[whitecollar]

Название: «Мужчина в шляпе» Джеффри Нульера
Автор: sam-storyteller
Переводчик: belana
Бета: Ksandria
Ссылка на оригинал: ссылка
Разрешение на перевод есть
Рейтинг: PG
Саммари: в ходе рутинного расследования похищения произведений искусства отпечатки пальцев Нила обнаружены на украденной картине. Нил клянется, что никогда не крал Нульера, но это лишь часть правды…
Примечание: продолжение этой истории

     Часть вторая. Портрет художника в образе мошенника

     На следующее утро Нил весь издергался, что можно было ожидать. Кеффри не хотел оставлять свои картины без присмотра, даже в надежном хранилище, в конце концов, вечером открывалась его выставка. Питер видел, как Элизабет справляется с такими ситуациями, и понимал, что перспектива выставлять себя напоказ, выслушивать критику собственного мастерства доводила даже заносчивых и самоуверенных художников до срывов. Это похоже на отчет перед Хьюзом, только длится он несколько дней. Нил, всегда старавшийся замалчивать о себе как можно больше, вероятно, страдал от таких мыслей больше любого другого, даже если умел это прекрасно скрывать.
     Как только закончилось совещание по поводу кражи из Метрополитан и обсуждения схемы действий на вечер, Нил потащил Джонса и полдюжины младших полевых агентов в музей, где техники уже начали установку видеокамер в галерее и прослушки в почти каждую цветочную композицию, которую Элизабет заказала на открытие. Питер оставил Кеффри в покое до раннего вечера, когда пришел в Метрополитан на последнюю проверку оборудования.
     В офисе уже несколько дней висели фотографии украденных картин, и Питер успел к ним привыкнуть, к тому же, фото были довольно маленькие. Когда он вошел в выставочный зал, он замер, чтобы привести мысли в порядок.
     Нил сидел на верхней ступени стремянки с цифровым нивелиром, прижатым к верхней части рамы. Рядом с ним музейный работник прикреплял табличку с названием картины к стене. Полотно, с которым мужественно сражался Нил, было одним из подделок, из-за плеча Кеффри выглядывало жутковатое солнце.
     Остальные двенадцать картин висели на равном расстоянии друг от друга по всему залу, рядом с каждой была карточка с указанием происхождения (стандартный список: автор – материалы – дата создания – каталожный номер), на каждой была приписка «из частной коллекции». В одном углу помещения находилась табличка покрупнее с указанием всего, что Метрополитан знал о Нульере, озаглавленная «Власть\загадка». Питер закатил глаза, но неспешно осмотрел все картины: «Крещение», «Поле №1», «Этюд в синих тонах», «Этюд в алых тонах» (еще один диптих), «Девушка из Нового Орлеана», «Доказательство Дарвина» (эту Питер считал лучшей и самой зловещей из всех. На ней был изображен лысый мужчина с почти прозрачной кожей, разглядывающий шарнирный скелет животного). «Ночное марево», которое Нил подарил Джун.
     Питер услышал тихую ругань Нила. Он оторвался от полотен, подошел к ночному пейзажу и аккуратно поправил положение картины на стене.
     – Спасибо, – рассеянно поблагодарил его Нил, когда нивелир показал, что полотно висит горизонтально. Тогда Кеффри медленно убрал аппарат и слез со стремянки. – Все, закончили. Ну, что думаешь?
     – Думаю, я хочу знать, есть ли у камер слепые зоны.
     – Джонс сейчас как раз тестирует оборудование.
     – Нервничаешь? – спросил Питер, когда Нил собрал стремянку и отдал её музейному работнику.
     – А должен?
     – Ну, сегодня открытие твоей выставки.
     – Это всего лишь засада, Питер, – отозвался Нил. – Картины находятся здесь не потому, что музей хочет их видеть. А потому что это нужно ФБР.
     – Но люди все равно придут посмотреть, – возразил Питер. – Выставка продлится несколько недель. Совершенно незнакомые люди будут приходить сюда и разглядывать Джеффри Нульера.
     – Отлично, может, кто-нибудь сделает открытки или напечатает мои картины на зонтах как Мону Лизу, – сухо ответил Нил.
     – Прекрасно, хочешь изображать спокойствие – вперед, – пожал плечами Питер. Нил окинул зал взглядом: картины, карточки, автопортрет в центре экпозиции. Новая картина была выставлена вместе с остальными, но завтра она будет находится в отдельном закутке до официального открытия выставки. Прекрасная возможность для вора провести некоторое время один на один с полотном: единственный охранник будет сидеть у двери лицом в другую сторону.
     – Всё классно, – признал Нил, скрестив руки на груди. – Большинство картин никогда раньше не находились в одной комнате. Я не замечал, что у «Доказательства Дарвина» и «Кухни» общая цветовая гамма. Это немного пугает.
     – Почему?
     – Потому что первая картина о смерти, а вторая – об обеде? – Нил искоса посмотрел на Питера.
     – «Доказательство Дарвина» – картина о смерти?
     – Ну да. Этот человек умирает, – Нил указал на мужчину на картине. – Поэтому можно увидеть его череп. Я встретил его в музее калифорнийской академии наук. Мы разговорились.
     – Ты залез в карман умирающего человека?
     – Иногда я не понимаю, откуда у тебя появляются такие идеи обо мне, – ответил Нил, не обидевшись. – Нет. Я купил ему обед и спросил, почему его так заворожил этот скелет. Он ответил, что доказательство правоты Дарвина присутствует в соединении костей: можно увидеть человеческую руку в плавнике дельфина, человеческий позвоночник – у потягивающейся кошки. Очень интересный парень. Он умирал от рака, решил провести последние несколько месяцев, посещая музеи.
     – Поэтому ты его нарисовал.
     – Он был моделью. Говорил, что это похоже на бессмертие, – Нил выглядел так, словно вернулся в какую-то крохотную студию в Калифорнии, где он рисовал умирающего человека. – Как бы то ни было, у этой картины цветовая гамма очень схожа с «Кухней», которую я нарисовал, чтобы подразнить Кейт. Она ненавидела ту кухню в какой-то съемной квартире в Огайо.
     – Я чувствую себя словно я попал за кулисы подсознания Нила Кеффри, и меня пугает то, что я вижу, – заметил Питер, когда подошел Джонс. – Все в порядке?
     – Да. Мы в прямом эфире, – ответил тот. – Готов?
     – Будет весело, – пробормотал Нил (очень немногие уловили бы нотки нерешительности в его голосе).
     – Пошли, Рембрандт, – Питер указал на дверь. – Я отвезу тебя домой, где ты переоденешься для сегодняшнего праздника.

     * * *

     К десяти часам вечера Питер считал, что открытие прошло успешно с точки зрения слежки. Камера над дверью фиксировала лицо каждого посетителя, а Диана, изображавшая девушку на регистрации, надиктовывала имена Джонсу. Присутствовали как минимум десять критиков, полдюжины репортеров разбирали пресс-пакеты. Элизабет, руководившая официантами, уже вручила нескольким посетителям свою визитку.
     Питер прикидывался высокостатусным инвестором, получившим приглашение, и держался в тени, наблюдая за Нилом, курсировавшим по комнате. Нил общался с посетителями как будто в этом было его призвание, он оценивал каждого собеседника. Обычно разговор развивался по одному и тому же шаблону: кто-нибудь из гостей комментировал полотно, Нил представлялся агентом Нульера, далее следовало обсуждение (как хорошо, что эти картины, наконец, выставлены в одном месте, что автор получит признание, которого заслуживает), потом Нил делал вид, что заметил знакомого за плечом собеседника, и перемещался к следующему гостю. В какой-то момент Питер заметил удивление Нила, подошел поближе и обнаружил, что Кеффри разговаривает с молодым человеком, который очень серьезно рассуждал о классической тематике в работах Нульера.
     – Что это такое? – спросил Бёрк, когда юноша ушел к картинам.
     – Студент-искусствовед , – ответил Нил. – Сказал, что наплел чепухи людям на входе, чтобы попасть внутрь.
     – Скорее всего, Диана его записала.
     – Не думаю, что это наш человечек, – покачал головой Нил. – Хотя может быть. У него есть очень интересные мысли по поводу полотен, думаю, он здесь потому, что ему действительно нравятся картины.
     – Ты удивлен?
     – Я не думал, что есть и такой взгляд на них, вот и все, – ответил Нил. Питер отметил про себя, что позже надо прослушать запись этого разговора с микрофона, прикрепленного к Нилу.
     – Джонс, присмотри за пареньком, с которым только что говорил Нил, – прошептал Питер в собственный микрофон, спрятанный в часах, потирая щеку для прикрытия.
     – Уже занимаюсь, – ответил Джонс в наушнике.
     – Надеюсь, это не он, – сказал Нил. – Смышленый мальчик. Слушай, всё это было организовано, чтобы выманить меня, или, может, кто-то просто… собирает коллекцию. Мотив довольно странный, но есть вероятность, что мы здесь ловим не того человека.
     – Поговорим об этом завтра. Выпей коктейль, поговори с Эл, подружись с кем-нибудь, – велел Питер, следя за студентом. Тот подошел к «Ярости», автопортрету Нила, и быстро сбежал. Питер не винил парня, почти все присутствующие раньше сталкивались с картинами Нульера, но вокруг этого полотна образовался вакуум. Люди, попадавшие в обзор мужчины на картине, старались побыстрей отойти. Если Нил ставил задачу смутить и напугать зрителей, он своего добился. Элизабет была вынуждена в последний момент переместить один из столов, чтобы официанты не чувствовали на себе взгляд с картины.
     Питер обвел взглядом комнату в поисках Элизабет – она разговаривала с одним из барменов и, видимо, была занята. Он отошел подальше от толпы посетителей, притворившись, что его заворожило «Крещение» – реалистично изображение фигуры молодого безбородого Христа с рукой, воздетой в жесте крестного знамения. Сын Божий выглядел удивленным и промокшим, словно на него только что вылили ведро воды.
     – Босс, у нас припозднившийся посетитель, – произнесла Диана в микрофон. Питер исподтишка посмотрел на неё. – Женщина в коричневом пиджаке. Она дала взятку, чтобы войти, сказала, её зовут Кристина Келл.
     – Где я слышал это имя? – пробормотал Питер, потирая подбородок, чтобы поднести часы к губам.
     – Она написала диссертацию по Нульеру, – напомнил Джонс.
     – Я присмотрю за ней, – пообещал Питер. – Нил, ты всё слышал?
     – Чётко и ясно, – пробормотал Кеффри в собственный микрофон.
     Питер следовал за ней, пока мисс Келл обходила выставку. Она следовала за потоком посетителей вдоль стен, но когда дошла до «Ярости», она остановилась и начала разглядывать картину. Прошло несколько минут – она всё стояла и изучала полотно. Никто не провел столько времени перед картиной, сколько она. Даже критики быстро уходили, нервничая.
      Женщина, очевидно, оделась в лучший наряд, но все равно смотрелась неуместно, её одежда не была вечерней, как у прочих гостей. У женщины было вытянутое лицо, покрытое веснушками, темные коротко стриженные волосы. Под ногтями у неё осталась краска, как у Нила, когда он только закончил картину. В комнате было тепло, но посетительница так и не сняла пальто.
     – Нульер потрясающий художник, – Питер попытался завязать разговор. – Но людям не особенно нравится его последнее полотно.
     – Эти глаза в душу заглядывают, – ответила она, не отрываясь от изучения картины. – Кажется, он сейчас начнет кусаться.
     – К счастью, это всего лишь картина, – заметил Питер. – Вы знакомы с картинами Нульера?
     – Вот знакомлюсь.
     – Здорово, что их все здесь собрали. Автор, наконец, получит должное признание, – Бёрк попытался ещё раз.
     – Не уверена, что соглашусь, – женщина пожала плечами.
      «Ну же», – подумал Питер. – «Поговори со мной».
     – Питер Бёрк, – представился он и протянул руку. Посетительница развернулась с фальшивой улыбкой на губах – он ответил собственной максимально искренней. Женщина потянулась к протянутой руке, краем глаза заметила его лицо и резко побледнела.
     – Я тоже не кусаюсь, – сказал Питер, но руку опустил.
     – «Мужчина в шляпе», – прошипела она.
      У Питера было полсекунды, что расстроиться: гостья его опознала до того, как отпрянуть. Это было нечестно. А потом она полезла во внутренний карман пальто. И как всегда бывает в случаях, когда подозреваемый тянется за оружием, время замедлилось.
     – Пистолет! – Питер услышал собственный голос, когда Джонс выкрикнул тоже самое в наушник. – Все на пол!..
     Но это оказался не пистолет; блеснула сталь – слишком яркая для огнестрельного оружия. Краем глаза Питер видел, как Диана бросила свой планшет и понеслась к нему через весь зал. Другой агент, находившийся в зале, бежал с противоположной стороны, но даже когда нож появился в руках женщины, Питер поискал взглядом Элизабет – она спряталась за столом с напитками. Нил обнимал её одной рукой и не давал ей слишком высоко поднимать голову.
     Питер дернулся назад, от лезвия, но на долю секунды опоздал, а нож оказался очень острым. Нож попал в плечо и дернулся обратно прежде, чем Питер поднял другую руку и оттолкнул женщину, перенаправив инерцию, но не сумев предотвратить следующий удар. Посетительница вскрикнула. От движения мышцы сместились относительно лезвия с чудовищной болью, потом подскочила Диана и оттащила нападавщую, выкрикивавшую ругательства. Остальные посетители просто кричали, нож со стуком упал на пол.
     Питер глянул на кровоточащую глубокую рану на плече.
     – Нехорошо получилось, – произнес он. Мир начал вращаться. Агенты ФБР метались по залу, Питер еще раз глянул в сторону Элизабет и Нила и обнаружил Нила перед собой. У Кеффри шевелились губы, но Питер ни слова не слышал. Когда Бёрк начал падать, кто-то его подхватил, растревожив плечо. Питер заметил брызги крови на «Ярости» (или на лице Нила; к тому моменту мир стал почти двумерным) и упал в обморок.

     * * *

     Он ненадолго пришел в себя в машине скорой помощи. Плечо горело, нервы были на пределе. Питер попытался поднять руку, чтобы зажать плечо, но кто-то уже это сделал (один из врачей. Она смотрела на Бёрка и давала указания напарнику).
     – У тебя все отлично, просто прекрасно, – женщина ободряюще улыбнулась. – Ты потерял немного крови, но всё будет хорошо.
     – Взяли её? – выдавил из себя Питер. – Пусть упакуют нож.
     – Копы, – врач закатила глаза. – Они сказали, что кого-то задержали. Твоя жена едет следом вместе с твоим напарником. Уверена, те ребята упаковали нож. А теперь, агент Бёрк, глубоко дышим. Ни о чем не беспокоимся, только вдыхаем и выдыхаем.
     Питер закрыл глаза и делал, как велено, пока не потерял сознание.
     Когда он пришел в себя во второй раз, он сидел на больничной койке и разглядывал собственную руку. К руке была прикреплена капельница, Питер проследил за катетером до подвешенного рядом пакета.
     – Эй, ты вернулся? – раздался незнакомый голос.
     Питер повернул голову и увидел человека в хирургической робе, зашивавшего его плечо. Больно не было; онемение в руке было очень похоже на местную анестезию.
     – Угу, – присипел Питер, прокашлялся и попробовал еще раз. – Да. Что там?
     – Двенадцать стежков. – Доктор завязал нитку и аккуратно отрезал. – Тебе очень повезло, агент Бёрк. Рана оказалась неглубокая.
     – Где нож? – спросил Питер.
     – Твой агент Барриган говорила, что ты об этом спросишь. Велела передать, что все улики обрабатываются, – заверил Питера хирург. – Твоя жена и шурин уже здесь, если хочешь, можешь с ними повидаться.
     У Элизабет нет братьев. Питер нахмурился, потом кивнул. Нил, конечно. К пациентам пускают только семью и представителей закона, а Нил всего лишь консультант. Он был достаточно похож на Элизабет, чтобы провернуть такой трюк.
     – Я хочу их видеть, – сказал Питер. Доктор завязал последний узелок и наложил повязку на рану.
     – Хорошо. Я пропишу кое-какие болеутоляющие и принесу распечатку с рекомендациями по уходу, – сказал хирург. – Мы бы хотели подержать тебя здесь ночь, если это возможно.
     Питер кивнул. Доктор похлопал его по здоровому плечу и вышел. Бёрк изучал свою капельницу еще несколько минут, пока не пришла Элизабет и не закрыла за собой раздельтельную шторку.
     – Привет, родная, – сказал Питер, когда жена обняла его и уткнулась лицом в его грудь. – Эй, все нормально, – он попытался погладить её по голове, но руки не слушались. Нил стоял около занавески и устало наблюдал за происходящим. Питер беспомощно посмотрел на него.
     – Элизабет, ты сломаешь ему пару рёбер, – заметил Нил. Она тут же отпустила Питера и утерла слезы. – Эй, отлично поработал, получил удар ножом.
     – Цель была другая, – возразил Питер. Элизабет устроилась так, что он мог её обнять. Питер чмокнул жену в макушку и вдохнул запах её шампуня, успокаиваясь. – Со мной всё хорошо, – прошептал он в волосы Элизабет. – Двенадцать стежков и местная анестезия. – Меня продержат здесь ночь, а утром поеду домой. Всё нормально.
     Он уткнулся подбородком ей в макушку и опять глянул на Нила. У Кеффри были капли крови на вороте рубашки и шее. Значит, Питер, падая, зацепил его, не картину. Нил, видимо, пытался остальную кровь оттереть (не слишком успешно): на носу остались разводы.
     – Её задержали, – тихо сказал Нил, посмотрев на Элизабет. Он проверял, можно ли сейчас говорить об этом. – Она находится в камере. Диана оформляет ордер на арест, обыск в её квартире идет прямо сейчас. Я сказал им написать смс, если что-нибудь найдут. Боже мой, Питер! – Последняя фраза казалась случайной, пока Бёрк не заметил, что у Нила дрожат руки. Кефри держал себя в руках, пока не донес до Питера информацию, которую тот хотел бы знать. И теперь рядом с Бёрком находились два человека в истерике.
     – Иди сюда, – потребовал Питер. – У меня руки плохо двигаются, обними Элизабет за меня.
     Элизабет повернулась, не открывая глаз, и крепко обняла Нила. Кеффри недовольно скривился, но руки у него перестали дрожать. Медленно, нерешительно он чуть наклонился вперед и уткнулся лбом Питеру в висок.
     – Всё хорошо, – повторил Питер. – Я в порядке, всё будет нормально.
     – Ок, – согласился Нил.
     Прошла минута. Потом Питер сказал:
     – Шурин, говоришь?
     Нил рассмеялся:
     – Ну, они же купились, – он выпрямился.
     Элизабет тоже встала, хлюпая носом, и начала искать в сумке бумажные салфетки. Нил рассеянно отдал ей свой платок-паше.
     – Не думаю, что фраза «я его тайный осведомитель» произвела бы впечатление на медсестер.
     – Мы знаем, что произошло? – спросил Питер – Нил покачал головой:
     – Она очевидно душевнобольная. Похоже, она опознала тебя как человека с картины. Пырнув тебя, она набросилась на «Ярость» с голыми руками.
     – Кто так поступает? – гневно спросила Элизабет.
     Питер взял её за руку и начал водить пальцем по ладони. Она всхлипнула и села на кровать рядом с коленом мужа. Питер ждал, пока она не посмотрела ему в глаза и не улыбнулась (хоть и слабо), и только потом повернулся к Нилу:
     – Думаешь, она наш вор?
     – Она художник, – пожал плечами Нил. – У неё, вероятно, достаточно навыков, чтобы создать подделки, то есть, предположение имеет право на существование. Плюс, она достаточно хорошо изучила «Мужчину в шляпе», и знала, что это ты. Диана предполагает, что она собиралась порезать одну из картин. Иначе зачем ей нужен был нож, достаточно острый, чтобы прорезать холст и лак.
     – Её уже кто-нибудь допрашивал? – спросил Питер.
     – Дело ведёт Диана. А она сказала, что никто не будет говорить с Кристиной Келл, пока она сама не пообщается с тобой.
     – Хорошо. Расскажешь ей новости?
     Нил кивнул, достал мобильник и вышел. Питер повернулся к Элизабет – она улыбнулась.
     – Мне страшно, когда с тобой что-то случается, – тихо сказала она.
     – Мне тоже, – признал Питер и поцеловал её. – Я не хотел тебя расстроить.
     – Хорошо, что это не огнестрельное ранение, – ответила Элизабет. – Если бы тебя забрали в операционную, я бы распсиховалась. – Через минуту она добавила: – Думаю, Нилу было ещё хуже. Он не привык видеть тебя в больнице.
     – То есть, тебе пришлось ещё и с ним разбираться? – спросил Питер.
     – Всё было не так плохо. Он просто повторял, что дурацкие картины такого не стоят, пока Диана не велела ему заткнуться и сидеть тихо. – Улыбка Элизабет стала шире. – Ты их обоих воспитал.
     – Уж надеюсь, – проворчал Питер, когда вернулся Нил.
     – Джонс передает новости всем, – сказал Кеффри. – В квартире пока ничего не нашли. И полагают, что тайник может быть в другом месте.
     – Мы должны найти... – Питер не раздумывая начал вставать – ему нужно провести допрос. Элизабет уперлась ладонью ему в грудь и не дала подняться. – Хорошо. Ладно. Не сегодня.
     – Не сегодня, – согласилась Элизабет.
     Вошла медсестра:
     – Сэр, мадам, агенту Бёрку надо отдыхать. Это вам, – она протянула Питеру стакан воды и пластиковый контейнер с двумя таблетками. – Обезболивающее и легкое снотворное.
     – Мы можем остаться, – спросил Нил, роясь в карманах в поисках документов. – Смотрите, я представитель закона, работаю в ФБР. Я могу заявить, что мы должны остаться, да?
     Питер заметил, что Элизабет едва сдерживает улыбку.
     Сестра посмотрела на документы Нила и покачала головой:
     – Можете остаться, пока пациент не уснет. Вы согласны, агент Бёрк?
     Питер кивнул, проглотил таблетки, запив их водой, которая смочила пересохшее горло. Он позволил Элизабет забрать стакан и уложить себя на кровати. Не отпуская его ладони, она взяла стул. Питер закрыл глаза – вдох-выдох, всё нормально – и услышал шорох, когда Нил тоже сел.
     Питеру внезапно рассмеялся, вспомнив, как Нил пытался размахивать значком, чтобы остаться в больнице, «Я представитель закона». Засыпая, Питер слышал тихий смешок Нила и смех Элизабет.

     * * *

     Питер крепко спал всю ночь, но проснулся окостеневшим, мышцы отказывались подчиняться, когда он пытался сесть. Плечо ныло, но боль не отупляла, а помогала разогнать остатки сна. Было ранее утро, Питер не беспокоился о том, что опоздает в офис, тем более, что была суббота. Его покормили приличным завтраком, поменяли повязку на плече, заставили съесть обезболивающее и антибиотики и велели не шевелить рукой ближайшие несколько дней.
     Потом впустили Элизабет, притащившей с собой Нила и стопку одежды. Питер предпочел бы футболку рубашке, но быстро понял логику жены: рука не поднималась достаточно высоко, чтобы надеть что-нибудь без пуговиц. Натягивать на себя все остальное одной рукой тоже было не особенно весело, но Нил вручил ему уже завязанный галстук (двойной винзорский узел – хвастун), а потом и пояс с прикрепленной набедренной кобурой. Никакой наплечной кобуры, естественно. Пока.
     – Где ты это достал? – недоуменно спросил Питер, неловко продевая пояс сквозь шлицы.
     – В твоей кладовке, – ответил Нил.
     – Когда ты заглянул в мою кладовку?
     – Вчера. – Он взял с подноса ненадкусанное яблоко и начал его есть. – А ещё в гостевой спальне. Покрывало мне понравилось.
     – Спасибо, его сшила моя мама, – рассеянно ответил Питер. – Почему ты ночевал в гостевой комнате?
     – Я не хотела оставаться одна, – ответила Элизабет, но её взгляд однозначно дал понять, что это Нил не хотел быть один. Отрадно было сознавать, что ножевое ранение произвело такое впечатление на его напарника, но работа ещё не завершена. – Поэтому Нил остался в гостевой комнате. А теперь едем домой или в офис?
     – В офис, – вздохнул Питер, надевая повязку и пристраивая раненую руку поудобнее. – Надо поговорить с Кристиной Келл.
Элизабет оставила их в офисе, напомнив, что Питер не должен перенапрягаться, и объяснив Нилу, что тот должен сделать, если Питер все-таки переутомиться. Когда они добрались до блока поиска и выдачи информации (выдача информации – чудный термин для обозначения допроса), Диана уже была на месте, ждала их, а Кристина Келл сидела в комнате для допросов. Она едва заметно раскачивалась взад-вперед.
     Питер наблюдал за ней сквозь стекло односторонней проводимости и пытался понять, что происходит у неё в голове.
     – Узнали от неё что-нибудь?
     – Нет, – ответила Диана. – Она отказывает говорить. Адвоката не требовала, но и не отказывалась от него.
     – Родственники?
     – Ищем прямо сейчас.
     – Мы можем найти психолога? – спросил он.
     – Это довольно сложно сделать в субботу, – ответила Диана. – Я не хотела заваривать эту кашу, пока ты не пришел. Как плечо?
     – Нормально, – рассеянно ответил он и посмотрел на Нила, который тоже разглядывал Кристину спокойно и бесстрастно. Питер был готов отдать гораздо больше, чтобы узнать, что происходит в голове Кеффри, чем в голове Кристины. Он отвернулся. – Не думаю, что мне стоит говорить с ней. У неё какие-то странные идеи насчет этих картин, она думает, я «Мужчина в шляпе». Я только расшатаю её психику.
     – Может, я схожу? – спросил Нил. Диана посмотрела на него так же удивленно, как, видимо, и Питер. Нил не отвел взгляд. – Я художник, я вор, я её понимаю. Я хочу знать, почему она крала мои картины. Может, она захочет поговорить с Джеффри Нульером. У меня много козырей на руках.
     – В комнате должен быть агент, – решил Питер. – Диана, иди с ним.
     Нил улыбнулся, собрал документы по кражам и направился к двери. Диана подошла к нему поближе и тихо спросила:
     – Ты точно этого хочешь?
     – Не вижу, какие еще варианты у нас есть. Как только она пройдет психологическое обследование, шансов поговорить с ней у нас уже не будет.
     – Да уж, здесь все достаточно однозначно, – заметила Диана.
     – Я только хочу знать, где тайник, – ответил Питер. – Идите. Хватай её, если она набросится на Нила. Это все, что ты будешь делать. Никаких «но», Диана.
     Она несколько настороженно кивнула и вышла. Через несколько секунд она с Нилом вместе вошла в комнату допросов. Питер через стекло наблюдал, как Диана встала у стены. Кристина не опознала Нила как человека с последнего портрета. Питер не был уверен, что узнавал Нила в разгневанном человеке на той картине.
     – Привет! – сказал Кеффри. В зеркале в углу комнаты отразилась его улыбка. Кристина не отреагировала, не то, чтобы Нил чего-то ожидал. Это было начало танца – гипнотизирующего, отвлекающего, не требующего от объекта никаких усилий. – Ты знаешь, почему ты здесь? За нападение на федерального агента. Кстати, с ним всё в порядке. Он наблюдает за нами из-за стекла, – Нил указал за спину. – Двенадцать стежков, но парень боец.
     – Что ты творишь? – прошептал Питер, прекрасно понимая, что Нил его не слышит.
     – Он не будет таить обиду, но ты, скорее всего, попадешь в тюрьму. Правительство не любит, когда нападают на его работников. – В голосе Нила звучало искреннее сочувствие. – Неприятно. У нас есть запись камеры наблюдения с нападением, так что мы не будем задавать вопросы про это. Государственный психолог будет говорить с тобой про вчерашнее. Но ты можешь облегчить своё положение, – продолжил Нил, отрывая папку с документами. Питер отметил, что Кристина перестала раскачиваться и внимательно разглядывала руки Кеффри. Нил ладонью прижал верхний лист отчёта.
     – Предположим, кто-то крадёт картины некоего Джеффри Нульера, – начал Нил. Кристина напряглась. – У меня есть теория, небольшая история, о которой я хочу тебя спросить. Красть картины не сложно, да? Особенно если их плохо охраняют. Маленькие галереи, дома на отшибе. Но вот это... – Нил достал из папки фотографию пейзажа, украденного у Трамбалла. – Это дело, теоретически, провернуть было сложнее. Может, наш вор нанял неких агентов, чтобы получить определенные картины. Но если хочешь, чтобы работа была сделана хорошо, сделай её сам, да? – он улыбнулся. – Они не должны были забрать пейзаж, не так ли? Ты знала, что они унесли пару Пикассо и Дега?
     Нил положил перед Кристиной фотографию пейзажа и остальных картин Трамбалла, за исключением двух портретов. Келл разглядывала их жадно, выжидательно, словно ждала портреты. Когда Нил закрыл папку, она нахмурилась.
     – Вот эти, – сказал Нил, – украдены по заказу, да? Что за лажа. Их нужно посадить только за то, что они идиоты. Ты согласна?
     Нельзя сказать, что Питер был удивлен, скорее, н зауважал Нила, когда Кристина ответила: «Да».
     – Ты знаешь, кто они?
     – Да.
     – Ты их наняла?
     – Да.
     От мышечного напряжения у Питера разболелось плечо. Да. Даже если она потом будет настаивать на невменяемости, у ФБР есть признание.
     Но похоже, Нила интересовало не это. Он не пытался выведать имена или какие-нибудь детали. Вместо этого он достал из папки фотографию «Подражание Тициану», портрета рыжеволосой женщины.
     – Но нельзя сказать, что они совершенно некомпетентны. Они ведь принесли вот это, не так ли?
     – Да. – Кристина разглядывала картину. Питер нее мог определить, страх в её глазах относится к картине или к Нилу.
     – Ты знаешь, как называется это полотно?
     – «Подражание Тициану».
     – Ты знаешь, где оно? – спросил Нил, не меняя тона. Кристина посмотрела на него вызывающе:
     – В безопасности.
     – А где безопасно? – спросил Нил.
     – Где никто не найдет, – ответила Кристина. Нил открыл папку и положил перед ней фотографию «Мужчины в шляпе».
     – А это что?
     – «Мужчина в шляпе», – всхлипнула она, отвернувшись.
     – Где он, Кристина?
     – В безопасности! – выкрикнула она.
     – Откуда ты знаешь? – не отступал Нил. – Ты здесь. Они там. Откуда ты знаешь, что они в безопасности?
     – Я в этом убедилась.
     Нил достал из папки ещё одну фотографию.
     – А это кто, Кристина? – спросил Нил. Питер слышал опасность в его голосе, даже если этого не замечала подозреваемая.
     – «Погоня».
     – Где картина?
     – В БЕЗОПАСНОСТИ!
     Нил не вздрогнул от крика, просто выложил четвертую фотографию.
     – Кристина, кто...
     – «Краеугольный камень», и она в безопасности!
     Нил остановился. Потом выложил последнюю фотографию – портрет Кейт.
     – Кто это?
     – «Поле №2», а в...
     – Нет, – возразил Нил. Кристина замолчала. Диана посмотрела на стекло, на Питера, который усилием воли разжал кулак. – Её зовут Кейт.
     – Нет, неправильно, – настаивала Кристина. – Это «Поле №2».
     – Нет, это Кейт, – настаивал Нил. – Женщину на картине зовут Кейт.
     Кристина разглядывала портрет.
     – Я это знаю, потому что был знаком с этой женщиной, – продолжил Нил шёлково. – Её зовут Кейт. Ты отделила её со второй картины. Это неправильно. Ты разбила диптих. Думаю, Кейт это не понравилось бы. Посмотри на меня, Кристина. – Когда она не шевельнулась, он повторил: – Посмотри на меня!
     Она подняла голову. Нил минуту держал её взгляд, потом коснулся каждой фотографии.
     – Это Магдалена, – сказал он. Питер запомнил имя, чтобы потом его проверить. – Это Питер. Это сержант Петроу. Это Александра. Это Кейт. Ты украла их, Кристина.
     – Я их спрятала, – прошептала она.
     – Ты их украла. Они тебе не принадлежат. Они принадлежат мне. Я их нарисовал, Кристина.
     Она побледнела.
     – Я нарисовал их, – повторил Нил. – И «Ярость» тоже. Разве ты не собиралась порезать «Ярость» вчера на предпоказе? Именно поэтому у тебя был нож, да? Ты собиралась изуродовать мою картину?
     – Я... Я не...
     – Ты забрала картины, а я хочу получить их обратно, – Нил перегнулся через стол. Диана нападет на Нила. – Ты украла мои лица, и я хочу получить их обратно.
     – Нет! – взвизгнула Кристина и заплакала.
     – Верни их, Кристина, верни мои лица, – Нил почти кричал ей в лицо. – Они мои, Кристина, я хочу получить их обратно!
     – Я их похоронила! – всхлипнула она. Нил молчал, пока она не добавила: – Теперь они никому не принесут вреда.
     Нил в шоке выпрямился. Минуту он молча разглядывал Кристину, а Питер переосмыслял всю теорию расследования. Возможно, Нил делал то же самое по ту сторону стекла.
     – Когда ты говорила, что они в безопасности, – Нил опять заговорил мягко. Питер пытался понять: Кеффри внимательно следил за ходом других допросов или у него природный талант. – Ты имела ввиду, что нам не грозит опасность от них.
     Кристина кивнула. Питер достал мобильник и набрал номер.
     – Я хочу получить их, – тихо продолжил Нил. – Я удостоверюсь, что они никому не принесут вреда, Кристина, но ты должна вернуть их мне.
     – Ты их не получишь.
     – Джонс, – сказал Питер в трубку. – Ты ещё в доме?
     – Да, мы ещё раз проверяем второй этаж. А что?
     – Там есть подвал? – спросил Питер. Краем уха он слышал всхлипы Кристины и звук хлопнувшей двери.
     – Да, но мы там всё обследовали.
     – Измерьте его. Она сказала Нилу, что похоронила картины. Проверьте, нет ли тайников в стенах. Поищите свежий цемент, свежую землю.
     – Хорошо. Я позвоню, если мы что-нибудь найдем.
     Питер повесил трубку и посмотрел через стекло – Кристина была в комнате одна. Ждал, что Нил и Диана зайдут к нему, но их не было. Через минуту он открыл двери выглянул наружу.
     Нил сидел на стуле в коридоре, сжимая голову руками. Диана в нерешительности стояла рядом.
     – Вот дерьмо, – сказал Нил, когда услышал шаги Питера. – Это всего лишь картины. Я новые нарисую.
     – Она нарушила закон, – возразил Питер.
     – Она больна. Она думает, что защищает мир от... – Нил уперся затылком в стену и хмыкнул: – от Кейт, Алекс, тебя, Магдалены и Скотти Петроу. От наименее опасных людей в мире. А я пытался её уничтожить, и это ненормально.
     – Нил...
     – Нет. Я не вернусь туда, чтобы издеваться над больной женщиной, Питер, к черту расследование. Это всего лишь картины, они не стоят того, что я сделал с ней. – Нил встал и попытался уйти, но Диана оказалась на его пути.
     – Ты, что, правда хочешь со мной драться? – спросила она, когда Нил сжал кулаки. Питер изумленно наблюдал за происходящим, понимая, что должен что-то сделать, но Диана стояла на месте, пока Нил не отступил и не уперся спиной в стену.
     У Питера зазвонил телефон, напугав всех троих.
     – Да, – сказал Питер в трубку, поняв, что это Джонс.
     – Думаю, вам лучше на это самим посмотреть.

     * * *

     – Прежде чем вы туда пойдете я хочу спросить, – начал Джонс, шагая спиной вперед к крохотному дому Кристины Келл. – Ты знаешь, что такое стена славы?
     – Какая стена? – не понял Питер.
     – Это клише, – пояснил Нил. Он молчал большую часть пути, не дулся, а молчал от усталости. Питер сталкивался с такими ситуациями после завершения долгих расследований. – Детективы обнаруживают берлогу преследователя или убийцы, заходят внутрь и обнаруживают стену, покрытую вырезками из газет и фотографиями. Это стена славы.
     – Ну да, у нас здесь нечто похожее. – Джонс провел их через кухню (чистую, но с разбросанными тряпками, покрытыми красками – очевидно, студия), вниз по ступеням в подвал.
     Нижнюю часть стен покрывали деревянные панели, навевающие мысли о пятидесятых, выше начинались отсыревшие обои. Там было полно обычного для подвалов хлама – коробки, сломанные вещи, детали не поддающейся опознанию мебели. Всё это было сдвинуто в дальний конец комнаты. Джонс подошел к стене и нажал на деревянную планку – она отъехала назад.
     Питер, наклонившись, вошел и оказался в узкой каморке, освещенной в основном лампами дневного света ФБР и переносными светильниками, в основном использующимися для поиска тел в темное время суток. Нил последовал за ним прежде, чем Питер успел его остановить.
     Диана тихо выругалась, Нил захлебнулся воздухом, но Питеру было трудно переключить внимание на что-нибудь, кроме стены перед глазами.
     Семь картин (пять были им известны, ещё две были, возможно, украдены и заменены на копии) висели в ряд насмешкой над выставкой в Метрополитен. Вокруг них располагались газетные вырезки о Нульере, распечатки из аукционных домов и галерей относительно его работ, но не это приковывало внимание.
     Каждая картина была многократно, бессистемно и яростно порезана. Некоторые холсты висели рваными полосками, на других были дырки. Питер почувствовал легкую тошноту, когда обнаружил, что у «Мужчины в шляпе» нет рта.
     Он повернулся к мертвенно-бледному Нилу:
     – Ты в порядке?
     – Зачем... – начал было он, но покачал головой, потому что уже знал ответ. «Иван Грозный убивает своего сына». Нил достучался до чьего-то разума, разбудил чьи-то кошмары – это огорчило его ещё больше.
     – Уведите его отсюда, – велел Питер. Нил выкрутился из хватки Джонса, рванулся вперед, присел, чтобы поднять полоску холста, валявшуюся под «Полем №2». Он протёр её и накрутил на палец. На Питера ненадолго воззрился глаз Кейт, но Диана взяла Нила под руку и увела из каморки. На этот раз он не сопротивлялся, только стукнулся о дверной косяк и едва не ударился головой о притолоку.
     – Давайте обработаем место преступления, – сказал Питер. – Максимально аккуратно заверните каждую картину и отправьте в лабораторию. Позвоните хозяевам. Сфотографируйте те, о которых мы не знали, и сверьте их со списком Нила.
     Криминалисты, только и ждавшие приказа, начали сновать вокруг под пристальным присмотром Джонса: упаковывали обрезки, фотографировали картины. Питер вышел в подвал и поднялся по лестнице; через открытую дверь он увидел Нила, сидевшего на ступенях крыльца. Кеффри накручивал и раскручивал полоску холста на пальцы, сухая краска ломалась и осыпалась. Глаз Кейт подмигивал, исчезал, появлялся снова. Питер пристроился рядом с Нилом, поморщившись от боли в плече. Он накрыл ладонь Нила собственной, забрал полоску, убрал её в специальный пакет и сунул в карман.
     – Это была шутка, – сказал Нил через некоторое время. – Способ провести время. Они не стоят таких денег. Я бы их бесплатно раздал.
     – Ты спрашивал, каково это, иметь власть, которой обладал Репин, – напомнил Питер. – Ты хотел это знать.
     – Питер...
     – Последствия, Нил, – оборвал его Питер, качая головой. – Их никто не может избежать.
     Нил посмотрел на свои руки, покрытые сухой краской.
     – Афера не должна была развиваться так.
     – Потому что это не афера, – ответил Питер. – Художник не становится мошенником только потому, что другие люди оценивают его картины гораздо дороже, чем он сам. Ты нарисовал эти картины, и в них было какое-то послание. Ты не принял его всерьез.
     – Так это я виноват в этом? – Нил махнул рукой в сторону дома. – Ну, спасибо.
     – Нет, – ответил Питер. – Это не твоя вина. Если бы это действительно была шутка, преступления бы не произошло. Будь серьезней хотя бы раз в жизни, Нил. Совершенно нормально, что эти картины для тебя что-то значат. Нормально расстраиваться, когда так с ними поступают. Перестань бороться с собой.
     Нил медленно выдохнул.
     – Кто-нибудь связался с хозяевами?
     – Джонс этим занимается. Слушай, мы хорошо поработали. У нас есть признание Кристины, мы нашли полотна, вероятно, мы найдем остальные картины Трамбалла, когда Кристина назовет имена. Я закрываю дело Нульера. Всё закончилось.
     Послышался ещё один медленный выдох. Питер понял: Нил пытается сдержать слезы.
     – Я свяжусь с владельцами, – сказал Нил. – Хотя бы предложу восстановить картины.
     – Давай будем об этом беспокоиться, когда до Бюро и оценим повреждения. Это не обязательно делать сегодня. И вообще, – Питер ухмыльнулся. – У тебя сегодня открытие выставки.
     – О боже, – простонал Нил, прикрыв глаза. – Мы же её поймали. Может, я не пойду? Не думаю, что я смогу смотреть на «Поле №1».
     – Примадонна, – прокомментировал Питер.
     – Ублюдок, – не удержался Нил.
     – Эй, я за тебя ножом получил, побольше уважения! – возразил Питер. Нил рассмеялся. Появление слезного моря было предотвращено. – Пойдем, кто-нибудь отвезёт тебя к Джун. Я останусь здесь, помогу с уборкой.
     – Нет, я останусь, – ответил Нил, когда в дверях появился Джонс с «Погоней» в руках. – Я должен удостовериться, что они не повредят картины еще больше.
     Но он не пошевелился, просто сидел и смотрел, как Джонс загрузил ошметки «Погони» в микроавтобус, потом один из криминалистов убрал туда же «Мужчину в шляпе».
     – Мне жаль, что она попортила твоё лицо, – признал Нил.
     – Но всё ещё не жаль, что ты его украл, да?
     – Мои лучшие работы сделаны в области краж, – ответил Нил. – Предположительно.
     – М-м-м. – Питер рассеянно потер больное плечо, стараясь разогнать кровь. – В следующий раз просто спроси.
     – Просить прощение гораздо интереснее, чем разрешение, – ответил Нил и встал. – «Краеугольный камень», похоже, пропустили через шредер. Пойду посмотрю, как у них дела.
     Питер кивнул и решил руководить процессом со ступенек, пока криминалисты сновали вокруг и Джонс с Дианой неподалеку о чем-то совещались. Нил подошел к микроавтобусу, залез внутрь, присел перед картинами и водил пальцами по покрывавшему их полиэтилену. Теперь, когда первоначальный шок прошел, он сосредоточился и, похоже, прикидывал, как восстановить полотна.
     – Последствия, – вздохнул Питер и поднялся, чтобы проверить, как идет сбор улик.

     * * *

     В понедельник пришёл отчет от психолога, говорившего с Кристиной. Там упоминалась недиагностированная шизофрения, стресс от недавних смертей в семье и рекомендация признать её невменяемой. Психолог, видимо, раньше не сталкивался с подразделением беловоротничковых преступлений, где не стремились отомстить, как в некоторых других местах. Он нервничал, отдавая отчет Питеру.
     – Понимаю, вы сейчас не расположены прощать, – он посмотрел на повязку Питера. – Но она искренне уверена, что напала на вас, защищаясь. Это печально, и она должна ответить за кражи и подделки, но люди, потерявшие связь с реальностью, всё ещё способны жить в обществе. Она думала, что творит добро.
     – Она объяснила, зачем подделывала картины? – спросил Питер, не обратив внимания на прочие излияния.
     – Чёткую картину получит сложно, но думаю, она восхищается мистером Нульером. Подделки могут быть способом привлечения внимания... или защитным ритуалом. Может, она думала, что если заменит картины на менее опасные изображения... – Доктор пожал плечами. – Агент Бёрк, понадобиться много времени, чтобы в этом разобраться. Ей нужно лечение, а не наказание.
     – Правила ФБР требуют обращаться в суд, когда агент ранен, – сказал Питер. – Но я выступлю в её защиту на слушании.
     – Правда?
     – Честно говоря, у меня есть куда большие проблемы, чем ножевое ранение, – Питер посмотрел на Нила, который рассказывал, вероятно, фантастическую версию своих приключений благодарной публике – стажёрам. После того, как они с Джонсом высадили Кеффри у дома, они ни слова от него не слышали за все выходные. Но Джун заверила, что с ним всё нормально, когда Питер позвонил в воскресенье.
     – Это... чрезвычайно чутко с вашей стороны, – доктор несколько удивился.
     – Мы стараемся не раскачивать лодку, – объяснил Питер. – Если она назовет имена сообщников...
     – Я поговорю об этом с её адвокатом.
     – Всё могло быть гораздо хуже, – Питер пожал руку доктора на прощанье.
     – Как именно? – спросил тот, а Питер подумал: «Вы прекрасно знаете». Это была игра: вопрос был направлен на оценку психологического состояния Питера.
     – Она могла делать то же с людьми, – сказал ему Питер. Доктор кивнул и ушел. Нил наблюдал за происходящим; как только гость исчез в лифте, он пошел в кабинет Питера и прислонился к двери:
     – Ну что?
     – Они будут добиваться признания её невменяемой. Её будут лечить, – сказал Питер и заметил, что у Нила немного расслабились плечи. – Ты в порядке?
     – Да, – Нил пожал плечами.
     – Ты говорил с хозяевами о восстановлении картин?
     Нил кивнул.
     – Как только они перестанут быть вещественными доказательствами, я заберу их домой и подретуширую. У большинства дела обстоят не так плохо. Возможно, придется обрезать «Краеугольный камень», нижняя половина там превратилась в конфетти. С «Мужчиной в шляпе» всё будет нормально, – он улыбнулся. Питер пробормотал нечто нечленораздельное.
     – Тебе комфортно с ними работать?
     – Да... – Нил отвел взгляд. – На них нелегко смотреть. Я не привык к тому, что такие вещи имеют значение. Но это полезно.
     – Усвоил урок?
     – О, я понял: у истории есть мораль. Кстати, посмотри. – Он достал из кармана полдюжины бумажек и помахал ими. – Предложения на покупку «Ярости».
     – Уже? Кто счастливый покупатель?
     – Пока никто. Я продам диптих – «Ярость» и новую картину. – Нил заглянул в компьютер Питера, убирая чеки в карман. – Я закончил её на выходных. Проверь сайт аукционного дома Эриксон.
     Питер нашел их сайт (оказалось, именно они купили подделки) и прошел по ссылке «Джеффри Нульер». Появились два изображения: «Ярость», сфотографированная в Метрополитан, и второе фото, сделанное, очевидно, у Нила дома, картина стояла на мольберте. На ней была обнаженная натура, ну, или её часть: фрагмент мужской груди, плеча, горла. На плече была белая повязка, сквозь которую проступала кровь. Питер задумчиво коснулся собственного раненого плеча.
     – Называется «Последствия», – пояснил Нил. Питер заметил родинку на шее модели около ключицы. У него была точно такая же...
     – Ты украл мою грудь! – Питер пытался испепелить Нила взглядом. Тот лишь рассмеялся и увернулся от бумажного шарика, который Питер бросил ему в голову. – Нил!
     Кеффри встал по ту сторону стеклянной стены офиса Питера и нахально пожал плечами.
     – Сложно найти моделей, – сказал Нил через стекло. Питер бросил ещё один бумажный шарик. Нил уклонился, а шарик ударился в стекло. – Элизабет сказала, ты не должен перенапрягаться!
     – Джонс! – крикнул Питер. – Иди сюда, удави Нила за меня.
     – Мы можем так делать? – спросил Джонс, выглянув из конференц-зала.
     – Я куплю тебе кофе, – Нил всеми силами старался исправить ситуацию. – Или ланч? Хочешь ланч?
     – Брысь! – ответил Питер. – Вон с глаз моих. Вор! – прокричал он вслед Нилу, спускавшемуся по ступеням.
     – А ты мещанин, Дидро! – не остался в долгу Нил. Хьюз встал в дверях кабинета Питера.
     – Вы закончили играть в казаков-разбойников? – спросил капитан.
     – Это он начал! – ответил Питер.
     – Расставить их по углам, что ли… – пробормотал Хьюз и ушел к себе.

     * * *

     Беда и исцеление: изуродованные шедевры Джеффри Нульера

     Общий пресс-релиз: музей изобразительных искусств Метрополитан рад сообщить, что продлена выставка работ современного импрессиониста Джеффри Нульера (ранее она называлась «Власть\Загадка»). Новая экспозиция, «Беда и исцеление: изуродованные шедевры», включает в себя семь восстановленных полотен, предоставленных из частных коллекций. Эти семь картин, испорченные вором, были восстановлены лично Нульером, зафиксировавшим каждый шаг на фотографиях, также представленных на выставке.
     Работы Нульера в последнее время привлекли в себе много внимания, когда появилась информация, что некоторые его картины были украдены из частных коллекций. Расследование краж привело к дому психически нездорового художника, который прятал картины в подвале и резал их по неизвестным пока причинам. Когда картины были найдены, Нульер через посредников связался с хозяевами и кропотливо восстановил каждую.
     В письме, адресованном музею, Нульер говорит, что его работы были созданы, чтобы «поймать момент во времени, который бросается в глаза в прямом и переносном смысле» и «бросить вызов восприятию – в том числе, моему собственному – ценности искусства». Это необычный жест для этого затворника, который также указал имена некоторых своих моделей, изображенных на ранних работах. Так он попросил переименовать диптих «Поле №1» и «Поле №2» в «Кейт №1» и «Кейт №2». Он также указал, что человек, изображенный на полотне «Доказательство Дарвина», – это Джейкоб Элерт, профессор истории из калифорнийского университета (Беркли), умерший от рака легких в мае 2002. Критики отмечают, что «Мужчина в шляпе» имеет общие черты с человеком, изображенным на картине «Последствия», что позволяет сделать вывод: это одна и та же модель. На полотне «Ярость», являющимся парной картиной к «Последствию», предположительно изображен агент Нульера, помогавший в поисках украденных картин.
     Модели и происхождение новаторский работ «Девушка из Нового Орлеана» и «Крещение» остается загадкой.
     Ответа на вопрос, кто такой Джеффри Нульер, тоже нет. Всю свою карьеру он работал без агента перед пятилетним молчанием. И лишь сейчас он начал принимать активное участие в управлении своими работами. Каталог его картин, включая неполные данные о истории владения картин, доступен через вебсайт музея Метрополитан. Изображения работ Нульера также доступны для исследовательских целей. Ученые и коллекционеры, заинтересованные в работах Нульера, могут наводить справки через кураторов музея Метрополитан или его агента, Ника Холдена (контакты указаны ниже). Мистер Холден уведомляет, что мистер Нульер не принимает заказы и не дает интервью.

     * * *

     Отрывок статьи о Джеффри Нульере на Википедии:
en.wikipedia.org/wiki/Jeffrey_Nullier#Caffrey-B...

     Отношения с Кеффри и Бёрком

     По словам исследователей Нульера, на картине «Последствия» изображен специальный агент ФБР Питер Бёрк, получивший похожее ранение в ходе расследования кражи портретов Нульера в 2011 (эти данные не подтверждены ни автором, ни моделью) [7]. Это происшествие также связывает Бёрка с «Мужчиной в шляпе» [8], одним из поврежденных портретов, написанным, вероятно, в начале 2010, до начала серии краж. Если Нульер и Бёрк были знакомы в начале 2010, они могли познакомиться через Нила Кеффри, художника-любителя и коллегу Бёрка, который много лет работал под псевдонимом Ник Холден, представляя интересы Нульера после возвращения автора к работе. Кеффри говорил, что высоко ценит картины Нульера, что он и Бёрк работали с художником с удовольствием во время расследования [нужна ссылка на цитату].
     Бёрк много раз отказывался комментировать ход расследования и сотрудничество с Нульером, не отвечая не вопрос, был ли он моделью для художника [нужна ссылка на цитату]. Остается открытым вопрос, Бёрк ли изображен на картинах «Триумф» (1014) и «Поздний ужин» (единственная картина, написанная в 2015). Если это правда, то Питер Бёрк является единственной постоянной моделью Нульера. Кеффри подтвердил, что один из мужчин, изображенных в «Позднем ужине», – это он сам [9]; считается, что женщина на картине похожа на Элизабет Бёрк, жену агента Бёрка. Исследователь творчества Нульера, Джером Томпсон, предположил, что картина является манифестом двойственности, а женщина в действительности женская ипостась Кеффри, в то время, как неидентифицированный мужчина является олицетворением самого Нульера. Таким образом, картина представляет собой размышления о гендере в творчестве автора [10]. Если это правда, то «Поздний ужин» – единственный известный автопортрет Джеффри Нульера.
     Томпсон также выдвинул теорию относительно портретов Бёрка (и в меньшей степени Кеффри, который появляется еще раз в виде полуобнаженной скульптуры на картине «Полночь» (2012)), что легкий налет гомоэротизма в изображениях указывает на увлеченность, граничащую с одержимостью со стороны Нульера. В одном из редких публичных заявлений, сделанного в ответ на журнальную статью Нульер отверг эту идею: «внимание к гомоэротичному подтексту в моих работах создает дисбаланс в любом анализе этой картины. В некоторой степени во всем моих картинах есть эротическая составляющая; смущение при взгляде на некоторые работы является следствием соседства ужаса и гротеска с желанием. В картине «Последствие» присутствует эротизм, но не более, чем в «Подражании Тициану» или в «Этюде в синих тонах» [12]. Ходит слух, что на копии ответа, адресованной лично Томпсону, была приписка: «Не ищи скрытый смысл, там где его нет, Джерри.» [13].
     Хотя Джеффри Нульер никогда не появлялся на публике, время от времени случающиеся у Кеффри приступы замалчивания относительно личности Нульера позволяет предположить, что это псевдоним. Нил Кеффри – осужденный преступник, имеющий связи в мире краж и подделки произведений искусства [нужна ссылка на цитату]. Возможно, художник, скрывающийся за именем Нульера, – это человек, скрывающийся от правосудия либо не желающий быть в центре внимания по другим юридическим причинам.
     Сам Кеффри заявил, что мистер Нульер «очень домашний парень. Он любит рисовать. Не думаю, что он понимает, почему вокруг этого столько шума» [14].