теперь Нил стоял перед ним и мог дать ответ.
– Ты о чем? – сразу насторожился Нил.
– Делать то, что можешь ты. Ты сказал, что на самом деле не можешь читать мысли – что тогда ты видишь? Или слышишь? Или вообще нет такого слова?
Нил искоса глянул на него, явно пытаясь вычислить причину интереса Питера. Потом сел на ящик и похлопал по местечку рядом с собой. Питер выбрал соседний ящик, чтобы сохранять расстояние между ними. Похоже, кепка делала свое дело, но если способности Нила усиливались при прикосновении, Питер не хотел рисковать.
– В основном это просто фоновый шум, – сказал Нил – Вроде как телевизор на низкой громкости. Теперь я уже привык. В городах было немного странно, когда я только… ну, в любом случае я привык.
– Но ты можешь улавливать конкретные мысли, если… что, прислушаешься?
Нил кивнул.
– Продолжая аналогию с телевизором, да – ты можешь не обращать внимания на телевизор в шумной комнате, но услышишь, когда реклама закончится и начнутся новости. Или как слушаешь разговор за своим столиком, но игнорируешь разговоры за соседними в переполненном ресторане.
– Кажется, это сильно отвлекает.
– Ну, как я и сказал, привыкаешь, – пожал плечами Нил. – Я не знаю, на что будет похоже не слышать этого. Вроде того, как некоторым нужен плеер, чтобы заснуть, потому что иначе в тихой комнате слишком тихо. Наверное, я бы спятил, если бы мне пришлось слушать только свои мысли. Не знаю, как другие люди это выносят.
Питер не удержался от вопросов – это было так круто.
– А сейчас ты что-нибудь слышишь?
Нил кивнул.
– Что-то вроде смутного шума от остальной части офиса. – Он закрыл глаза. – Ризетти думает главным образом об обеде. С такого расстояния больше я ничего не могу различить. А еще кто-то думает о своей девушке – волнуется, что она ему изменяет. И люди просто делают свою работу, заполняют документы, все такое.
Он открыл глаза и встретился взглядом с Питером.
– На самом деле все не так четко, как я рассказываю. Как я сказал, я к этому привык. В основном это случайные эмоции и изображения… все такое.
– А еще ты можешь проецировать эмоции.
Нил замолчал.
– Да ладно, я читал твое досье.
– Неужели, – сказал Нил, атмосфера дружелюбия и товарищества скрылась за неприступными эмоциональными стенами. Питер почувствовал, как осторожное взаимопонимание, разделенное ими на мгновение, начинает ускользать. – Ну, полагаю ты должен был узнать все обо мне так или иначе.
– Я не враг тебе, знаешь, – сказал Питер. – И правительство тоже, веришь или нет.
Нил отрывисто, коротко рассмеялся.
– Если ты читал мое дело, то должен знать, что сказать это мне – это невероятная глупость.
– Ужасные люди сотворили ужасные вещи с тобой и твоими друзьями – Нил, я знаю это. И я отдал бы что угодно, чтобы этого с вами не произошло. Но система правосудия может предложить не только это. Ты можешь рассказать свою историю. Можешь убедиться, что этих людей накажут. Система служит и для этого тоже.
– Тех, кого было нужно… уже наказали. – Глаза Нила были отдаленными и тревожными, и Питер почувствовал дрожь. Что же произошло, когда Нил и остальные сбежали из лаборатории? Это было единственным, на что во всех прочитанных им документах не было и намека.
– Так кого ты наказываешь теперь? – спросил Питер, и Нил резко глянул на него. – Все эти кражи, воровство, подделки – ты считаешь, что мир причинил тебе боль и теперь должен расплатиться за это?
– Добро пожаловать на шоу «Психиатр-любитель», у нас в гостях Питер Бёрк.
Питер не отступил:
– Но люди, которым ты причиняешь боль – не те, кто…
– Ты ничего обо мне не знаешь.
Нил соскользнул с ящика, встал, разгладил складки на брюках.
– Нил… – Питер потянулся и без мысли поймал его за руку.
Нил выдернул руку.
– Ты прочитал мое досье и наверняка получил на меня официальную характеристику от профайлеров ФБР, так что считаешь, что знаешь меня. Но это не так.
Он отряхнул пиджак и ушел, не оглядываясь на Питера.
Только когда Нил вышел из кладовой, Питер осознал, что Нил, сбрасывая его руку, стянул с его запястья часы. С передатчиком. Который Питер выключил, чтобы с ним поговорить.
Маленький наглец.
Будет сложно объяснить, если ему придется запрашивать новый.
***
Когда Питер вернулся в кабинет Ризетти, Нил уже был там. Он поднял глаза и встретился взглядом с Питером. По его лицу пробежала усмешка, и на секунду он чуть вытащил одну руку из кармана, показывая Питеру часы.
Очевидно, в дурном настроении Нил становился мелочным. Надо было просто его арестовать.
Содержимое большого конверта было разбросано по столу – несколько паспортов, что заинтересовало Питера, и какие-то бумаги, которые он не мог рассмотреть, что заинтриговало его еще больше. Это была типичная подделка низкого уровня (Нила явно интересовали только деньги), но Питер задумался, не наткнулся ли наконец на серьезное доказательство чего-то, в чем они подозревали Ризетти.
Нил заметил, что Питер смотрит на паспорта, и Питер не упустил на миг вспыхнувшего в его глазах веселья. Нилу явно было все равно, что будет с документами потом, если только ему за них заплатят. Наверное, Нил, который явно недолюбливал Ризетти, нашел бы очень занимательным, если бы Ризетти попался на документах, которые подделал сам Нил.
И у него по-прежнему были часы Питера. Поскольку Нил – это Нил, скорее всего, через неделю часы будут высланы в ФБР почтой, возможно, с очередным леденцом. Оставалось лишь надеяться, что Нил не обнаружит передатчика; потенциальные возможности такого смущали еще больше отчета, который, Питер боялся, ему все же придется написать, признаваясь, что известный мошенник украл дорогостоящее оборудование ФБР прямо с его руки.
– Вроде все в порядке, – сказал Ризетти, передавая Нилу аккуратную стопку купюр.
Нил пролистнул их.
– Чистые? – насмешливо спросил он.
– Кристально.
– Ну, в таком случае, – Нил спрятал деньги в карман и усмехнулся, – рад был иметь с вами дело.
– Я провожу, – сказал Ризетти.
Черт; конец шансу заполучить часы обратно. Но это означало, что Ризетти оставит кабинет без присмотра. Питер вышел из кабинета вместе со всеми, и как только Ризетти отвлекся, использовал свою технику сливания со стенами и отстал от них.
Нил, не оглядываясь, еле заметно помахал ему кончиками пальцев. Питер намеренно проигнорировал его.
Он тихо проскользнул обратно в кабинет и осторожно закрыл за собой дверь. На столе все осталось так, как бросил Ризетти. Питер подвинул два паспорта, чтобы посмотреть, что под ними. Оказалось, это пачка фрахтовочных талонов – поддельных фрахтовочных талонов, предположил Питер, раз уж Нил их доставил – на прозаические предметы, которые таможенные инспекторы вряд ли будут просматривать внимательно: фитинги для труб, туалетная бумага, все такое.
Питер усмехнулся. Так вот что планировал Ризетти, чтобы попасть в высшую лигу и начать соревноваться с большими мальчиками. Пока непонятно было, что он провозил: наркотики – слишком тривиально, и под них не требуются контейнеры таких размеров, так что, возможно, какую-то электронику или редкую руду. Но теперь у него были названия кораблей, даты и номера контейнеров. Некоторые уже прибыли, некоторые еще были в пути. Попался, Ризетти.
Вытащив сотовый, он начал делать снимки. Он успел заснять только два документа, когда телефон тихо завибрировал. Питер подскочил: даже в бесшумном режиме звук казался очень громким. На дисплее высветилось «Ник Стил». Потрясающе: это был один из известных им псевдонимов Кэффри, а значит, Нил знал его телефонный номер и выбрал крайне неудачный момент его дразнить.
Он пропустил звонок на голосовую почту и сделал еще пару снимков, прежде чем телефон завибрировал снова. В этот раз он решил ответить.
– Если это ты, Кэффри, я тебя арестую, – пробормотал он вместо приветствия.
– Питер, если ты в кабинете Ризетти, он заметил, что тебя нет, и испускает подозрительные флюиды во всех направлениях, – скороговоркой произнес Нил. – Он возвращается.
Вот черт. Питер повесил трубку; паранойя говорила, что Ризетти и Нил работают вместе, и это попытка заставить его себя выдать. Но он отбросил эту мысль через секунду, вспоминая дразнящую, почти теплую усмешку Нила. Нил прошел через ад в руках правительства и был по-своему неразборчив в средствах, но он не был жестоким, и Питер не думал, что он манипулирует кем-то выполнить за него грязную работу.
А значит, предупреждение было настоящим и пора было убираться. У него не было времени вернуть бумаги на место – он рванулся к двери и едва не столкнулся с входящим Ризетти.
– Питер Блейн, – без выражения произнес Ризетти. Он глянул мимо плеча Питера на переворошенные бумаги, и его глаза заблестели как у змеи.
Питер остро пожалел, что безоружен; шестеркам организации Ризетти не разрешалось носить оружие в здании, но пистолет бы сейчас очень пригодился. И значок.
– Я могу объяснить.
– Кто тебя подослал? Итальянцы? Русские? – глаза Ризетти сузились, по лицу промелькнуло что-то холодное и уродливое. Он сжал кулаки. – Ты чертовски пожалеешь…
Питер отшвырнул его к стене и ринулся к двери. Поскольку телефон все еще был в руке, он ткнул кнопку быстрого набора Джонса.
Джон, благослови его бог, ответил с первого звонка.
– Питер! Что происходит? Твой сигнал не отслеживается, а мы только что получили звонок от Ника Стила, который утверждает, что тебе нужна подмога. Разве это не псевдоним Кэ…
– Шли подмогу! – бросил Питер. – Меня раскрыли.
В каком-то смысле; но неважно, хоть Ризетти решил, что он работает на конкурентов, а не на ФБР; он мертвец в любом случае.
По крайней мере, он провел здесь достаточно много времени, чтобы знать план ресторана. Быстрее всего было выбраться через кухни. Он ворвался туда и едва не сшиб с ног неудачливого повара. Ризетти ввалился в дверь мгновение спустя, когда Питер лавировал между кухонными работниками и стальными буфетами, прорываясь к задней двери, которая, он знал была прямо за холодильником…
Оттуда выскочили еще громилы Ризетти, блокируя отход.
– Без пушек! – рявкнул Ризетти. – Слишком много шума.
Он сорвал со стены кухонный нож. Он был острым и длинным, сантиметров двадцати пяти длиной.
– Сделаем по старинке.
Эта операция определенно покатилась ко всем чертям. Питер метнулся влево и опрокинул стойку, заставленную подносами с выпечкой, надеясь чуть замедлить преследователей. На Джонса можно было положиться, подмога в пути. Но фургон все равно в нескольких кварталах, им нужно время…
Один из громил Ризетти почти догнал его. Схватив противень, Питер развернулся и ударил громилу №1 по лицу. Громила №1 врезался в Громилу №2, и оба повалились на пол.
– Идиоты! – крикнул Ризетти.
Бросившись к двери, Питер пинком раскрыл ее и слишком поздно осознал, что только что загнал себя в тупик – на другой стороне был лишь маленькая подсобка, не выход. Негде спрятаться. Развернувшись, он оказался лицом к лицу с Ризетти.
– Никто, – рявкнул Ризетти, – не обманет меня!
Он ударил его ножом.
Питер почувствовал, как нож входит в тело, двадцать сантиметров холодной стали, услышал звук, который он издал. Мальчишкой он охотился с отцом на оленей и помогал их разделывать; он знал этот звук. И подумал очень ясно, падая: это мне не пережить.
Кровь была повсюду: на руках Ризетти, на стенах, на полу. Питер упал в горячую лужу. Моя, подумал он, моя кровь. Ризетти практически выпустил ему кишки, и он мог только беспомощно лежать, глядя как Ризетти снова заносит нож…
Ризетти судорожно дернулся, все его тело забилось в конвульсиях, словно ударенное молнией. Он тяжело повалился на пол бесформенной кучей, открыв позади него Нила. Лицо Нила было белым, глаза как у ангеля мщения, и все вокруг него – кухонные работники и воры вперемешку – валились на пол как подкошенные.
Ризетти, отстраненно подумал Питер, испытает ту еще головную боль, когда очнется. Если очнется…
Держать глаза открытыми было слишком тяжело, так что он их закрыл. Было холодно, и он не чувствовал ног. Он ощутил прикосновение к голове легких пальцев, снимающих кепку, и слабо попытался сопротивляться, но ничего не получалось.
– Перестань, – сказал Нил. Питер открыл глаза и уставился на него, пытаясь сосредоточиться. В глазах темнело…
– Мне надо ее снять, чтобы я мог это сделать, – добавил Нил, и вдруг, словно щелкнули выключателем, бывшая невыносимой секунду назад боль стала приглушенной, отступающей, угасающей.
Конечно; если Нил и другие могли вызывать боль или удовольствие, забирать боль, наверное, было не сложнее.
– Лучше морфина, – пробормотал Питер, – никаких побочных эффектов, тебя надо запатентовать... – и он скользил, скользил все вниз и вниз.
– Скорее всего, меня уже запатентовали, и, Питер, нет, – Нил похлопал его по щеке, и глаза Нила – широкие, испуганные – были всем, что видел Питер. – Питер, нет, нет, держись, ладно? У тебя сильное кровотечение – просто держись, дыши, дай мне минуту…
Дышать слишком тяжело, мог он сказать, но не хватило дыхания, только чувствовался вкус меди в горле. Ему хотелось, чтобы здесь была Эл. Хотелось сказать, как ему жаль. Он всегда обещал, что вернется, и серьезно имел это в виду.
Нил продолжал говорить, его голос преследовал Питера в темноте.
– Об этом они не знали – ну, одно из того, о чем они не знали; надеюсь, это сработает на тебе, Питер, потому что я никогда не пробовал на ком-то, кто не такой, как я…
Руки Нила под рубашкой Питера казались шокирующе холодными. Что бы он ни сделал дальше, это проткнуло теплое пушистое одеяло вокруг боли, и Питер обрел дыхание, чтобы застонать.
– Прости, прости… – Нил казался действительно сожалеющим. – Просто держись и постарайся не шевелиться. Ты истекаешь кровью, это точно артерия, тебе ни за что не продержаться до скорой…
Сознание Питера дрейфовало. Он смутно осознавал, что комната наполнилась агентами ФБР. Он услышал крик "ФБР! Стоять!» и краем глаза заметил, как Нил, не сопротивляясь, позволил надеть наручники. Рубашка Нила промокла от крови, а руки были красными по локоть. Нил ранен, подумал Питер, а потом нет, стой, это же моя…
Он отключился на какое-то время и очнулся уже в машине скорой. Он понял по тряске и режущему глаза свету.
– Лежите спокойно, сэр, – сказал ему парамедик.
– Насколько плохо, – выдохнул Питер.
Парамедики обменялись взглядом поверх его тела, и Питер подумал, что это всегда дурной знак. Голова прочищалась, а с ясностью пришла и боль; похоже, что бы Нил не сделал с его мозгом, выветривалось. Но теперь он мог дышать, и, хотя голова кружилась, было терпимо, пока он не шевелился.
– Может, открылась старая рана… – сказал парамедик.
– Вы получали недавно ранения, сэр? – спросил его другой.
– Меня ударили ножом.
Серьезно, чему их сейчас учат в медицинском колледже?
– Я имел в виду, в последние несколько дней. У вас много крови и кровоподтеки, но это не свежее ранение; похоже, процесс заживления уже начался.
Питер попытался сесть, но от вспышки боли и головокружения едва не потерял сознание. Потом ему ввели что-то, что отправило его по спирали в темноту.
______________
Продолжение в комментариях