[_Наблюдатель]

Видеоинтервью актеров про шестой сезон. Осторожно, спойлерные кадры!

White Collar - Matt Bomer - Season 6 Interview from Aragarna on Vimeo.

+2

White Collar - Tim DeKay - Season 6 Interview from Aragarna on Vimeo.

White Collar - Willie Garson - Season 6 Interview from Aragarna on Vimeo.

@темы: Видео: интервью, Видео, Интервью

---

[_Наблюдатель]

Фэндом: White Collar
Название: Острые края
Автор: Shоlio (Friendshippеr)
Перевод:  _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен
Жанр: Friendship, Hurt/Comfort
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Нил, Питер, Элизабет, Диана
Объем: ~ 8 300 слов.
Саммари: Действие происходит после серии 4х16: в тюрьме Питер получает удар заточкой. Написано до старта 5-го сезона, так что теперь, очевидно, АУ.
Сезоны/спойлеры: вплоть до 4х16.

Она была сделана из рукоятки зубной щетки: лезвие из бледно-голубого пластика, заточенное до остроты бритвы. Конечно, Питер знал, что такое заточка, но ни разу не видел ее, кроме как в третьесортных фильмах про тюрьму.

Он уклонился от первого удара в неверящем оцепенении, едва не поскользнулся и ухватился за стену. Во что превратилась его жизнь? Он был в тюремном душе, абсолютно голый, мокрый, а голый гигант с татуировками пытался пырнуть его заточкой.

Душ был одним из немногих мест, где Питеру разрешалось находиться в обществе других заключенных, и он уже понял, что помогать ему никто не станет. Они знали, что он федерал. Скорее, они могли поспособствовать нападавшему. За душами следили, и скоро должен был прибежать охранник – если только ему не заплатили, угрюмо подумал Питер, подныривая под руку гиганта.

Кто-то толкнул его сзади. Ничего доказуемого, просто толчок ногой от одного из наблюдателей, но он споткнулся, и этого оказалось достаточно.

Заточка оказалась холодной, входя в него ниже солнечного сплетения. Он пошатнулся и тяжело упал на мокрый пол душевой. Пахло хлоркой и плесенью.

Боли не было, только холод, распространяющийся от живота по всему телу. Может, он ошибся, может, его вовсе не пырнули, только сбили с ног. Он попытался пошевелиться, с трудом провел рукой по груди и животу и задел что-то твердое.

Тогда накатила боль, заставив его забиться на полу, свернуться в клубок, словно это могло остановить ее или хотя бы ослабить.

Кровь казалось горячей на холодной коже.

Какая-то часть его видела себя со стороны, голого, замерзшего и истекающего кровью в тюремном душе. Это не моя жизнь. Этого не может быть.

***

Охранники не выказывали сочувствия. Они всегда относились к нему профессионально, но использовали каждую возможность, чтобы дать ему понять, что они не лучше относятся к продажным копам, чем остальные обитатели тюрьмы.

Но они перенесли его с пола душевой и положили на что-то мягкое. По-прежнему в тюрьме; ни в одной больнице не могло быть таких колючих простыней. В голове гудело, и он не мог ясно думать, и было холодно, ужасно холодно. Его накрыли простыней, но это помогало слабо. Его так трясло, что казалось, что он вот-вот разлетится на куски, и он хотел, чтобы это прекратилось. Чтобы ему дали что-нибудь от боли.

– Боже, и что, по-вашему, я могу здесь сделать?

Голос принадлежал Рэю Батлеру, местному доктору. Питер уже встречался с ним, когда кому-то удалось порезать его лезвием бритвы, проходя мимо. Рана оказалась поверхностной, требующей лишь антисептика и легкой повязки. Все же, за две недели в тюрьме он уже дважды побывал в лазарете. Плохая статистика, подумал он, и попытался снова свернуться клубком – может, так будет теплее, может, будет не так больно – но твердые руки ему помешали. Кто-то издавал звуки, словно раненое животное, и у Питера появилось ужасное ощущение, что это он сам.

Кто-то что-то спросил, Батлер отозвался:

– Я их только штопаю. Ему нужно в больницу. Ему понадобится операция, антибиотики. Чертовски повезло, если у него не пробит кишечник.

Слова снова слились в белый шум, и где-то в затылке засвербила мысль, что они могут просто оставить его здесь умирать. Он знал, что это глупо, но не мог от нее отделаться. Он был беспомощен – едва мог говорить, не мог думать, не мог даже встать, – и рядом не было никого, кому он бы доверял, и он просто хотел оказаться дома, чтобы прошлых двух недель никогда не было, не хотел больше быть один, но особенно не здесь, не сейчас.

– Пожалуйста, – сказал он, пытаясь поймать руку Батлера. Он не считал, что Батлер думает о нем лучше остальных, но он был врачом; врачи не оставляют пациентов истекать кровью на кушетке. – Пожалуйста, моя жена, можете позвонить моей жене…

– Я не передаю сообщений, – отозвался Батлер, ухватив запястье Питера, и ввел капельницу быстрым, отточенным движением. – Не шевелись. У тебя заточка в кишках, забыл?

Он хотел сказать, что знает, как не знать, и ему было страшнее, чем когда-либо. Хотелось, чтобы кто-то взял его за руку и сказал, что все будет хорошо. Он знал, что это глупо – он же взрослый, ради всего святого, – но все равно потянулся вымазанной в крови рукой. Только тянуться было не за кем, и его рука встретила только пустоту.

– Элизабет, – прошептал он. – Нил.

А потом вокруг сомкнулось темнота, и все исчезло.

***

Нил корпел над старыми делами с самого утра.

Вот чем теперь ФБР заставляло его заниматься. Его не швырнули в тюрьму, но и оперативной работой заниматься не позволяли. Он должен быть ждать на крыльце Джун в восемь утра, чтобы Диана или Джонс его подобрали, а по вечерам кто-то из них завозил его обратно домой. Днем ему предписывалось неотлучно находиться в офисах белых воротничков, отлучаясь не дальше туалета.

Разумеется, будучи самим собой, первые несколько дней Нил старательно изучал пределы терпимости Кэллоуэй и приставов. Он бегал за кофе, и приносил документы с других этажей, и пользовался каждой возможностью, чтобы проверить границы, имея хорошее оправдание.

Это длилось до тех пор, пока Диана не отвела его в сторону и не разъяснила, что без Питера, который за него вступится, никто в офисе не обладает сразу и желанием, и возможностью спасти его от тюрьмы, если он перебежит дорожку сильным мира сего. Потом добавила еще один аргумент, значащий для него больше первого: раздражая боссов ФБР, он заколачивает гвозди в крышку гроба защиты Питера.

Так что он старался быть хорошим. Это было непросто, не только из-за ограничения его свободы передвижений, но из-за того, что он не мог быть там, делать что-нибудь, что угодно, чтобы помочь вызволить Питера из тюрьмы. Не то, чтобы он на самом деле мог что-то сделать. Джеймс залег на дно, и Нил – как и Диана с Джонсом – подолгу сидел над документами из шкатулки, сравнивая информацию, разыскивая других упомянутых там людей. Некоторые из них были уже мертвы, но большая часть остальных добились высокопоставленных постов. Пратт пока оставался самым могущественным, но еще они нашли четырех судей, двух отставных мэров, полдюжины действующих или бывших шефов полиции в различных муниципалитетах и одного известного журналиста.

В первую очередь они изготовили копии всех документов, и в бумажном, и в электронном виде. Нил убедился, что Моззи получил копию сканов, хотя, наверняка, совершил полдюжины преступлений, вынося их за пределы здания ФБР. Но ему казалось, что Диана и Джонс бы одобрили, если бы знали. Питер бы, наверное, жаловался, и возмущался, и всё равно бы в конце концов дал добро.

Питер. Ему по-прежнему не позволяли увидеть Питера. Наверное, это было тяжелее всего. Домашний арест был не так уж ужасен. Он мог его пережить, по крайней мере, в ближайшей перспективе; по вечерам компанию ему составляли Моззи и Джун, а днем – Диана с Джонсом и остальные из офиса. И если случится худшее, он по опыту знал, что может стряхнуть поводок и исчезнуть за несколько минут.

Но… находиться в офисе белых воротничков без Питера было просто неправильно. Он то и дело ловил себя на том, что оборачивается к кабинету Питера, чтобы прокомментировать особо немыслимый или банальный аспект дела. Или что ему хочется просто подняться и поторчать там какое-то время, посмотреть, чем занимается Питер. Но кабинет Питера больше не был кабинетом Питера. По крайней мере, не сейчас.

Питера держали всего в нескольких кварталах от него. Нил в буквальном смысле слова мог туда дойти, наверное, даже раньше, чем кто-нибудь осознает его отсутствие. Но так сможет разве что постоять снаружи здания. Внутрь его все равно не пустят, даже в ограниченные часы посещений.

Грустнее всего было то, что, не будь его перемещения сейчас так ограничены, он бы хотел все равно пройти мимо, даже если это было вовсе не по пути домой или куда-то еще. По крайней мере, так он стал бы чуть ближе к Питеру, несмотря на каменные стены.

Элизабет не давала о себе знать со дня ареста Питера. Он оставил сообщение на ее автоответчике и – используя спортивную метафору Питера – решил оставить мяч в ее углу поля. Пока что она молчала. Он знал, что, наверное, не стоит слишком надеяться.

И он скучал по этому. Если он позволял себе об этом подумать, он так скучал по всему этому: по вечерам под светом торшера в доме Бёрков, по шутливым перепалкам и длинным ночам в фургоне; по быстрым усмешкам, и плохим каламбурам, и острому уму Питера. Но он не мог позволить себе зацикливаться на этом. Оставалось лишь верить, что он сможет вернуть это все обратно, как после шкатулки, и после Келлера, и после острова – что для них всех есть путь обратно, возможность исправить или хотя бы залатать каждую сломанную вещь.

Переступая через две ступеньки, от кабинетов руководства спустилась Диана и выдернула Нила из рассеянных раздумий про висяк с нарушением авторских прав, который он вяло пытался раскрыть. Она резко дернула головой. Нил вскочил; когда Диана так выглядит, лучше было не спорить. Он потянулся за шляпой.

– Что случилось?

– Питер, – сказала Диана, и Нил поспешил за ней. Стояла середина дня, и Нилу не позволялось никуда выходить, но, похоже, Диана готова была смириться с последствиями.

– Плохие новости? – догадался Нил, пока они ждали лифта. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

Диана покачала головой, сжав губы в тонкую линию.

– Позвонила подруга из следственного изолятора. Его пырнули заточкой.

На мгновение Нил ощутил, на что похоже лезвие под ребрами. Его мозг заметался между Кто и Когда и Почему, но наконец он спросил самое важное:

– Насколько плохо?

– Достаточно, чтобы его отправили в больницу.

Диана, не дожидаясь, пока двери лифта полностью раскроются, скользнула внутрь и затащила за собой Нила. Нил подозревал, что она не хочет дать кому-нибудь шанс их остановить, прежде чем они выйдут из здания.

– Я думал, его держат под охраной.

Диана ударила по кнопке первого этажа.

– Похоже, поскольку сам он не опасен, это посчитали скорее советом, чем строгим требованием. За настоящими зверями следят круглые сутки, чтобы они ни вышибли никому мозги, но парня, которого может пырнуть любой, кого он посадил, не говоря уж об их друзьях и родственниках, отправляют в общий душ.

Нилу хотелось заметить, что это в общем-то справедливо. Не то чтобы он вступался за тюремную систему США, но в адрес Питера действительно не поступало прямых угроз – по крайней мере, известных ему – и потому охране не с чем было работать. В тюрьме враги были практически у всех; невозможно обеспечить каждого индивидуальным круглосуточным наблюдением.

Но это касалось аспектов его жизни, которые он предпочел бы не обсуждать с Дианой, особенно его близкое знакомство с некоторыми деталями тюремной системы. После ареста Питера Нил решил, что безопаснее никому не напоминать, что потенциально всего один шаг за пределы своего радиуса отделяет его от отсидки остатка срока с сокамерником по имени Бруно.

Двери открылись на пятом этаже. Стажер с тележкой для писем кинул взгляд на лицо Дианы и решил, что благоразумнее подождать следующего лифта. Как только они снова остались наедине, Нил спросил:

– Элизабет знает?

– Джонс этим занимается.

Наверное, хорошее решение. То есть, Диане досталось караулить его. И, боже, в больнице ведь придется разговаривать с Элизабет…

Он перестал выуживать информацию из Дианы и позволил ей замолчать, что, похоже, ее устроило. Больница находилась недалеко, так что они направились на улицу, а не в гараж. Асфальт истекал жаром. Диана шагала так быстро, что Нил с трудом за ней поспевал.

Большую часть пути они прошли в тишине, как вдруг Диана остановилась и повернулась. Нил едва не врезался в нее.

– Я взяла тебя с собой, потому что нечестно было оставлять тебя в неведении, – сказала она. – Но я должна знать, что ты не выкинешь в больнице чего-нибудь неподобающего.

– В смысле, что-то украду, что ли? – слегка обиделся Нил. Ради всего святого, он же не клептоман.

– Нет, в смысле… – Диана помедлила, словно подбирая слова. – Там будут приставы. Всё, что ты потенциально сделаешь, окажет влияние на слушание Питера. Просто не делай ничего, что может ухудшить его положение.

Теперь он уже не просто обиделся.

– Что я, по-твоему, сделаю? Украду у пристава ключ от моего браслета и потанцую с ним?

– Нет! – отмахнулась Диана. – Просто проблема с тобой и Питером, или тобой и Элизабет… – она остановилась и огляделась по сторонам, словно опасаясь, что пристав вот-вот напрыгнет на них из-за угла. – Отношения между тобой и Питером полностью выходят за рамки нормальных отношений агента и консультанта. Не веди себя странно в присутствии приставов, это все, чего я прошу.

– Странно?

– Ради всего святого, Нил, тебе что, картинку нарисовать?

– Нет, я понимаю, о чем ты… – вроде того, – я просто пытаюсь понять, что ты имеешь в виду под «странно». Питер и я не… ну ладно, честно говоря, я понятия не имею, чего ты говоришь мне не делать, потому что я не знаю, что, по-твоему, я обычно делаю.

– О боже, ты все-таки хочешь, чтобы я нарисовала картинку. Ладно. – Диана принялась загибать пальцы. – Никаких прикосновений, никаких объятий, никаких держаний за руки…

– Мы с Питером не держимся…

– Никаких бдений у кровати, никаких полуночных звонков женам агентов, никакого чтения мыслей друг друга, как вы вечно делаете, никакого… что я упускаю, я точно что-то упускаю… никакого неподобающего поведения, Нил, надеюсь, теперь ты меня понял.

– Знаешь, что мы можем сделать? Можем купить большую картонную коробку, – сказал Нил. – Потом я туда заберусь, и ты заклеишь верх. Может, прорежешь дырку, чтобы говорить. Ой, погоди, мне ведь не разрешается не с кем говорить, так?

Он был вполне уверен, что она гневно смотрит на него, но из-за солнечных очков точно сказать было трудно.

– Я серьезно, Кэффри.

– Я тоже. Какой смысл мне вообще ехать в больницу, если мне не позволяется ни с кем говорить, ни до кого дотрагиваться или хотя бы остаться?

Диана вздохнула и потерла лоб.

– Слушай, Кэффри, я знаю, что перечень для тебя – это просто приглашение найти что-то, чего в перечне нет и сделать это всё равно, так что как насчет общей рекомендации. Я могу привести длинный список вещей, в которых тебе не доверяю, но я тебе доверяю в том, что ты хочешь, как лучше для Питера. Я права?

– Да. – Нил попытался передать единственным словом как можно больше искренности.

– Тогда не делай ничего, что может быть понято не так и использовано во вред Питеру. Это все, чего я прошу.

– Никакого давления, – пробормотал Нил.

***

Когда они добрались до больницы, Диана немного расслабилась и больше не заставляла попадающихся навстречу прохожих вжимать головы в плечи. Что было хорошо, поскольку дальше последовал долгий и запутанный квест по больнице, с размахиванием значком и объяснениями Дианы, что нет, она не семья, и Нил тоже не семья, но она федеральный агент и ей нужно видеть заключенного. Нет, не ее заключенного…

Наконец их провели в зону ожидания, занятую исключительно парой приставов, пьющих кофе и даже н пытающихся сливаться с обстановкой.

– Так-так, – протянул один из них при виде Нила и Дианы. – Кэффри. Давно не виделись.

Чудесно, из всех приставов в стране среди охранников Питера оказался тот, кого он знал. Или, по крайней мере, кто знал его. Лицо казалось Нилу смутно знакомым – может, он забирал его в тюрьму после второго побега.

– Хорошо выглядите, – сказал он. – Сбросили вес?

Пристав растерялся.

– Что, серьезно? – спросила Диана. – Мы тратим федеральные фонды на двух вооруженных охранников для парня, которого пырнули в живот?

Нил похолодел. Куда пырнули? Теперь он пожалел, что не вытащил из Дианы все детали, пока мог сделать это без риска показаться «неподобающим» или о чем там она беспокоилась.

– Это дело на особом контроле, – сказал второй пристав. – А некоторые знакомые Бёрка – эксперты по уклонению от закона. – Он не совсем смотрел на Нила, говоря это. – Никто не хочет неприятностей.

– Не неси чушь, Роберт, – рявкнула Диана. – Мы оба знаем, что Питер не опасен, и что он не сбежит. Даже если бы мог.

Она и Нил отошли в дальний угол комнатки, оставив другой угол приставам. В голове Нила крутились мелочные замечания о неподобающем поведении самой Дианы, но не смог их озвучить из-за беспокойства о Питере.

– Ты не сказала, что его пырнули в живот, – прошипел он.

Диана длинно выдохнула.

– Это теперь важно?

– Да! – воскликнул Нил, но тут подошли Джонс и Элизабет, вероятно, спасшие его от задавания других «неподобающих» вопросов. А за ними следовали папарацци.

Нил уставился на них. Репортеров было четверо, двое с фотоаппаратами, один с микрофоном, один с телекамерой. На лице Элизабет застыл загнанный, напряженный взгляд, а Джонс закрывал ее своим телом. Как только она вошла в зону ожидания, он выгнал репортеров, пригрозив вызвать охрану. Элизабет на миг закрыла лицо руками. Потом опустила руки и впервые увидела Нила. Он поднялся с кресла, но все, что мог делать – стоять там.

– О, Нил, – выдохнула Элизабет и практически упала ему на грудь.

Диана испепеляла его взглядом. Нил попытался передать глазами, что это Элизабет начала, и если кто и ведет себя неподобающе перед приставами, то это она, но в основном он просто держался за нее и позволял ей цепляться за себя. Диана могла сверкать на него глазами сколько угодно, но он не собирался отталкивать Элизабет в такой момент. Наоборот, уткнулся лицом ей в волосы, а она прижалась щекой к его груди.

Они долго так стояли. Наконец Элизабет отстранилась и нетвердо улыбнулась.

– Прости.

– Нет, не извиняйся, просто... – От того, что она явно не сердилась на него, у него ослабели колени. Он не сознавал, как сильно этого боялся; словно всё это время противостоял сильному ветру, который внезапно стих и заставил его потерять равновесие.

От вспышки оба подскочили. Диана пронеслась мимо, и фотограф попытался ретироваться, но Диана схватила его фотоаппарат и вытащила карточку.

– Эй, это кража!

– Я ее верну, – заявила Диана. – Как только сотру.

Фотограф выхватил смартфон и принялся печатать. – Это пойдет в мой блог.

Диана гневно сверкнула глазами, и он поспешно удалился. Диана и Джонс обменялись приглушенными фразами, после чего Джонс вышел из помещения.

– Отлично, – вздохнула Элизабет. – Через пару часов это всё будет в таблоидах: «ФБР покрывает интрижку жены убийцы с мошенником». – Она тронула Нила за руку. – Ты не виноват. Диана, спасибо, что попыталась.

Нил подтолкнул ее к креслу, все еще не в своей тарелке в себя по множеству причин.

– Такое часто случалось?

– В основном первые пару дней. После этого они по большей части сдались, хотя, видимо, от этого снова зашевелились. – По слипшимся ресницам видно было, что она плакала, но свежих следов слез не было видно. – Есть новости?

– Пока нет, – мягко отозвалась Диана, сев с другой стороны от Элизабет. Они окружили ее, словно создавая тихий бастион против всего мира.

– Хорошо, – сказала Элизабет, больше себе, чем им. Она сделала глубокий вдох и, на миг прижав ладони к глазам, опустила их на колени. – Диана, не знаешь, есть здесь поблизости кофейный автомат?

– Внизу по коридору, – встрял один из приставов.

– Я спрашивала не вас, – холодно отозвалась Элизабет.

Диана окинула их быстрым взглядом и сказала: – Я принесу.

Когда Диана ушла, Элизабет окинула Нила долгим, изучающим взглядом. Что бы она ни увидела, ее лицо смягчилась.

– Как ты, Нил? – спросила она, очень тихо, чтобы не слышали приставы.

– Я? – пораженно переспросил Нил. – Я… из всех людей, кто может сейчас на что-то жаловаться, Элизабет, я правда не один из них.

Элизабет сжала губы и, словно ломая какой-то внутренний барьер, накрыла его руку своей.

– Диана рассказала мне про Джеймса.

Нил подавил горячий укол гнева. Он сказал Диане и Джонсу только потому, что ему нужна была их помощь, чтобы найти Джеймса; не хватало только, чтобы его паршивая семейная жизнь стала темой для офисных пересудов. Но гнев и обида через мгновение поблекли. Диана рассказала Элизабет, потому что у Элизабет было законное право знать, что происходит.

– Да, – сказал Нил. – Так…получилось, наверное. Прости, что привел его в ваши жизни, Элизабет.

– Не надо, – сказала она. – Я… слушай, Нил, у меня хорошие отношения с родителями. Я не могу представить, каково тебе сейчас. Но если тебе нужно поговорить… – она криво улыбнулась. – Пожалуй, мне пригодится отвлечься от собственных проблем.

У Нила сжалось горло. Слова не приходили; вместо этого сделал то, что никогда раньше не делал, даже не мечтал сделать с женой Питера, но он всегда был порождением импульса и среагировал импульсивно, прислонившись своим виском к ее. Элизабет придвинулась чуть ближе – твердые пластиковые кресла, казалось, были созданы, чтобы разделять людей, но она прислонилась к нему плечом и они оперлись друг на друга, держась за руки.

Было ясно, что Диана оставила их наедине, чтобы они могли поговорить, но какой смысл говорить, когда нечего сказать. Наконец послышались отрывистые шаги Дианы, и Нил виновато вскинулся, осознав, что его, наверное, за это отругают.

Но минуту она просто стояла и смотрела на них. В руках у нее была только одна чашка кофе, которую она протянула Элизабет.

– Джонс возвращается, – сказала она. – Боюсь, мне нужно вернуться в офис. Позвонить кому-нибудь для тебя?

Элизабет покачала головой.

– Не надо. Сосед сегодня придет прогулять Сатчмо.

Диана кивнула и дернула головой в сторону Нила.

– Пошли, Кэффри.

– Ты не можешь заставить меня уйти, – беспомощно сказал Нил, потому что знал, что может.

Диана покосилась на приставов, которые притворялись безразличными, внимательно прислушиваясь.

– Нил, это не наказание. Тебе нет смысла здесь находиться. Питер какое-то время будет в операционной, и тебя бы к нему не пустили, даже будь он в сознании, так что давай вернемся на работу, прежде чем у меня возникнут проблемы, хорошо?

Верно. Он должен быть в офисе. Он не считал, что имеет право просить Элизабет о чем-нибудь, не после всего случившегося, но все же…

– Позвонишь мне? – спросил он. – Если что-нибудь изменится. Если тебе что-то понадобится.

Элизабет кивнула и сжала его руку.

– Не забудь, предложение поговорить все еще в силе.

– Спасибо, – сказал Нил – пожалуй, самое искреннее, что он за сегодня говорил.

– Я тебя не наказываю, – сказала Диана, когда они вышли на улицу.

– Ну да.

Диана потерла переносицу жестом, который вдруг до боли напомнил Нилу Питера.

– Знаешь, – сказала она не столько ему, сколько миру в целом, – я начинаю задумываться, как Питеру умудрился за три года с тобой не превратиться в законченного алкоголика.

– Я не настолько плох, – запротестовал Нил.

– Нет, просто каждый раз, как я говорю тебе что-то сделать, ты делаешь наоборот. То, что я здесь ни при чем, и ты такой со всеми, не слишком успокаивает.

Нил бы поспорил еще, но ему в голову вдруг пришла ужасная мысль.

– Думаешь, приставы считают, что у меня интрижка с Элизабет?

– Думаю, нет ли у меня в столе аспирина, – отозвалась Диана. – Ладно, одолжу у Джонса…

– Но это же неправда! – запротестовал Нил. – Я могу вернуться и сказать им, что это неправда, если это поможет.

Диана поймала его за руку, когда он попытался повернуться.

– Нет, это не поможет. Совсем даже наоборот. Лучшее, что ты прямо сейчас можешь сделать, Нил – опустить голову и изображать послушную рабочую пчелку.

– У меня это не очень хорошо получается, – сказал Нил.

– Да. Я заметила.

***

Остаток дня он смог заниматься нарушением авторских прав и поддельными закладными только потому, что то и дело напоминал себе, что делает это для Питера и Элизабет. Дюжину раз ему пришлось помешать себе позвонить или написать Элизабет. Она позвонит ему, если что-нибудь случился. В таком на нее можно положиться.

И он получил смску к концу рабочего дня. «Питер все еще в операционной. Нет новостей = хорошие новости, да?»

«Да», – написал в ответ Нил, – «Держись там».

Диана отвезла его домой, игнорируя горячие просьбы заехать в больницу.

– Нил, сейчас у меня связаны руки. Я поговорю завтра с приставами и постараюсь выбить тебе немножко больше свободы, хорошо?

– Хорошо, – согласился Нил, потому что это было наилучшее, что он мог получить, и Диана была не виновата; нечестно было вымещать разочарование на ней.

Кроме того, если Диана не сможет помочь, всегда остаются другие способы.

***

К утру Элизабет сообщила, что операция Питера прошла успешно и он стабилен. То есть Нил мог снова вдохнуть полной грудью. Это не разрешило наиболее актуальную проблему: что никто не позволял ему увидеть Питера. Или Элизабет. Диана оставалась холодна к его просьбам. Джонс вообще его избегал. Он думал было позвонить Банкрофту, но, наверное, как раз насчет подобных злоупотреблений и предупреждала Диана.

Странно было ощущать, что руки ему связывают не органы правопорядка, а страх за Питера. Он ощущал отчаянное бессилие, но в этой ситуации у него было даже слишком много власти, несмотря на одновременное пребывание в милости властьпредержащих. Странный и некомфортный рычаг.

К концу рабочего дня Элизабет написала, что Питер проснулся и ему намного лучше. С одной стороны, хорошо, но с другой, у Нила похолодело в животе, потому что как только Питер достаточно поправится, чтобы покинуть больницу, его снова запрут в камеру. Там он будет ранен и беспомощен и в окружении враждебно настроенных людей.

И еще совершенно вне досягаемости Нила, снова, что еще больше подстегнуло желание Нила его увидеть.

– Мы можем заехать в больницу вечером? – спросил он Диану, забирая пиджак.

– Нил, приставы не пустят тебя к Питеру. Ты это знаешь. Я пыталась. Этого не будет.

– Я знаю, – сказал Нил. – Наверное, просто хотел недолго побыть поближе.

Диана сдвинула брови.

– Ты хочешь просто сидеть в больнице, зная, что тебе не позволят увидеть Питера?

– Да, – кивнул Нил.

– Ты что-то задумал, да?

– Не знаю, почему ты так говоришь.

Диана сделала глубокий вдох и снова потерла лоб.

– Знаешь что, – сказала она. – У тебя есть время, пока мы не дойдем до машины, чтобы придумать хорошую, вескую, железобетонную причину для нас обоих отправиться в больницу сегодня вечером. Если сможешь – да, я тебя отвезу.

К счастью, у него хватало опыта в придумывании на лету невероятных способов отвлекать властьпредержащих. Нил протянул руку, взял со стола антистеплер и, прежде чем успел слишком глубоко задуматься, с силой вонзил его в мякоть левой руки. Мгновение он не чувствовал ничего, а потом боль горячей лавой рванулась вверх к плечу.

У Дианы отвисла челюсть.

– Кажется, мне нужно в больницу, – произнес Нил. Точнее, выдохнул, потому что оказалось гораздо больнее, чем он ожидал.

***

Диана плотно обернула руку Нила своим шарфом, пока все, кто еще не ушел из офиса, глазели на них. Побледневший Блейк поспешил достать дезинфектант; весь стол Нила был залит кровью. Несколько человек спросили, в порядке ли он, и Диана отмахнулась от них, пока Нил таращился на кровь, проступавшую через ее шелковый шарф. Он не ожидал, что будет столько крови. Или что будет так больно. Ему начинало казаться, что он не вполне продумал этот план.

Диана помогла Нилу встать, поддержав его, когда он пошатнулся, и подтолкнула в лифт. А потом испепеляла его взглядом весь путь вниз.

– Больно? – спросила она.

– Да, – смиренно отозвался Нил. Шарф Дианы промок насквозь, и кровь грозила протечь на его брюки. Рубашка уже была забрызгана.

– Не могу поверить, что ты это сделал.

– Это был несчастный случай в офисе, – сказал Нил сквозь стиснутые зубы, потому что боль была такой, что слезились глаза. – Могло случиться с каждым. Уверен, в приемном покое видали и более странные вещи.

– Тебе понадобятся антибиотики.

– Тогда хорошо, что ты везешь меня в больницу.

– Питер тебя убьет. И меня заодно, – задумчиво добавила она. – Но в основном тебя.

***

Судя по тому, как безразлично с ним обошлись в приемной, они действительно видали и более странные вещи. Нил одной рукой заполнил бумаги – Диана подержала ему планшет – и в ожидании очереди уселся в неудобном кресле, прислонившись головой к стене. Он уже решил, что, пожалуй, стоит подождать с охотой за Питером, пока он не перестанет оставлять за собой кровавые следы. Тем более что мир вокруг стал каким-то странным и зыбким.

Он послал Моззи смс: «БОЛЬНИЦА НА СТАРТ». Возможно, получилось «боьлниа», но стирать и набирать заново одной рукой казалось слишком муторно.

Возможно, стоило продумать план чуть лучше.

Но пока все шло успешно. Он был здесь, в больнице, именно там, где и хотел. Когда его позвали в кабинет, Диана кинула на него трудночитаемый взгляд и осталась в зоне ожидания.

Когда они развернули шарф, у него слегка ослабели колени при виде окровавленной ладони.

– Укус собаки? – спросил врач, глянув в его документы.

– Несчастный случай в офисе, – отозвался Нил. – Знаете, как это бывает.

Ему сделали четыре стежка, наложили тяжелую повязку, от которой пальцы не сгибались, выписали антибиотики, антибактериальный крем и тайленол, и отпустили. Нил направился было к зоне ожидания, а потом тихо выскользнул в коридор. Неловко управляясь с пуговицами одной рукой, застегнул пиджак, чтобы скрыть пятна крови на рубашке.

Голова все еще слегка кружилась, и ему пришлось заставить себя не отвлекаться. Он пожалел, что не попросил болеутоляющего; легче было бы сосредоточиться, если бы рука так не отвлекала. Может, можно купить таблетки в местной аптеке и принять? Но тогда придется искать аптеку… Соберись, Кэффри. Таблетки потом. Сначала Питер.

После нескольких поворотов он нашел путь в ту часть больницы, где держали Питера. Несложно было выяснить, в какой именно палате: наверняка в той, снаружи которой сидел пристав и читал книгу.

Моззи как раз появился в коридоре рядом с пустой зоной ожидания, где Нил и Элизабет были вчера. На нем был рабочий комбинезон и респираторная маска с очками, он тащил на плече стремянку, а в руке – чемоданчик с инструментами.

– Отлично, – оценил маскировку Нил.

Моззи поставил чемоданчик и указал на маску.

–Спецзаказ, – едва различимым голосом сказал он. – Блокирует 99,5 процентов микробов. Конечно, остаются еще другие полпроцента, которые тебя и достают.

– Я твой должник, Моз.

– Снова, – заметил Моззи. – Что у тебя с рукой?

– Долгая история.

Взгляд Моззи стал подозрительным.

– Это случайно не так, как тогда в Мадриде?

Ну да. Моззи был единственным, кого он не мог обмануть, потому что они знали одни и те же аферы.

– Э. Ну, может, чуть-чуть. Только антистеплером вместо ножа, и я пытался проникнуть в больницу, а не выбраться из…

– Нил, – сказал Моззи, умудрившись как-то вложить кучу беспокойства, ужаса и разочарования в одно-единственное слово.

– Знаю, я обещал, что больше не буду делать ничего подобного, но я должен был! Диане нужна была причина, чтобы отвезти меня в больницу.

– И это было лучшее, что ты придумал? – неверяще переспросил Моззи.

– Сработало же, – заметил Нил.

Моззи все еще пребывал в смятении.

– Не могу поверить, что ты бегаешь по больнице с открытой раной. Ты в курсе статистики по плотоядным бактериям? Я знаю одного парня, который может достать реально серьезные антибиотики, такие, которые власти не пропускают через границу, чтобы сохранить свою монополию на…

– У меня есть антибиотики. Я в порядке, Моз. Просто сделай так, как мы планировали.

Нил спрятался за углом, пока Моззи устанавливал лестницу в коридоре, рядом с приставом. Тому пришлось отодвинуть кресло от двери.

– Вам обязательно этим заниматься здесь? – с отвращением осведомился агент. – Прямо сейчас?

Моззи открыл чемоданчик.

– Асбест не ждет, приятель. Каждый раз, как ты вдыхаешь, эти крошечные волокна… ну, лучше твои легкие, чем мои. Вот, тебе пригодится.

Нил выглянул за угол: агент изучал ушные затычки, сунутые ему Моззи.

– Мы в больнице. Здесь пациенты. Вы серьезно?

– Это твои уши, приятель. Если хочешь увидеть документы, мне-то все равно, мне профсоюз всё оплачивает…– Моззи начал листать толстую папку. – Так, вот здесь форма 4039-Б, и, конечно 703-дробь-три-С…

Агент отмахнулся.

– Нет, не нужны мне документы. Слушай, просто…давай поживее, ладно?

Моззи кивнул, забрался на стремянку, надел пару наушников и глянул вниз.

-Защита ушей?

Агент вздохнул и всунул затычки. Через минуту с потолка слетело облачко пыли.

– А маски мне не положено?

– Что? – крикнул Моззи.

– Я сказал…

Нил тихо приоткрыл дверь за спиной пристава и проскользнул внутрь, пока они продолжали спорить. Он был в долгу у Моззи.

В палате Питера царил полумрак, нарушаемый в основном помаргивающими лампочками на приборах вокруг кровати. К счастью, одеяла и простыни прикрывали неприятные медицинские подробности. Глаза Питера были закрыты, и он выглядел ужасно хрупким – не то качество, что Нил когда-нибудь ассоциировал с Питером, но сейчас было в нем что-то такое уязвимое, что у Нила сжалось горло.

Пока Нил медлил у двери, в комнате стало еще темнее. На выходящее в коридор окно набросили тряпку.

– Эй! – послышался возглас пристава.

– Устав, дружище. Нельзя повредить краску, – отозвался Моззи. – Эй! Защита ушей! Хочешь, чтобы из-за тебя у меня были неприятности?

Усмехнувшись, Нил воспользоваться возможностью сдернуть одеяло на кровати Питера так, чтобы оно свисало на пол, на случай, если понадобится быстро прятаться.

– Это голос Моззи? – слабо спросил Питер, и Нил подскочил. Он думал, что Питер спит.

– Э, да. Думаю, тебе не захочется знать детали.

– Не сомневаюсь, – сказал Питер, хрипло, устало и позабавлено одновременно.

– Мне не разрешали тебя увидеть, – заметил Нил, надеясь, что его тон не показался Питеру таким же жалобным, каким показался ему.

– Ну да, то есть очевидное решение – привлечь Моззи, чтобы вы двое…

Из коридора раздался громкий удар.

– Не волнуйся, страховка это покроет, – сказал Моззи.

– …сделали то, что вы делаете, – закончил Питер.

– Ну, ведь это мы и делаем, – сказал Нил, начиная задумываться, что произошло с этим разговором и почему он его совсем не контролирует.

Питер протянул руку. Нил стиснул ее здоровой ладонью. Пальцы Питера были холодными, пожатие гораздо слабее обычного. Наверное, как раз вот этого боялась Диана, подумал Нил. Но сейчас никто их не видел, и, судя по долетавшим из коридора голосам, Моззи продолжал отлично отвлекать охранника.

Нил с неприятным толчком, сменившимся горячей волной ярости, заметил, что другое запястье Питера приковано к кровати.

– Ага, – сказал Питер, проследив за взглядом Нила. Он слегка дернул рукой. Браслет звякнул.

– Вскрыть его для тебя? – предложил Нил.

Питер выглядел серьезно соблазненным, но мотнул головой.

– Я сам даже встать не могу. То есть до туалета меня провожают и сестра, и федеральный агент.

– Питер… – беспомощно проговорил Нил. В горле встала удушающая волна горечи и сожаления. Он успешно подавлял эти эмоции, сосредоточившись на том, чтобы что-то делать, чтобы быть, но наручник его добил, проклятый наручник, свисающий с костлявого запястья Питера. Казалось, он потерял вес за эти две недели. И это Нил тоже помнил, все вещи, о которых старался не думать: тюрьма, и смерть Кейт, и кошмары, после которых он просыпался мокрый от пота и включал весь свет в доме, чтобы напомнить себе, что он у Джун, а не там – и это не должно было происходить с Питером, не должно, не должно.

– Прости, – сказал Нил; голос прозвучал тихо и потерянно. – Мне так жаль.

– Эй, – сказал Питер. – Эй. Нет.

Он потянул Нила за руку; слабо, но Нил ему позволил, и Питер накрыл его руку своей, скованной.

– Ты не… Нил, да, ты совершал ошибки, я совершал ошибки. Что сделано, то сделано. Теперь нам остается только разбираться с ними.

Нил судорожно втянул воздух и попытался взять себя в руки.

– Нам, – прошептал он, и он боялся, так ужасно боялся, что не будет больше никаких «нас».

– Нам, – повторил Питер и улыбнулся краешком рта, слабо, но искренне и заразно; Нил улыбнулся в ответ, казалось, впервые за недели.

– Что у тебя с рукой? – спросил Питер.

– А. Это? Маленький несчастный случай в офисе. Заживет.

– Ты сделал это в офисе? – Питер отпустил здоровую руку Нила и очень мягко взял за запястье вторую, с лицом «изучаю улики». – Чем? Мы теперь храним мачете рядом с кофеваркой?

– Уверен, Диана тебе все расскажет, – поспешно сказал Нил – хочет он этого или нет. Он нашел подходящее отвлечение в виде чашки воды на прикроватном столике. Похоже, когда-то в ней были кубики льда, но теперь остались только крошки. – Хочешь пить? Погоди, тебе можно пить?

– Только чистую жидкость, – скорчил гримасу Питер. – Говорят, ничего важного не проткнули.

– Нет, просто тебе провели серьезную операцию на брюшной полости, всего-то.

У Нила снова подогнулись колени. У кровати стояло кресло; он свалился в него, и снова поднес кружку Питеру. Питер неплохо это скрывал, но он явно был очень слаб. Даже не мог поднять головы от подушки.

– У Эл есть план, – сказал Питер. – Наверное, я не должен тебе рассказывать.

– Наверное, – согласился Нил и с надеждой посмотрел на него. Питер сдался через несколько секунд; наверное, болеутоляющие понизили его сопротивляемость.

– Она еще раз попробует добиться освобождения под залог, – Питер замолчал, закашлялся, и Нил снова поднес ему чашку.

– Что говорит адвокат? – спросил Нил.

– Говорит, что шансы неплохи. Судья отказал в первый раз, но теперь, когда государство не защитило меня в тюрьме, наши аргументы гораздо сильнее. И сейчас они могут не опасаться, что я сбегу, потому что, ну… – он слабо махнул рукой, указывая свое текущее состояние. – Если получится, смогу выздоравливать дома.

Это было куда более предпочтительно, чем Питер в тюрьме, больной и окруженный людьми, которые его ненавидят.

– Если я чем-то могу помочь…

– Нет, – поспешно сказал Питер. – В смысле, я это ценю, но ты сможешь помочь гораздо лучше, если…

– Не будешь лезть на глаза и напоминать им, что твой друг – специалист по побегам. Да, я понимаю. Но они не могут мне запретить навещать тебя дома.

– Нил, они абсолютно могут тебе запретить.

– Куда труднее, чем смогли запретить навещать тебя в тюрьме, – не испугался Нил. – Или в больнице. Но я здесь. Бруклин будет просто раз плюнуть.

– Нил, – сказал Питер. – Не то чтобы я не был рад тебя видеть, потому что я рад. – Его голос стал чуть мягче, согрев что-то за ребрами Нила. – Но я бы правда предпочел, если бы тебя не отправили в тюрьму только за то, что ты пришел посмотреть со мной игру.

– Питер. Ты забыл, с кем разговариваешь? – усмехнулся Нил. – Я никогда, никогда не буду смотреть с тобой игру. Ни за что.

– Я подмечал, как ты кинул пару взглядов на экран, когда играли Близнецы.

– Это был очарованный ужас, – поспешно отказался Нил. – А не интерес.

– Ну, если ты найдешь способ заглянуть, мы обязательно поставим фильм, который тебе нравится.

Они на самом деле поставят, и он ничего не мог на это сказать, ничего не мог сделать, только сидеть здесь в темноте, пока тайное маленькое тепло в его груди не разрослось достаточно, чтобы заглушить пульсацию в раненой руке.

Питер тоже молчал. Им никогда не нужно было заполнять пустоту между ними; иногда достаточно было просто молчать вместе, черпая комфорт и силу из присутствия друг друга.

Но в коридоре стало тихо. Нил покосился на дверь.

– Тебе надо идти, – мягко сказал Питер.

– Да. Наверное.

Когда Нил встал, Питер поймал его за запястье больной руки, мягко провел пальцем по ладони.

– Позже я услышу эту историю.

– Не сомневаюсь.

Нил помедлил. Когда он видел Питера в последний раз, он не знал, что это будет последний раз. Теперь ему казалось, словно это его последний шанс на… он даже не знал, на что. Горло сжималось от всего невысказанного, но слова не приходили.

– Я приду навестить в Бруклин, – наконец сказал он.

– Будь осторожен, – сказал Питер и отпустил его запястье.

Выбраться оказалось проще, чем проникнуть внутрь, поскольку окно теперь прикрывала тряпка. Обогнув угол, он послал Моззи смс: ГОТОВО. Потом пошел проверять, ждет ли его еще Диана.

Она сидела там, где он ее и оставил, читала журнал.

– Все закончил? – спросила она, словно он не потратил только что лишние полчаса на простую медицинскую процедуру.

– Все закончил, – Нил полез в карман за рецептом. – Только надо зайти в аптеку.

Его начинало трясти – упадок адреналина главным образом, плюс шок и боль, которые от отгонял, чтобы сделать то, что нужно. Диана оставила его в машине и ушла с рецептом. Он задремал, резко проснувшись, когда машина остановилась, и он осознал, что они уже у дома Джун. Но коленях у него стоял бумажный пакет из аптеки.

– Все еще не могу поверить, что ты это сделал, – сказала Диана и открыла ему дверь. – Давай, Кэффри, подъем.

Она зашла в дом с ним, поддерживая его.

– У меня будут проблемы? – спросил Нил.

– За несчастный случай в офисе? Крайне надеюсь, что мы не настолько бессердечны.

– Извини за шарф.

– Я все равно его ненавидела. Это подарок от матери.

Она проводила его до квартиры и оставила одного.

***

Оказалось, что абсолютно всё, начиная от чистки зубов и заканчивая застегиванием рубашки, с одной рукой занимает в четыре раза больше времени. И еще, несмотря на болеутоляющие, рука все равно болела так, что он не единожды просыпался ночью. Он притащился на работу утром, чувствуя себя до крайности паршиво, с легкой лихорадкой и жалостью к себе. В кои-то веки он был рад, что ему не позволяют работать в поле. Сидеть за столом казалось более предпочтительно.

Диана принесла ему обед – привычка, которую они с Джонсом выработали, чтобы не дать ему нарушить правило «не покидай здание без агента», – и сквозь тумана недосыпа и дискомфорта Нил увидел, что она улыбается.

– Только что говорила с Элизабет, – сказала Диана. – Угадай, кого выпустили под залог.

Нил выпрямился, временно позабыв о собственном дискомфорте.

– Им нужны деньги для залога?

– Я этого не слышала, – сказала Диана. – Нет, они выпишут закладную. Он будет под домашним арестом в Бруклине, но это гораздо лучше тюрьмы. Элизабет сказала, что его могут выпустить из больницы даже сегодня днем, завтра уж точно.

Вчера Питер казался таким бледным и слабым…

– Не рано ли его выпускают?

– Очевидно, как только пациенты могут самостоятельно встать, содержание их в больнице причиняет больше вреда, чем пользы, – сказала Диана. Нил уставился на нее. Она пожала плечами. – Нельзя три года жить с врачом и ничего не нахвататься.

– Питер возвращается домой, – повторил Нил. Это казалось нереальным.

– До суда, – напомнила Диана. Но она тоже выглядела более расслабленной, чем Нил видел ее в эти две недели.

Как только Дина вернулась к работе, Нил сбросил Элизабет смайлик. Она тут же ответила ему «Ура!», и они перекидывались радостными смсками весь день.

«Питер будет дома завтра утром», – написала Элизабет ближе к вечеру. – «Придешь вечером?»

Завтра была суббота.

«Не знаю, разрешат ли мне», – ответил Нил. – «Радиус».

«Я поговорю с адвокатом», – написала Элизабет.

Оо. Ему никогда не приходило в голову нанять адвоката для расследования ограничения его гражданских прав. Нил улыбнулся.

– Ты выглядишь довольным, – заметила Диана. – Я хочу знать, почему?

– Питер возвращается домой.

Диана вскинула кулак и усмехнулась.

***

Телефон Нила зазвонил вечером, когда он сгорбился над столом, пытаясь собраться с силами и позвонить заказать ужин. На руке вроде не наблюдалось смертельных красных полос, так что антибиотики действовали, но она все равно болела, и чесалась, и у него ныли все кости. Он уже был вымотан после всего, что случилось с Джеймсом и шкатулкой – стресс, тревога, недосып. Сегодня он слишком устал, чтобы хотя бы глянуть на определитель номера.

– Алло?

– Ты пырнул себя в руку, – раздался голос Питера. – Какого дьявола, Нил.

– И тебе привет, – ответил Нил. – Вижу, ты поговорил с Дианой.

– Какого черта, – повторил Питер. Он казался более энергичным, чем вчера, хотя, может такого рода энергия заставит его перевалиться через край койки и притащиться на Манхэттен, чтобы отчитать Нила лично. – О чем ты думал? Нет, не отвечай, я и так знаю.

– Диана сказала, что если я…

– Не впутывай сюда Диану. Ты пырнул себя в руку.

– Вообще-то это был антистеплер, – сказал Нил. С другого конца повисла долгая угрожающая тишина. – Э, Питер?

– Две недели, – сказал Питер. – Я выпустил тебя из виду на две недели, и вот что получилось. Наверное, я должен радоваться, что ты не сиганул с какого-нибудь небоскреба – или, по крайней мере, Диана еще не успела мне об этом рассказать.

Да, Питер определенно чувствовал себя гораздо лучше.

– Никаких небоскребов, – заверил Нил. В дверь постучали. – Э, Питер, ко мне пришли, мне пора.

Если он найдет силы, чтобы встать.

– Не вешай трубку, я с тобой еще не закончил, – пригрозил Питер, и тут дверь открылась и вошла Элизабет, увешанная пакетами.

– Привет, Нил, – сказала она, потрепав его по руке. – Это Питер? Передай ему привет.

– Э, Элизабет передает привет, – заторможено повторил Нил, с оторопелым замешательством уставившись на нее, когда она начала вытаскивать из пакетов картонки и упаковки.

– Ага, она собиралась принести тебе суп и еще что-то, – сказал Питер. – Нил, твоя рука. Тебе нужны твои руки.

– Я принимаю антибиотики, – беспомощно возразил Нил.

– О, твоя рука! – воскликнула Элизабет. – Можно глянуть?

Нил попытался запихнуть травмированную конечность под мышку, но Питер сказал: «Пусть она посмотрит, Нил», так что Элизабет взяла его руку и мягко положила на стол.

– Ты не против? – спросила она и, когда он кивнул, начала разворачивать повязку. В пакетах, помимо прочего, оказались марля, бинты, лейкопластырь и прочие медицинские припасы.

Ему полагалось менять повязку дважды в день, но это оказалось так неудобно с одной рукой, что утром он просто заглянул под нее убедиться, что у него не начинается гангрена, помазал рану кремом и вернул повязку на место. Тем более что все равно забыл купить в аптеке свежие бинты.

Моззи, наверное, помог бы – в резиновых перчатках и непрерывно жалуясь, – но Нилу странно не хотелось просить; казалось, что это одна из тех вещей, что он должен быть в состоянии делать самостоятельно. Элизабет он тоже бы не попросил, но раз она взялась сама, он не возражал вверить свою руку ее заботе.

– О, Нил, – тихо сказала Элизабет, развернул повязку и глядя на распухшую покрасневшую ладонь. – Это стежки?

– Там стежки? – послышался из трубки разъяренный голос Питера.

– Ты позвонил только чтобы поорать на меня? – поинтересовался Нил. Разговаривать с Питером было хорошим отвлечением, потому что от манипуляций Элизабет было больно.

– Да, в основном за этим, – подтвердил Питер. – Мне теперь разрешили телефон.

– Я заметил.

– Наш адвокат пытается ослабить твой поводок, чтобы ты мог приехать в Бруклин, и я смог отругать тебя лично.

– Отлично, – сказал Нил, – есть на что надеяться.

Руке стало лучше после перевязки. Тут Нил осознал, что Питер давно молчит.

– Эй, Питер, ты еще здесь?

– Угу, – подтвердил Питер. Он казался сонным, краткая вспышка энергии угасла. – Кажется, я перетрудился, пока ругался на тебя.

– Я должен чувствовать себя виноватым из-за этого?

– Увидимся завтра, Нил. – Судя по голосу, Питер быстро уставал.

– Спокойной ночи, Питер.

Элизабет жестом попросила телефон, и, получив его, обменялась быстрым «дорогой» с Питером, пока Нил доставал миску для супа – куриного, разумеется, – исходившего паром в картонке.

– Останешься на ужин? – спросил он, доставая вторую миску.

Элизабет покачала головой и принялась убирать медицинские припасы.

– Нет, мне нужно домой, выгулять пса и попытаться немного поработать. Как-нибудь в другой раз, ладно?

– Конечно. Элизабет… – Он помедлил и быстро обнял ее, прежде чем лишился решимости. – Спасибо, что пришла, – сказала он ей в макушку.

Она обняла его в ответ.

– Думаю, я осознала кое-что после нашего разговора в больнице, – сказала она, отстранившись и глядя на него. – А именно, мир может быть ужасным холодным местом, и людям у власти наплевать, и лучший способ противостоять этим мерзавцам – присматривать друг за другом.

– Ужасно депрессивная точка зрения, – сказал Нил. – Не думаю, что Питер согласится.

– Наверное, нет, – согласилась Элизабет. – Но зато точно, как считаешь?

– Похоже на то.

Он проводил ее до двери.

–Питера выпишут из больницы около полудня, – сказала Элизабет. – Хочешь прийти вечером? Ты приглашен.

– Если мои сторожевые псы мне позволят.

***

Диана позвонила ему утром, не слишком рано.

– Похоже на то, что дом Бёрков снова в твоем радиусе. Я подумала, ты захочешь знать.

– Спасибо. Здорово. – Он сидел на террасе, с доставленным служанкой Джун завтраком. Даже рука болела гораздо меньше. – Как ты этого добилась?

– Не я, – отказалась Диана. – Адвокат Питера убедил судью, что лишать его посетителей – нарушение его конституционных прав, или что-то в этом духе. Не знаю, тревожиться или восхищаться, что Бёрки, похоже, наняли себе акулу как раз из того типа адвокатов, что Питер обычно ненавидит.

– Джун рекомендовала адвоката, – сказал Нил. И оплачивала приличную часть его гонорара, хотя он был вполне уверен, что Питер этого не знает.

– А, это многое объясняет. С другой стороны, мне плевать, насколько он неэтичен, если он снимет Питера с крючка.

– До этого еще далеко, – сказал Нил. Но впервые ему показалось, что они могут это сделать.

Питер был дома, снова со своей женой и собакой – и да, может, это временно, но это лучше того, что было пару дней назад.

Сегодня будет прекрасный день.

***

Нил вызвал такси, когда уже стемнело, огни города звездами засверкали под синеющим вечерним небом. Он невольно кидал взгляды на браслет, но огонек продолжал светиться ободряюще зеленым на всем пути до Бруклина.

Он заплатил таксисту и с колотящимся сердцем поднялся по ступеням. Казалось, прошло гораздо больше двух с половиной недель с тех пор, как он в последний раз стоял на пороге Бёрков. Тогда все было так просто. Теперь он долго стоял, занеся руку над дверью, прежде чем наконец постучать.

Дверь открыла Элизабет, в фартуке и с крошками муки на щеке. И она выглядела счастливой – расслабленной, в своей среде, налет усталости ушел, даже если только временно.

– Заходи, Нил, – пропустила она его. – Питер наверху, и он не спит, если хочешь пойти поздороваться. Мы решили, что лучше ему пока не скакать по ступенькам, так что разместили его в спальне.

– Разумно, – сказал Нил. Он пытался говорить спокойно, хотя сердце колотилось как у кролика. Нечего нервничать, сказал он себе. Как в старые времена. Ничего не изменилось, ничего важного.

Элизабет поцеловала его в щеку.

– Спасибо, что пришел.

Он поднялся на второй этаж. Дверь в спальню Питера и Элизабет была открыта, изнутри доносился возбужденное бормотание телекомментатора. Он не был в их спальне с тех пор, как тайком забрался искать манифест про сокровища. Так давно, подумал он. Словно целую жизнь назад.

Питер, в спортивном костюме, полулежал в горе подушек. Он заметил мнущегося на пороге Нила, прежде чем тот успел собраться с духом и постучать, и выключил звук.

– Привет, – сказал он, с усилием садясь прямее. – Не торчи на пороге. Как рука?

В углу стояло кресло, но Нил присел на краешек кровати. Он осторожно пошевелил рукой.

– Лучше. Правда, это ерунда.

– Нил, Диана сказала, что ты залил кровью весь стол и рубашку.

– Диана – сплетница.

– И тебе понадобились стежки. Иногда мне кажется, что я должен вернуть тебя в тюрьму ради твоей же безопасности.

– Ты правда это не оставишь, да?

– Ты сообразительный парень, – сказал Питер. – В следующий раз, когда тебе придется пробираться в больницу, надеюсь, ты придумаешь план получше, чем увечить себя.

– Говорит парень, которого пырнули заточкой в душе, – отпарировал Нил и пожалел, что не прикусил язык. Он понятия не имел, можно ли уже об этом шутить.

Но Питер лишь фыркнул.

– Если бы я пырнул себя сам, у нас был бы повод для сравнения.

– Ты выбрался из тюрьмы, – не удержался Нил.

Питер приподнял брови.

– Я удивлен, что тебе никогда не приходил в голову такой план побега.

– Я об этом думал, – сказал Нил. – Так пробовали делать. Но обычно охрана тебя ловит, в основном потому что люди слишком осторожны. Убедительное самоповреждение – такое, про которое никому и в голову не придет, что ты мог сделать это специально.

Неудивительно, взгляд Питера скользнул к перевязанной руке Нила.

– Но антистеплер? Серьезно?

– Он оказался под рукой.

– Потому что, упаси боже, если ты подумаешь о своих планах больше двух секунд. – Питер прочистил горло и откинулся на подушки. – Я бы не послал тебя обратно, знаешь, – ни с того ни с сего сказал он.

– Знаю, – сказал Нил. У него сжалось горло. Он знал – Питер неоднократно доказал, что готов на всё, чтобы уберечь Нила от тюрьмы. Но это была одна из вещей, о которых они не говорили, часть негласного понимания между ними.

Питер снова прочистил горло, и они старательно избегали взглядов друг друга пару минут. По экрану телевизора носились фигурки в ярких униформах, делая непостижимые вещи.

– Знаешь, тебе необязательно тут торчать только из-за того, что я здесь застрял, – сказал Питер. – Но если собираешь задержаться, устраивайся поудобнее.

Нил подумал об этом и присел рядом в гору подушек. Элизабет, похоже, собрала все подушки в доме и взгромоздила их в изголовье кровати. Более чем достаточно для двоих.

– Необязательно это смотреть, – сказал Питер, ткнув пультом в экран. – Не слишком хороший матч.

– Ну не знаю, – сказал Нил. – Мне всегда вроде как хотелось посмотреть матч. – Он прищурился на экран, чтобы удостовериться в виде спорта. – …футбольный матч. Можешь мне рассказывать, что происходит.

– Университетская лига, – сказал Питер, – и мою альма-матер размазывают по стенке. Кажется, по «Спорту» идут гонки.

– Ты знаешь, как я люблю гонки.

Питер сунул ему пульт. – Ладно, веди.

Наконец они остановились на «Севере через северо-запад». Фальшивое обвинение в убийстве казалось Нилу больной темой, но это было единственное, что один из них немедленно не отверг в процессе переключения каналов. Они оба уже видели его, но больше всего Нила привлекло то, что Питеру это напомнило ночные просмотры фильмов Хичкока в школе.

– У нас был этот старый телевизор, знаешь, из тех огромных, с лучевой трубкой, которые разогреваются целую вечность. Я проскальзывал вниз, когда родители засыпали, и вешал простыню над лестницей, чтобы свет экрана их не разбудил.

– Очень коварно с твоей стороны, Питер. Прямо как мошенник.

– Полагаю, в твоих устах это комплимент.

Через какое-то время обрывочные воспоминания Питера стали куда реже, и наконец он совсем замолчал. Нил покосился на него и обнаружил, что он уснул, неловко свесив голову. Нил сел и осторожно подсунул ему под шею еще одну подушку. Он все еще был ужасно бледен, критически взглянул на него Нил, и слишком худ, с синими тенями под глазами.

Но он был дома. Они смогут все исправить. Смогут.

Нил уютно устроился на подушках, прислонившись плечом к Питеру, и стал смотреть, как Кэри Грант и его классический костюм ускользают от закона.

End.

______________________________

@темы: Перевод, Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Персонажи: Элизабет, Фанфики

---

Объявлена дата старта финального сезона!

[Nadalz]

Ура, товарищи!

@темы: Изображения: фото

---

[_Наблюдатель]

Фэндом: White Collar
Название: Доисторическая АУ: неолит, Европа
Автор: Shоlio (Friendshippеr)
Перевод:  _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен
Жанр: Friendship, Hurt/Comfort, Angst
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Нил, Питер, Элизабет
Объем: ~ 5 000 слов.
Саммари: Доисторическая АУшка, действие происходит за тысячу-две лет до Стоунхеджа. Охотник Питер был послан поймать обвиняемого в убийстве, но неожиданно для себя проникается к нему сочувствием.
Предупреждения: нелюбителям аушек просьба не беспокоиться))


Питер шел по следу беглеца весь день, углубляясь все дальше и дальше в суровую каменистую страну. Низко нависшие серые облака грозили снегопадом, но пока было тихо; следы четко отпечатались на припорошенных снегом листьях между группками низкорослых деревьев. Он сдерживал рвавшихся вперед собак и часто оглядывался, отслеживая изменение ветра и вкуса воздуха. Он прожил в этой горной стране всю жизнь и хорошо знал, как быстро шторма поглощают горы стеной снегопада и воем ветра.

Порой до него доносился запах дыма с отдаленных ферм или лагерей охотников. Здесь было холодно; Питер ощущал мороз даже в тяжелой меховой накидке и высоких ботинках. Он невольно пожалел беглеца. В этих местах тяжело было быть одному и в бегах, особенно зимой.

Но это всё не отменяло того, что задачей Питера было привести его назад – или, если не поймает живым, оставить его кости лежать на каменистом склоне холма. Этот человек, Нил, был вором и убийцей.

За годы Питер участвовал в нескольких подобных облавах. Это было неприятно, но порой необходимо. Люди нечасто нарушали законы тесно связанного сообщества горных долин, но когда это происходило, Питер был одним из тех, кого вызывали старейшины и жрецы; большие, сильные, хорошие охотники, люди, которым можно доверить неприятное дело.

Питер разговаривал с Нилом всего раз, но знал его историю. Маленькие деревушки и разбросанные тут и там фермы были прочно связаны кровными, брачными и торговыми узами, и все были у всех на слуху. И история Нила была трагической. Его семья состояла в основном из неудачников и изгнанников. Ребенком он единственный выжил в пожаре, убившем всю его семью и уничтожавшем ферму. Его послали жить с дальними родичами матери в качестве воспитанника, но он сбежал – заявив, что они били его и морили голодом, что, судя по тому, что Питер слышал о той семье, вполне могло оказаться правдой. Годами он выживал, очарованием пробираясь на отдаленные фермы, оставаясь ненадолго и исчезая прежде чем накопится слишком много неудобных вопросов. Когда это не получалось, он крал необходимое для выживания – и, судя по тому, что слышал Питер, и не необходимое – тоже.

Питер знал это в основном по слухам, потому что через какое-то время о Ниле прокатилась дурная слава. О нем шептались в долине и предупреждали отдаленные фермы: берегитесь дикого мальчишку, который живет в лесу, крадет, лжет, и, возможно, делает и что похуже. Его обвиняли в каждем пропавшем предмете, как бы ни невероятно это было. Рассказывали, что он угрожает людям, и нападает на них, ходили даже слухи, что он сам поджег дом своей семьи и убил их всех –по мнению Питера, жестокое обвинение против ребенка.

Как бы то ни было, в конце концов его поймали – Питер и поймал, выследив мальчишку с помощью собак и терпения охотника. Питер никогда не забудет, каким подавленным был Нил, когда его наконец поймали. Он оказался парнишкой лет тринадцати-четырнадцати, небольшого роста, с падающими на лицо спутанными волосами.

– Я устал убегать, – просто сказал он и протянул руки, чтобы их связали. Вопреки всему, Питеру было жаль его; такая жизнь, когда никому нельзя рассказать правду о себе или задержаться где-то достаточно надолго, чтобы завести друзей, должна была быть несчастливым и одиноким существованием для ребенка.

Родичи не стали говорить за него и не взяли за него ответственность. В этой суровой горной стране, где жизнь и смерть ходили рядом, преступления наказывались по всей строгости, какими бы ни были причины. Старейшины колебались между изгнанием – скорее всего, смертным приговором для кого-то столь юного – или испытанием, указавшим бы волю богов, которое почти всегда было смертельным. В конце концов за него неожиданно вступился старик, владелец фермы, где в последний раз жил Нил. Очевидно, он очаровал их больше, чем ожидал Питер… в частности, младшую дочь старика, Кейт, примерно ровесницу Нила. Они готовы были взять его воспитанником.

Все это произошло больше десяти лет назад. Позже Питер слышал, что Нил женился на Кейт и остепенился. Но люди все равно говорили, что он ничему не научился, что дурная кровь семьи еще проявит себя, что преступления молодости доказали, что от него добра не жди.

А теперь Кейт была мертва, и Питеру снова приказали поймать Нила, так что, похоже, в итоге они оказались правы.

Погода портилась. Ближайшие холмы скрылись за пеленой снегопада. Вернуться или продолжать? спросил себя Питер. Потом он снова уловил запах дыма и улыбнулся. Он подошел очень близко к системе пещер, где прятался Нил десять лет назад. Гоняясь за ним тогда, Питер обнаружил там запасы воды и других припасов. Следы будто бы повернули в сторону, так что, возможно, там укрылся одинокий охотник или путешественник, но Питер так не считал. Он оставил след, который, казалось, направлялся обратно в долину, и пошел напрямик.

Когда он достиг устья ближайшей пещеры, из низких серых туч начинали сыпаться первые снежинки. Запах дыма усиливался, но ему пришлось шагнуть в пещеру, чтобы заметить отблеск костра; у входа была натянута шкура, чтобы скрыть огонь от посторонних глаз, и это сказало ему, кто внутри.

– Ты выглядишь замерзшим, – послышался откуда-то голос Нила. Он стал ниже, голос мужчины, а не подростка, но все еще узнаваемый. – Проходи. Грейся.

Питер осторожно шагнул внутрь. Он оставил арбалет в футляре, но опустил руку на рукоятку каменного ножа на поясе. Он никогда не верил в истории о жестокости Нила, но даже самый миролюбивый человек мог стать опасным, будучи загнан в угол. В любом случае, собаки –лучшая защита, чем нож.

… только вот Нил умудрился мгновенно очаровать собак кусками мяса. Скоро они уже ели у него из рук, в буквальном смысле слова. Питер вздохнул. Надо было ожидать. Наверняка Нил не единожды встречался со злыми собаками фермеров во времена жизни в бегах, и мастерски умел их успокаивать.

– Давай, раздевайся, – сказал Нил. Он выглядел куда более расслабленным, чем имел на то право беглец, и был одет исключительно в пару штанов. Голый до пояса и босиком, он явно не собирался выбегать под снег.

Питер помедлил.

Нил махнул на устье пещеры. Темнело, поднимался ветер, снег валил гуще.

– Ты правда хочешь быть там? Садись, грейся, ешь.

Над костром жарился кролик, а на углях упревал котелок с кашей. У Питера заурчало в желудке. Нил усмехнулся, словно добившись своего.

– Я не ожидал гостеприимства, – признал Питер, стряхивая снег с ботинок. Укрывая огонь от чужих глаз, шкура в устье пещеры также блокировала большую часть ветра. Он положил меховую накидку сушиться у огня и сам присел рядом. Двигаясь, он не ощущал этого, но теперь осознал, как устал и замерз. Ему бы все равно пришлось здесь заночевать; вряд ли он успел бы спуститься вниз до темноты.

– Мне нравится думать, что я хороший хозяин, – Нил подкупил собак еще одной порцией требухи, потом разложил кашу по двум мискам.

– Ты знаешь, что я пришел тебя вернуть, – тихо сказал Питер.

– Знаю, – сказал Нил, и часть ожидаемой напряженности прокралась в его голос и позу. Он протянул Питер миску, оказавшуюся блаженно теплой. – Но, полагаю, у меня есть время до конца снегопада, чтобы убедить тебя этого не делать.

Они ели в неожиданно комфортном молчании. Обсуждать дела за едой считалось дурной приметой. Питер заметил, что Нил неплохо обустроил пещеру, сделав ее весьма комфортной для убежища беглеца. Здесь были матрасы, чтобы сидеть, гора шкур для спанья, тарелки и даже небольшой табурет у костра.

Но было ясно, что он не планировал задерживаться здесь надолго. У костра лежал недоделанный каркас для заплечного мешка из гибких ветвей ивы, и заметно было, что в пещере собирали вещи.

– Что ты собираешься делать? – спросил Питер, пока Нил чистил их миски свежим снегом.

Нил неверяще рассмеялся.

– Словно я тебе сказал бы.

– Путешествовать в одиночку через перевал зимой… Нил, не делай этого. Это самоубийство.

– Оставаться тут – тоже, – не поворачиваясь, сказал Нил, и это повисло в воздухе между ними; взаимное осведомленность о том, зачем пришел сюда Питер.

– Ты это сделал? – тихо спросил Питер.

Нил дернулся, как от удара.

– Нет.

– Тогда кто?

Долгое мгновение Нил колебался. Он все еще стоял в устье пещеры, освещенный отблесками костра силуэт на фоне заполненной снегом темноты снаружи. Питер не знал, что он собирается сделать – выбежать в метель, полуодетым и невооруженным? Наконец он сказал:

– Его зовут Фаулер.

– Я не знаю никого с таким именем.

– Он не отсюда. Я не знаю, зачем он пришел сюда.

Питер осознал, что Нил дрожит. Снег, заносимый ветром снаружи, оседал на его волосах и плечах. В расширенных глазах отражался свет огня. Он не просто замерз; он заново переживал что-то.

Питер встал с места у огня и осторожно, как к дикому зверю, приблизился нему. Когда он коснулся плеча Нила, тот лихорадочно дернулся. Вблизи заметно было, как он побледнел.

– Пойдем, – мягко сказал Питер. Он провел Нила к огню, усадил и набросил ему на плечи шкуру. – Расскажи, что случилось.

Запинаясь и спотыкаясь, Нил начал рассказ. Фаулер посетил их ферму осенью. У него были какие-то дела с отцом Кейт – Нил не знал, какие, – но старик умер два зимы назад, и основную работу на ферме теперь выполняли брат Кейт, его жена и дети, а также Нил и Кейт в их маленьком домике.

Но в это время уборка урожая была почти закончена, и брат Кейт повез свою семью на фестиваль, где собирались праздновать обитатели окрестных ферм и деревень. Питер и Эл тоже там были. Нил и Кейт остались, чтобы следить за скотом.

Питер без проблем понял недосказанное. Семья считала, что Кейт вышла замуж за кого-то куда ниже ее: бывшего вора без семьи и без фермы, не звено в социальной сети, но того, кто всегда будет обузой.

Но Кейт не видела его таким. Кейт была одной из немногих, кто знал его прошлое и готов был не обратить на это внимания.

У него не было никаких причин ее убивать, подумал Питер. Он видел, как люди дерутся и умирают из-за ненависти, ревности или кровной вражды. Но никогда – без причины.

– А что потом? – тихо спросил он, положив руку на плечо Нила.

– Не знаю. Я не знаю, что произошло и почему. Я весь день был на улице, чинил забор. Когда я вернулся вечером… – Нил втянул воздух и пару раз судорожно сглотнул. – Фаулер уже исчез, – наконец выдавил он, и его голос сорвался. – А Кейт была мертва.

Питер не знал, что делать; потом пробудился древний инстинкт, и он нерешительно обнял Нила за плечи, и, не ощутив сопротивления, притянул к себе, пока тело того вздрагивало от рыданий.

Питер задумался, был ли у Нила вообще шанс оплакать свою погибшую жену. Наверное, все его силы и внимание уходили на то, чтобы ускользнуть от преследователей и выжить в глуши с наступлением зимы. И ему даже не с кем было поговорить.

А теперь перед ним Нил рассыпался на осколки.

Наконец вздрагивания прекратились, и он обмяк, привалившись к Питеру.

– Мне очень жаль, – сказал Питер, и это было правдой. – Я все равно должен задать тебе еще пару вопросов.

– Я знаю, – нетвердо отозвался Нил. Он вытер глаза и отстранился. – Я… рад был об этом поговорить, наверное? В каком-то смысле. Так она кажется менее… мертвой.

– Мне сказали, что когда они вернулись, увидели тебя в ее крови, и ты забирал из дома ценности, – начал Питер.

Нил горько усмехнулся.

– Так они сказали? Зачем мне обкрадывать дом, где я жил? Да и не так уж много у нас и было. Если бы я хотел что-нибудь взять, я бы просто взял. – Он сглотнул и снова потер глаза. – Нет, я брал то, что нужно, чтобы выжить. Я хотел отправиться за Фаулером. Вместо этого мне пришлось сбежать, и когда я смог начать искать его следы, они уже давно исчезли. Я понятия не имею, где он сейчас.

А родственникам Кейт осталось похоронить ее.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил Питер. – Кто-то, кто мог видеть тебя за работой, кто тоже видел Фаулера?

Нил покачал головой.

– Мы были на ферме совсем одни. Я хотел позадавать вопросы – может, кто-то знал Фаулера или что у него были за дела с отцом Кейт, но, конечно, я не мог ни с кем поговорить.

Он встал и начал расхаживать по узкому пространству пещеры. Улегшиеся у огня собаки подняли головы, наблюдая за ним.

– Что ты собираешься делать? – спросил Питер.

– Не знаю. Уйти, видимо – какой у меня выбор. Я должен найти Фаулера, – его голос затвердел. – Перейти через горы. Потом… я не знаю.

– Если попытаешься перейти через горы в этом время года, ты погибнешь, – без обиняков заявил Питер.

– Люди путешествуют и зимой.

– Да – должны образом подготовленные, опытные путешественники, и не в одиночку.

Нил стиснул зубы, напрягся и отвернулся, глядя на падающий снег.

Питер вздохнул и на деревянных ногах поднялся со своего места у костра, чтобы снова оттащить Нила от холода и темноты – и из того холодного темного места, где заблудились его мысли.

– Ложись спать. Метель кончится нескоро. Необязательно принимать решение сейчас.

***

Питера разбудили холодный сквозняк и возня собак. Он приподнял голову. Костер давно прогорел до углей, но снаружи все еще было темно. Причиной сквозняка оказалась откинутая со входа в пещеру шкура.

Нил исчез.

Питер подавил вздох и потянулся за меховой накидкой.

Снегопад перестал, и мир снаружи пещеры чуть заметно светился, девственная белизна снега собирала и отражала крохи света. Следы Нила четко и ясно отпечатались в снегу темными провалами по колено.

Длинные ноги Питера обеспечивали ему преимущество, и Нил ненадолго его опередил. Скоро он заметил знакомую фигуру, упрямо продирающуюся через снег. Нил не делал попыток замести следы, то есть знал, что Питер последует за ним. Это не казалось хорошим знаком.

– Нил?

Нил на мгновение остановился и повернулся. Было слишком темно, чтобы различить его лицо, хотя Питер видел блеск инея на капюшоне.

– Полагаю, просить, чтобы ты просто меня отпустил – слишком много.

– Отпустить куда?

– Искать убийцу моей жены, – устало и терпеливо сказал Нил.

В тишине зимнего леса он казался Питеру совсем маленьким и одиноким.

– Я думал, мы согласились, что ты погибнешь, если попробуешь перейти через горы. – Питер ощутил мрачное подозрение. – Ты хочешь умереть?

– Нет! – огрызнулся Нил и, ссутулившись, повернулся к Питеру спиной.

Он не пытается намеренно себя убить, подумал Питер. Но кто сейчас стал бы винить его за пренебрежение собственной безопасностью? Здесь у него ничего не осталось, кроме людей, которые ненавидели его и считали убийцей. Если он погибнет в погоне за убийцей своей жены, это будет не самая худшая смерть. Питер мог представить, что сам поступил бы так же, случись что-нибудь с Эл.

Наверное, правильным было позволить Нилу уйти. Питер не верил, что он убил свою жену. Но… оставить его совсем одного в заснеженном лесу не казалось правильным.

– Позволь отвести тебя назад. Ты сможешь рассказать все старейшинам.

Нил неверяще, мрачно рассмеялся.

– И кто мне поверит? Я весь день был один в поле. Меня никто не видел. И у меня нет семьи. Кто будет говорить за меня?

– Я, – сказал Питер.

Нил не издал ни звука, но опустил голову, съежившись как от боли.

***

Больше Нил не делал попыток уйти или сбежать, словно все сопротивление выветрилось из него. Питер не мог понять, хорошо это или плохо. Казалось, будто все дни страха и скорби наконец его нагнали. Он безучастно сидел в пещере, пока Питер тушил костер и собирал их вещи; тусклый серый день наконец наступил, проглядывая сквозь низкие облака, и Питер не хотел рисковать оказаться занесенными снегом, если погода еще ухудшится.

Питер прокладывал путь, собаки и тихий, подавленный Нил шли по его следам.

– Ты поступил правильно, – сказал ему Питер во время краткой остановки на отдых.

Нил пожал плечами.

– В любом случае это смерть, – тихо сказал он. – Если твоей совести от этого легче, почему нет.

– Ты не умрешь, – сказал Питер, желая больше верить в это сам. – Ты ее не убивал. Они выслушают и поверят.

Нил тихо сидел еще минуту, потом поднял голову. Под его глазами темнели синяки.

– Ты мне веришь?

– Да, – сказал Питер. – Я веду тебя к себе домой. Я бы этого не сделал, если бы не верил.

Нил долго разглядывал его, с нечитаемым лицом. Когда они снова двинулись в путь, Питеру показалось, что Нил стал чуть меньше похож на сомнамбулу, чуть больше осознавал окружающий мир.

Они достигли фермы Питера и Эл, когда над снежными полями сгустилась сумеречная синева. В сумерках призывно сверкали огни дома. У Питера с Эл была маленькая ферма, всего несколько воспитанников и кузенов – достаточно людей, чтобы работать и охотиться, но недостаточно, чтобы создавать ощущение скученности.

Питер уже решил, что не будет обращаться с Нилом как с пленником, и, оказавшись внутри, он проследил, чтобы им обоим достались теплые места у дымящегося очага посреди общей большой комнаты дома. Перед обоими поставили горячее жаркое, и Эл ловко отклоняла попытки других членов семейства задавать вопросы.

Когда все улеглись спать – Нилу выделили место рядом с одним из младших кузенов – он рассказал Эл всю историю в относительной уединенности их шкур для сна.

– Какой ужас, – пробормотала она. – Даже представить не могу.

– Наверное, я идиот, что вернул его, – сказал Питер. – А может, что поверил ему – может, нам лучше спать с открытыми глазами, чтобы он нас всех не зарезал.

– Ты в это не веришь.

Питер вздохнул.

– Нет. Не верю.

– Утром я пошлю детей начать собирать людей, – сказала Эл. – Нилу придется жить здесь, пока не смогут прийти старейшины.

И еще поговорит наедине со жрецами, поскольку Эл сама была жрицей. Питера предупреждали насчет женитьбы на ней – не то чтобы это было запрещено, но этих могущественных мужчин и женщин простые люди одновременно уважали и боялись. Было не принято, или, может, считалось дурной приметой подходить к ним слишком близко. Питер был рад, что не послушал - или бы упустил самую потрясающую женщину, какую встречал. Иногда у нее были свои секреты, но он мог сказать то же о себе.

Питер слегка нерешительно сказал:

– Я сказал Нилу, что буду говорить за него.

Это были не просто слова; он предложил Нилу свою поддержку и поддержку своего дома, подразумевая, что они будут отвечать за него, если его признают невиновным. А вина Нила легко могла утянуть их за собой, поскольку семья отвечает за действия своих родичей.

– Я тебя поддержу, – тихо, но твердо сказала Эл.

После этого она так долго молчала, что Питер уже посчитал, что она уснула, на наконец она сказала:

– Если старейшины нас не послушают, мы можем попросить богов проявить свою волю.

Суд испытанием. Питера передернуло от одной мысли подвергнуть Нила такому. Если человек выживал, значит, боги изъявили свою волю, и человек считался невиновным.

Боги редко принимали такое решение. Живя с Эл, Питер знал, почему; из-за невероятно ядовитого растения, которое входило в церемониальный напиток участников испытания. Чтобы выжить, действительно требовалось чудо.

***

Шторм прошел, и на улице слегка потеплело, растопив большую часть снега. Жизнь на ферме шла своим чередом: полудикий скот и свиньи кормились в подлеске под присмотром детей и собак, а остальные домочадцы занималась обычными зимними делами – чинили заборы и латали крыши, дубили шкуры, мастерили инструменты и латали одежду, занимались множеством рутинных дел, из которых и состоит жизнь.

Сперва Нил выказывал мало интереса к общению, говорил мало и отвечал на любой вопрос односложными репликами. Но он готов был выполнять поручаемые ему задания, и постепенно он, как замерзший мир, начал оттаивать. Сначала Питер заметил это с детьми – они интересовались им, а он, хотя мало разговаривал, никогда их не прогонял. Он здорово умел мастерить и был бесконечно терпелив, когда чинил их игрушки или делал новые из обрывков кожи и кусков дерева.

И так, постепенно, он втягивался в жизнь маленького сообщества фермы. В первые дни он никогда не улыбался, но время шло, и Питер всё чаще замечал, как он подпевает бригаде, латающей крыши, или смеется чьей-то шутке у ночного костра.

И, что важнее, казалось, что и все остальные начали принимать его, больше считая не подозрительным чужаком с опасной репутацией, но надежным членом сообщества.

Иногда Питер все равно сомневался в своем решении и надеялся, что не допустил ошибки. Он не был жрецом, слышавшим богов; он не был старейшиной, полагающимся на жизненный опыт. Он был просто человеком, который принял решение в основном из сочувствия, а не на основе глубоких размышлений и мудрости. Если он ошибался, его семья за это заплатит.

Но чем дольше Нил оставался с ними, тем больше он тоже казался частью семьи.

***

Когда погода улучшилась, день, которого Питер не ждал, наконец настал.

Они собрались в одном из священных мест, на холме, окруженном кольцом деревянных столбов, на расстоянии дня пути от фермы Питера и Эл. Они разбили лагерь у подножья холма. Семья Кейт уже была там, расположившись с другой стороны холма. В следующие несколько дней подтянулись еще люди. Несмотря на серьезный повод, в воздухе царило праздничное оживление.

В присутствии стольких людей, большей частью враждебно к нему настроеных, Нил снова замкнулся, разговаривая только, когда к нему обращались; его взгляд потух, а улыбка исчезла. Питер внимательно следил за ним; если Нил и попытается сбежать, то теперь. И Питер не был уверен, что не стоит ему позволить. А может, и подтолкнуть.

Он поговорил об этом с Эл. Она покачала головой.

– Если он сбежит сейчас, это будет доказательством его вины. Ему придется убегать всю жизнь.

– Это лучше, чем смерть.

Хотя для кого-то вроде Нила, по природе общительного и дружелюбного, быть обреченным на жизнь в бегах и остракизм… возможно, смерть была бы лучше.

– Доверься богам, – тихо сказала Эл и подмигнула ему.

Питер не был уверен, что доверяет богам, но точно знал, что доверяет своей жене.

***

В ночь суда Эл облачилась в церемониальные одежды, которые принесла с собой. Она делала это в одиночестве; никому, даже Питеру, не позволялось наблюдать за перевоплощением из обычной женщины в глас богов.

И, как всегда, у него что-то резко кольнуло в груди, когда она вышла из тьмы к костру в центр круга, с разрисованным лицом и головным убором из оленьих рогов. Она больше не выглядела собой и глядела сквозь не него, а не на него. Она и не была больше собой, он знал. Теперь в ней жили боги.

Двое братьев Кейт говорили за погибшую, и шестеро местных старейшин выстроились пред костром. Питер встал позади Нила, который стоял на коленях со свободно связанными полоской кожи руками, голый до пояса в прохладном воздухе поздней зимы. Он был бледен и молчал, не сводя глаз не то с костра, не то с чего-то позади, что видел только он.

Вне деревянного круга ждали остальные; друзья, семьи и соседи обвиняемого и жертвы, которые станут свидетелями всему, что произойдет здесь. Питер участвовал раньше в подобных собраниях, и знал смесь возбуждения и страха, витавшие над толпой. Происходящее здесь являлось поровну зрелищным спортом и священным долгом.

Старший брат Кейт рассказал их историю, как ее уже слышал Питер. Вернувшись на ферму, они обнаружили мертвую Кейт и покрытого ее кровью Нила. Насколько им было известно, Кейт и Нил были на ферме одни.

Потом Питер шагнул вперед и рассказал историю так, как Нил рассказал ему. Они смотрели угрюмо; казалось, они ему не поверили. И он понимал, почему. Никто не видел, что произошло. Он сам не мог сказать внятно, почему так уверен в невиновности Нила, но чем больше он узнавал его за предыдущие дни, тем больше убеждался, что Нил не мог совершить того, в чем его обвиняли.

Но старейшины должны были рассматривать благополучие всех, не одного человека. Жизнь зависела от способности людей доверять друг другу; доверять своим соседям и другим людям, живущим под одной крышей. Пока сомнения оставались, Нил будет нарушать жизнь сообщества.

Но он не такой, хотелось ему сказать. Он жил с нами много дней. Дети любят его. Он добрый и дружелюбный. Он не такой, как вы считаете.

Говорящий от лица старейшин взял слово. Питер слышал только обрывки фраз. Нельзя снова доверять… угроза сообществу… изгнание…

С дальней стороны костра раздался голос Эл, негромкий, но неуловимо властный.

– Старейшины сказали свое слово и назвали тебя убийцей. Но если ты уверен в своей невиновности перед лицом богов, ты можешь выбрать испытание.

Нил глянул мимо костра на Эл, на ее не выражающее никаких эмоций лицо гласа бога и на миску в ее руках.

– Я выбираю испытание, – почти без дрожи в голосе сказал он.

Эл, не колеблясь, шагнула вперед, и Питер задумался, не говорили ли об этом его жена и Нил заранее. Или, может, он просто в нее верил. Питер не думал, что он верил в богов.

А может, ему просто нечего было терять.

В раскрашенной деревянной миске до середины плескалась маслянистая черная жидкость. Питер видел, что этот напиток делает с людьми, и ему пришлось накрыть одну руку другой, чтобы не дать себе выбить ее из рук Нила. Но Нил выпил все до дна и скорчил гримасу, опуская миску.

Эл забрала ее и шагнула назад, возвращаясь на край круга.

Нил опустил голову, волосы упали ему на лицо. Питер пытался не вспоминать последний раз, когда он видел испытание: обвиняемый убийца забился в конвульсиях, у него пошла пена изо рта и он умер в агонии с до неузнаваемости искаженным лицом.

Нужно было позволить ему сбежать.

Нил издал тихий невнятный звук, согнулся пополам, и его вырвало на подмороженную землю. Спазмы продолжали сотрясать его, так что он едва успевал глотнуть воздуха. Желудок Питера сочувственно содрогнулся.

Но это отличалось от ранее виденных им испытаний. Нила тошнило, но он не бился в агонии и не задыхался. После еще одного приступа он, казалось, расслабился, прижавшись к земле щекой и тяжело дыша.

Питер глянул на Эл. Она наблюдала бесстрастно, ничем себя не выдавая.

Прошло какое-то время, когда тишина прерывалась только тяжелым дыханием Нила да тихим перешептыванием в толпе. Старейшины тихо совещались. Их представитель вышел вперед и повернул лицо Нила к костру. Нил прищурился от света, одна его щека была перемазана грязью и закашлялся.

– Он выжил. Боги изъявили свою волю. Освободите его.

Старший брат Кейт рванулся вперед. Питер и другие остановили его.

– Это уловка, ложь! – зарычал он.

– Боги не врут, – спокойно сказала Эл.

Нет, подумал Питер, глядя на нее, но люди – врут.

Но суд был завершен, старейшины удовлетворены гласом богов. Родственник Кейт увел ее брата, кидая мрачные взгляды через плечо на оставшихся у костра. Пусть старейшины остались удовлетворены доказательством невиновность Нила, но Питер не исключал возможности, что его семье объявят кровную месть.

Что ж, чему быть, того не миновать.

Острым каменным ножом он разрезал веревки на руках Нила и помог ему встать. Нил шатался и едва стоял на ногах, на голой груди блестел пот, несмотря на морозный ночной воздух.

– Это было неприятно, – шепотом выдавил он. Его голова свесилась Питеру на плечо.

Питер повел его прочь от костра, поддерживая большую часть его веса.

– Ты свободен, – сказал он, пытаясь это осознать. Казалось, словно что-то глубоко внутри него расслабляется, пытаясь приспособиться к новому взгляду на мир.

Нил какое-то время молчал, в основном сосредоточившись на том, чтобы передвигать ноги.

– Я не знаю, что делать, – наконец еле слышно признался он. – Мне некуда идти.

– Нет, есть, – сказал ему Питер. Нил молчал – не то слишком потрясенный, не то просто на грани обморока, сложно сказать.

Он уложил Нила на кровать в их палатке, и посидел с ним, и убрал за ним, когда его снова стошнило. В конце концов Нил выпил немного воды и уснул.

Эл вернулась под утро, в обычной одежде и без ритуальной раскраски; мокрые волосы падали ей на спину.

– Он спит, – тихо сказал Питер, когда она склонилась над Нилом. Он вышел на улицу, и она последовала за ним на холод самого темного времени ночи. Над их головами сияли звезды. Заря еще не начинала золотить небо.

– Семья Кейт ушла, – сказала Эл. – Я встретила их по пути.

– Куда они пошли?

– В сторону дома, – сказала она, и он расслабился. Проблемы еще могут проявиться, но не прямо сейчас.

Эл наклонилась, раздувая костер.

– Как Нил?

– Думаю, с ним все будет в порядке, – сказал Питер. Хотя они были одни, он не смел добавлять: Но ты это и так знала.

Он присел рядом с ней. Он всегда принимал испытания за чистую монету, никогда не задумываясь о том, что это руки смертных – руки жрецов – собирают травы и готовят зелье. Стремление знать правду боролось с осторожностью, и наконец любопытство победило.

– Как часто это – то, что произошло сегодня – происходит?

Ее легкая улыбка ответила сама за себя.

– Так, значит, это жрецы решают, кто виновен и кто невиновен, а не боги.

Эл покачала головой.

– Боги говорят через нас, дорогой – через наши сердца и руки. Кто может возразить, что они не шепчут нам правду, если мы прислушаемся? Разве они не шепчут тебе?

Он ничего не мог возразить, поскольку это была правда. Для глубины его убежденности, что Нил не совершал убийства, тоже не существовало никаких причин. Он просто это знал.

– В конце концов, старейшины – просто мужчины и женщины, – сказала Эл. – Как и мы. Иногда они ошибаются, и нам приходится говорить за невиновных – или наказывать виновных.

А вы тоже иногда ошибаетесь? хотелось ему спросить, но он не мог заставить себя это сделать.

Он не мог придумать, как бы она могла поступить по-другому. И не мог сожалеть о том, что она это сделала.

***

Прошло два дня, прежде чем Нил смог путешествовать; трудное время, когда он уже достаточно оправился, чтобы скучать и лезть на стенку, но еще недостаточно (по мнению Эл) для долгого пути домой.

Питер подолгу с ним сидел – кроме моментов, когда сам начинал лезть на стенку и отправлялся куда-то поохотиться. Постоянное наблюдение было обусловлено отчасти тем, что в первый день выздоровления он застал Нила разрезающим палатку на полоски и связывающим их вместе; он получил какое-то запутанное объяснение – якобы местным детям нужна была сеть, чтобы что-то там поймать – но в основном Питер понял, что за скучающим Нилом нужен глаз да глаз. А отчасти тем, что он волновался, что родичи Кейт могут вернуться и завершить начатое.

Но еще ему правда нравился Нил, и нравилось проводить с ним время, и его очаровывали изменения в Ниле после суда. Пусть он все еще был болен и слаб, но в нем чувствовалась легкость, какой Питер прежде не видел. Словно с его плеч сняли тяжелый груз. И хотя сил у него пока хватало только чтобы ненадолго сесть, а потом ему приходилось снова лечь, в нем ощущалась игривость, которой не было прежде.

Он счастлив, подумал Питер. Так выглядит Нил, когда счастлив.

Да, на нем все еще лежала тень, которая могла не исчезнуть никогда. Его жена была мертва, и Питер знал, что с этим грузом ему придется жить до конца дней; он не мог даже представить, как сам бы отреагировал на смерть Эл. Но казалось, словно Нил ходил по черте меж двух миров с тех пор, как Питер его знал, и наконец сделал первый робкий шаг через невидимую дверь; из мира серых красок горечи и мести – на солнечный свет.

И солнце действительно светило в день, когда они свернули лагерь и направились домой. Ради Нила они шли медленно, и когда подошли к хребту, с которого виднелась ферма, уже сгущались сумерки. Питеру вспомнился прошлый раз, когда они возвращались сюда, когда Нил был его пленником, а сам он понятия не имел, что случился дальше и поступил ли он правильно.

А теперь Нил шел позади него как свободный человек.

– Для тебя тут всегда найдется место, пока ты этого хочешь, – тихо сказал ему Питер, пока они спускались к дому. Эл ушла вперед, и до них доносились отдаленные голоса, приветствовавшие ее. – Нам всегда пригодятся лишние руки.

– И лишний рот, – заметил Нил, но он улыбался. Потом улыбка медленно пропала, и он сказал: – Знаешь, Фаулер все еще где-то там.

– Знаю, – сказал Питер.

– Я его найду. Когда погода улучшится.

– Мы найдем.

– Мы? – быстро, пораженно глянул на него Нил.

Питер не видел особых причин повторять.

– Мы почти пришли; думаешь, сумеем добраться домой до заката?

Нил улыбнулся самому себе, и его усталые шаги чуть ускорились, направляясь к свету и теплу.

End.

@темы: Перевод, Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Фанфики

---

Tiffani Thiessen - 2014 CMEE Family Fair in Bridgehampton 19.07.14

[Xomaaa]

+5

@темы: Изображения: фото, Персонажи: Элизабет

---

[_Наблюдатель]

Вспомнила, что сюда не относила...

Фэндом: White Collar
Название: Удерживая равновесие
Автор: Shоlio (Friendshippеr)
Перевод:  _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен
Жанр: Hurt/Comfort, Fluff
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Питер, Нил
Объем: ~ 3 300 слов.
Саммари: Нил + сотрясение мозга. И по сути всё.

Это сцена словно возникла прямиком из кошмаров Питера.

Каждый раз, как он наблюдал, как Нил вытворяет что-то невероятно дерзкое и безрассудное, его разрывало между ужасом и определенным невольным восхищением. Было невозможно не замереть в восторге, наблюдая за Нилом в его среде: словно глядеть, как питчер выполняет идеальную подачу. Разочарование и беспомощный гнев приходили до и после: становилось все более очевидно, что он никак не мог заставить Нила перестать рисковать, и на каком-то уровне он даже не хотел; подрезать Нилу крылья, чтобы уберечь его от опасности, было бы преступлением.

Но иногда он просыпался по ночам в холодном поту, представляя, как Нилу не удается тот невероятный прыжок между кабинами канатной дороги, и он падает в ледяные объятья Ист-Ривер; как навес над пекарней не выдерживает веса Нила, и того размазывает по тротуару.

А теперь это происходило прямо сейчас, а он был слишком далеко, чтобы хоть что-нибудь сделать.

И не то чтобы в этом крылась вина Нила, разве что в том смысле, что Нил был Нилом. Он вскарабкался по пожарной лестнице как лемур, перескакивая через три ступеньки, пока Питер еще пытался сообразить, как забраться на нижнюю ступеньку.

А потом заржавленные болты вылетели из стены, нога Нила соскользнула, и он перелетел через ограждение с высоты третьего этажа.

Питер застыл, не в силах шелохнуться. Должно быть что-то, что он мог сделать; казалось, время замедлилось, и он успел призвать все проклятия на головы пожарных инспекторов, которые получат по полной за каждое неучтенное ими чертово нарушение. Он мог бы подбежать – поймать его – но это было глупо, и все равно было уже поздно, и когда он выкрикнул имя Нила, Нил упал на мостовую.

Упал и сразу же откатился, потому что Нил умел падать – но как только Питер это подумал, Нил ударился головой о парапет и безвольно разметался на тротуаре.

«Нил, Нил, черт возьми, Нил…» - бормотал Питер, падая на колени рядом со своим консультантом. Подобное падение могло убить. По виску Нила сочилась кровь, но, хвала всем богам, он все еще дышал.

Сейчас Питеру было плевать, что их фальсификатор сбегает по крышам. Об этом можно будет побеспокоиться позже, и принять любые санкции, которым Бюро его подвергнет. Сейчас имело значение только то, насколько пострадал Нил и особенно его шустрые мозги.

– Джонс! – бросил он по рации. – Человек ранен, нам нужна скорая вчера.

– Помощь уже в пути, Питер, – сказал Джонс. Ну да, из фургона же все слышали. Что ж, беспокойство о том, что он выставил себя идиотом перед своей командой, сейчас находилось настолько далеко в списке приоритетов Питера, что даже не заслуживало внимания.

– Нил, – беспомощно сказал Питер. Он проверил дыхание и сердцебиение, и всё это было в норме, но Нил не приходил в сознание, и это было плохо. Питер стянул пиджак и накрыл им Нила. Он подавил импульс подсунуть что-нибудь ему под голову из-за вполне вероятного повреждения позвоночника; лучшее, что он мог сделать – проследить, чтобы Нил шевелился как можно меньше до прибытия парамедиков.

– Можно уже просыпаться, – сказал ему Питер. – Я могу сделать это приказом, если хочешь.

В темных волосах Нила сложно было заметить кровь, но одна тонкая струйка сочилась по лбу и увлажняла пыль на асфальте, а другая струилась красной полосой вдоль челюсти. Падая, он ободрал щеку об асфальт. Это заживет не сразу.

Питер не был уверен, можно ли до него дотрагиваться. Не менять положение спины и шеи – ладно, основы первой помощи, это ясно. А, например, попытаться остановить кровотечение? Это может пошевелить голову Нила, чего допускать нельзя… Он пошел на компромисс, поднеся руку к лицу Нила, достаточно близко, чтобы ощутить тепло кожи и тихое, ритмичное дыхание.

Веки Нила задрожали, а губы приоткрылись. Он тихо застонал. Питер осторожно, но твердо, прижал руку к его лицу, чтобы помешать инстинктивно вздрогнуть.

– Нил, – сказал Питер, и Нил медленно перевел взгляд в его сторону. Хорошо. – Нил, ты сильно упал. Возможно, повреждены шея или спина. Не шевелись.

Он почувствовал, как Нил начал кивать, и прижал руку чуть сильнее, останавливая его.

– Нил, не шевели головой.

– Хорошо, – прошептал Нил.

Питер приложил руку к его щеке, осторожно избегая синяков и содранной кожи.

– Скорая сейчас приедет, – сказал он, чувствуя себя ужасно бесполезным. – Просто лежи спокойно.

– Что случилось? – прошептал Нил,

– Ты упал. Залез на старую пожарную лестницу, и она под тобой сломалось. Я прослежу, чтобы город засудил этих ублюдков за каждый присвоенный цент.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Нил и чуть слышно фыркнул. – Так похоже на тебя. – Он закрыл глаза, потом снова открыл. – Питер?

– Да? – спросил Питер, автоматически поглаживая щеку Нила большим пальцем.

– Что со мной случилось?

Пока они ждали, он спрашивал это еще пять раз, всегда откликаясь на ответы Питера, иногда тихо смеясь сам с собой – и забывая. Когда приехала скорая и Питер смог передать Нила им, он был в полном ужасе и отчаянно старался этого не показывать.

Как только на Нила надели спинной корсет с воротником и загрузили в машину скорой, Питер съехал вниз по стене и постарался унять дрожь. На его руке запеклась кровь, а колени и рукава были вымазаны в асфальтовой пыли. Он закинул голову, прислонившись затылком к стене.

– Вы в порядке, босс? – прервал его мрачные мысли голос Дианы. Она стояла достаточно близко, чтобы дотронуться, но не нарушала дистанцию.

Питер открыл глаза и устало глянул на нее. Маячки скорой подсвечивали все вокруг синим и красным, цветом кровоподтека.

– Есть следы Джейкса? – Наверняка, их фальсификатор давно сбежал.

– Нет, но мы разослали его описание. И устроили засады у его подружки и матери. Мы его возьмем.

Они две недели потратили на то, чтобы завести дело на этого парня, а сейчас Питеру приходилось прикладывать усилия, чтобы даже спрашивать о нем, не то чтобы переживать.

– Хорошо. Я поеду в больницу.

Диана кивнула.

– Мы с Джонсом здесь закончим, босс. Вы можете вести?

Может, она не поняла, что здесь произошло.

– Я не ранен, – сказал Питер.

– Я знаю.

Только когда он уже вывернул на дорогу следом за скорой, до него наконец дошло, о чем она на самом деле спрашивала, и это было явным сигналом, что он не в лучшей форме.

***

Питеру потребовалось какое-то время, чтобы доехать до больницы, припарковаться, найти приемный покой и пробиться в палату Нила – для этого пришлось применить комбинацию из махания значком, вежливых объяснений и целесообразных угроз. Когда он туда добрался, Нил более-менее пришел в себя и чувствовал себя достаточно паршиво, чтобы огрызаться на медсестер. Увидев Питера, он просто натянул простыню на голову.

– Я тоже рад тебя видеть, – сказал Питер.

Простыня медленно опустилась, обнажив белую повязку на виске Нила. Ему подрезали часть волос и очистили асфальтовый ожог на щеке. На лице начинали проявляться синяки, ярко выделяющиеся на бледной коже.

– Свет слишком яркий, – пробормотал он.

Питер прислонился бедром к кровати. На Ниле все еще был корсет, обездвиживающий его спину и шею, хотя он мог шевелить руками. Это выглядело неудобным, особенно для кого-то, кто явно испытывал боль. Сквозь тонкую ширму, отделявшую их от других пациентов, доносилась пьяная ругань.

– Они считают, что ты повредил шею?

– Не знаю, – пробормотал Нил и снова натянул простыню на голову.

Питер выяснил у медсестры, что Нил ожидает рентгена на всякий случай.

– Нельзя ли здесь выключить свет?

Она взглянула на него как на психа.

– Нет.

Но она помогла ему раздобыть чистое полотенце, чтобы закрыть Нилу глаза и затенить часть света. Когда Питер осторожно опустил простыню, чтобы положить на место самодельный компресс, Нил прищурился на него, едва не скосив глаза в попытке сфокусироваться

– Питер? Когда ты сюда попал?

– Какое-то время назад, – сказал Питер, сглатывая еще одну волну страха. Дезориентация и потеря кратковременной памяти - обычные последствия сотрясения, напомнил он себе. Он проходил обязательные курсы первой помощи Красного креста достаточно часто, чтобы это запомнить. Врачи осмотрят Нила. Они узнают, если что-то не так.

Непоправимо не так.

Прекрати об этом думать.

– Я кошмарно себя чувствую, – пробормотал Нил, когда Питер положил компресс ему на глаза. – Что случилось?

– Ты упал со здания, – терпеливо повторил Питер и добавил, поскольку эту ложь Нил все равно не вспомнит: – Ты будешь в порядке.

– Я знаю, – прошептал Нил, но не начал расслабляться, пока Питер не положил руку ему на плечо.

Когда Нила увезли на рентген, Питер сел на край кровати и позвонил Эл. Люди в соседних палатах, наверное, слышали его, как и он их – тут нельзя было остаться в одиночестве, и даже за задернутыми шторками виднелись фигуры людей– но не то чтобы он собирался рассказать что-то секретное.

– Я сегодня задержусь, дорогая, – сказал он, когда она ответила, и рассказал ей о случившемся.

Повисла краткая пораженная тишина, прежде чем она спросила:

– С Нилом все будет в порядке?

– Вроде бы никто не паникует, так что это, наверное, хороший знак. Ему сейчас делают рентген.

– Его оставят на ночь?

– Не знаю, – сказал Питер. – В любом случае я здесь задержусь.

– Я могу приехать.

– Нет… Я уверен, Нил это бы оценил, но вряд ли он в состоянии сейчас принимать посетителей. Он серьезно не в своей тарелке. – От воспоминаний о повторяющихся вопросах Нила и пустом взгляде в обычно живых голубых глазах по спине Питера все еще пробегал мороз. – Кроме того, у тебя ведь завтра то мероприятие, верно?

– Прием у Хартманов, – подтвердила она.

– Да, он самый. Я знаю, что тебе сегодня нужно работать, а если потратишь время, чтобы приехать сюда – засидишься до полуночи.

– Ты все-таки меня слушаешь, – рассмеялась Эл.

– Ну, я же агент ФБР.

– Держи меня в курсе, – твердо сказала она.

– Само собой.

Как только он повесил трубку, позвонила Диана, сообщив, что засада поймала Джейкса в доме его подружке.

– Он молчит как рыба и требует адвоката, но, думаю, наше дело твердое. Как там Кэффри?

– Жив, не в духе и ждет рентгена, – сказал Питер. – Прости, что сваливаю все на тебя. Если хочешь, можешь просто оставить бумажную работу у меня на столе.

Диана рассмеялась.

– Словно я откажусь от такого предложения. Купить Кэффри открытку с пожеланиями выздоровления?

Ее тон был дразнящим, но Питеру пришло в голову, что Нил и правда может это оценить. Он знал, что слегка невнимателен в подобных делах, и, может, Нила это вообще не волнует, но Питеру показалось, что ему приятно будет знать, что его отсутствие в офисе заметили.

– Да, сделай это.

– Вообще-то это была шутка. – Она помедлила. – Хотя ему наверное будет приятно, как думаешь?

– Убедись, чтобы все ее подписали.

– Гарантирую, что никто не отвертится, – бодро усмехнулась Диана.

Обсудив с Дианой еще несколько деталей дела, Питер снова уселся ждать возвращения Нила. Он играл в покер на телефоне, когда его привезли обратно. Корсета на нем не было.

Питер помог им переложить Нила на койку. Он был обмякшим, податливым и очень непохожим на себя.

– Лучше уложить его на бок, – сказала медсестра, ловко это проделывая. – Его дважды стошнило на рентгене.

– Лучше бы я умер, – простонал Нил. – Питер, пристрели меня, пожалуйста.

– Никто не умрет в мое дежурство, – сказал Питер, придерживая его рукой между лопаток. Пижама Нила промокла от пота. – Так результаты рентгена хорошие, как я понимаю?

– Вы родственник? – уточнила сестра.

– Друг.

– Рентген нормальный, – отозвался Нил, что прозвучало слегка невнятно, поскольку он зарылся лицом в бедро Питера, чтобы заблокировать весь мир. – Теперь они хотят сделать компьютерную томографию. Питер, пусть они прекратят. Я просто хочу домой.

– Можешь считать меня психом, – сказал Питер, осторожно обхватывая рукой его затылок, – но я бы хотел быть уверен, что ты не свалишься замертво с аневризмой, как только выйдешь из больницы.

– Спасибо, – благодарно сказала сестра. – Мы только проверим, свободна ли машина.

Оказалось, что томограф освободится только через час. Большую часть этого времени Питер провел, сидя изогнувшись на кровати рядом с Нилом и легонько массируя его затылок и шею. Когда он попытался остановиться, Нил пробормотал: «Нет, не надо, помогает».

– Ты помнишь, что случилось? – спросил Питер, медленно и осторожно надавливая по кругу в основании черепа.

– Помню, как ты сказал, что я упал со здания, – через мгновение отозвался Нил. – Тут где-то прячется «я тебе говорил»?

Питер слегка расслабился. Нил определенно лучше осознавал окружение.

– Поскольку я хороший парень, я подожду, пока ты встанешь на ноги.

– Чудесно, – пробормотал Нил в бедро Питера. – Есть чего ждать.

Когда разговор иссяк, Питер прибег к своим отточенным техникам по скоротанию времени в засаде и начал рассказывать историю о старом деле, решив, что Нилу не помешает посмеяться над стажерскими ошибками Питера. Нил не смеялся, но прижался ближе к ноге Питера и вздохнул, когда Питер легонько почесал его затылок.

Казалось, что он вот-вот уснет. Людям с травмами головы все еще нельзя спать, или это изменилось? Питер не мог вспомнить. Что ж, они были в больнице. Наверняка, если он не должен был позволять Нилу засыпать, кто-нибудь бы это упомянул.

А может, все считали, что это и так очевидно.

Нил не спал – Питер чувствовал по его дыханию – но к тому времени, как вернулась медсестра отвезти его на томографию, он полностью обмяк, вызванное болью и дискомфортом напряжение выветрилось из него, оставив его свободно свернувшимся возле Питера. Питер с трудом заставил себя осторожно вывести его из этого расслабленного состояния, чувствуя, как сразу возвращается напряжение.

Но это была уже финишная прямая. Пока Нила увезли куда-то в лабиринт коридоров, Питер заполнил бумаги, в основном подтверждая, что да, правительство оплатит медицинские счета Нила, поскольку он все еще числится в подопечных тюремной системы. После этого он пошел забрать Нила и с облегчением обнаружил, что опасных для жизни осложнений не обнаружили и разрешили выписку. Нил успел одеться и обмяк на стуле, склонившись на бок и очень бледный.

– Кто-то должен остаться с ним на ночь, – сказал невропатолог и вручил Питеру длинный список угрожающих симптомов.

– Вы уверены, что ему не надо остаться в больнице?

Нил пошевелился, прищурившись от яркого света.

– Питер, нет, я просто хочу домой, пожалуйста.

Питер сопроводил его до машины. Нил продолжал крениться, словно корабль в шторм, как только Питер его отпускал. Пока они были в больнице, наступила ночь; Питер с тревогой осознал, сколько прошло времени.

– Можешь остаться на ночь у нас, если хочешь. Эл не будет против.

Нил покачал головой и явственно об этом пожалел. – Не надо. Я просто хочу спать. Там будет Джун. – Он привалился головой к дверце и закрыл глаза.

Питер понимал желание остаться одному в знакомой обстановке; все же, учитывая размах тревожных симптомов, за потенциальным проявлением которых ему велели наблюдать (конвульсии, отсутствие реакции на раздражители, бесконтрольная рвота), он не думал, что Джун, в своей спальне в задней части дома, считается как «будет с ним». Однако спорить с Нилом в подобном состоянии было все равно что пинать щенка. Он задумался, сможет ли уговорить Эл проехаться до Манхэттена, чтобы привезти ему смену одежды на завтра.

– Тебе не обязательно оставаться, – пробормотал Нил, пока Питер вел его по лестнице, поправляя курс Нила каждый раз, как того вело в сторону.

– Я не говорил, что остаюсь.

Нил тихо хмыкнул.

Но квартира оказалась не пуста. За дверью горел свет и слышалось тихое бормотанье голосов в ужасной английской озвучке.

– О боже, – простонал Нил, ухватившись за косяк. – «Плитки огня». Прекрасное завершение чудесного дня.

Моззи на диване пошевелился.

– Совсем напротив, мон фрер. Это спин-офф «Плиток огня», «Плитки крови». Ты только что пропустил классическую сцену, в которой дочь гангстера, не осознавая, что ее возлюбленного не съели акулы после взрыва круизного корабля… – он замолчал, вдруг осознав, что что-то не так, и сел прямее, поставив бокал. – Ты в порядке?

– О да, просто чудесно. – Нил сделал шаг от двери и покачнулся. Питер подхватил его под локоть.

– Я могу стоять сам, – пробормотал Нил.

– Улики предполагают обратное, – сказал Питер. – Кровать?

– Ванная.

Питер помог ему дойти до ванной и заколебался в проеме, тревожно оценивая множество возможностей поскользнуться и упасть. Нил сверкнул на него глазами, вытолкнул его из проема и захлопнул дверь. Питер повернулся и подскочил, обнаружив Моззи почти вплотную к себе. Моззи хмурился.

– Что вы, федералы, с ним сделали?

– Мы тут не при чем, – быстро сказал Питер. Вину он ощущал, и еще как, но не стоило обеспечивать Моззи боеприпасами. – Он упал с пожарной лестницы.

И, боже, сегодня ему будут сниться кошмары.

Моззи ткнул Питера пальцем в грудь.

– С пожарной лестницы, на которую он бы не залез, если бы не ты.

Питер убрал руку Моззи из своего личного пространства.

– Уверен, ты не раз пытался помешать Нилу рисковать жизнью и здоровьем, нет?

Моззи долго таращился на него, прежде чем убрать руку, пробормотав: «Туше, федерал. Туше».

– Надеюсь, вы понимаете, что я вас слышу, – послышался из-за двери голос Нила. – Может кто-нибудь принести мне пижаму, пожалуйста?

Питер извлек первую подвернувшуюся пижаму из шкафа Нила – она была темно-серого цвета и по виду стоила больше, чем любой из костюмов Питера – и приоткрыл дверь, чтобы передать ее. Нил забрал ее и плотно захлопнул дверь.

Моззи протянул Питеру бокал вина.

– Вообще-то я не любитель вина.

– Без вина ты не вписываешься в компанию, Федерал. Смирись.

Питер фыркнул и сделал глоток. Он не ненавидел вино, хотя по-прежнему не мог отличить четырехдолларовую бутылку от бордо за двести долларов. Втайне он подозревал, что большинство людей, которые ведут себя так, будто это могут, на самом деле ориентируются на цену, а не на вкус.

– Итак, – сказал Моззи и приглушил телевизор. – Что случилось?

Питер обрисовал ему костяк событий. Ему пришлось заставлять себя говорить об этом; изображение безжизненно распластавшегося на тротуаре Нила было выжжено в его мозгу, вероятно, до конца жизни.

– Мы взяли парня, – добавил он.

– Это не то, что меня волнует, федерал.

– Да, – признал Питер. – Пожалуй, нет.

В дверь постучали, и вошла Элизабет с большой сумкой.

– Привет, – сказал она, чмокнув Питера. – Я надеялась, что вы уже здесь. Привет, Моззи. Где Нил?

– В ванной, – ответил Питер.

– Как он?

– Ничего, полагаю. Слегка потрепан, но не так чтобы очень. – Питер заглянул в сумку. – Что это?

– О, я решила принести Нилу супа, и по пути взяла еды для всех остальных. Есть и без глютена, – заверила она Моззи.

Моззи рассеяно улыбнулся и тревожно уставился на дверь ванной.

– Он там уже долго.

И слишком молчалив. Питер постучал в дверь.

– Нил?

Слишком долгая пауза, прежде чем послышалось слабое:

– Я в порядке.

Теперь Моззи и Элизабет тоже подобрались.

– Нил, тебе нужна помощь? – спросила Элизабет.

Еще более долгая пауза, прежде чем Нил ответил:

– … может быть.

Питер осторожно приоткрыл дверь, не зная, что обнаружит внутри. Он с облегчением увидел, что Нил, в пижаме, сидит на закрытой крышке унитаза, опустив голову на руки.

– Ты в порядке? – спросил Питер, присев перед ним на корточки.

– В основном, – пробормотал Нил и сглотнул. – Голова кружится.

Питер попытался вспомнить, не является ли головокружение одним из Ужасных Предупреждающих Сигналов, о которых предупреждали в больнице. Он был вполне уверен, что нет, хотя Нил выглядел бледным и несчастным.

Вдвоем Питер и Моззи довели его до кровати. Нил пытался помогать, но ноги его не слушались, и он повис на плече Питера, щекоча волосами его щеку.

– Вот отстой, – слабо пробормотал он, когда они сгрузили его на кровать.

Элизабет потянулась за покрывалом, но Нил схватился за него первым, упрямо натянув себе на ноги.

– Не надо подтыкать мне одеяло. Я сам справлюсь. – Он помедлил, очевидно, только осознав, с кем говорит. – Элизабет? Что ты здесь делаешь?

– Пришла тебя проведать, разумеется. Я принесла суп, если потом захочешь.

– О. – Нил выглядел пораженным и слегка растерянным. – Ты… не обязана была.

– Ну как же иначе. – Она потрепала его по колену. – Тебе нужно что-нибудь? Обезболивающие? Вода?

– Мне что-то дали в больнице. – Глаза Нила закрылись, потом открылись снова. Наверное, в этом заключалась часть его проблемы, подумал Питер: от обезболивающих его клонило в сон, что усиливало дезориентацию.

– Тогда спи, – сказала Элизабет. – Я поставлю суп в холодильник – съешь, когда проснешься.

Она еще раз сжала его колено и ушла на кухню. Моззи, бросив на Нила последний тревожный взгляд, последовал за ней, без сомнения, притянутый бесплатной едой.

Питер задержался, хотя сам не знал, зачем. Нил или спал, или быстро направлялся в том направлении, у всех определенно всё было под контролем. Свет в комнате был приглушен, а у кровати совсем выключен, так что лицо Нила казалось бледным пятном с темной шапкой волос.

Нил в безопасности, и с ним все будет в порядке, напомнил себе Питер. Но всё же он не мог прогнать ужасных воспоминаний. Непоправимое просвистело слишком; ближе, чем ему когда-либо хотелось повторять.

– Жаль, что к твоему браслету не прилагается поводок, – пробормотал он.

Он думал, что Нил уже спит, но тот повернул голову.

– Ты не виноват, – пробормотал он.

Питер присел на край кровати.

– Я этого не говорил, – заявил он, может, чуть слишком быстро.

Глаза Нила были по-прежнему закрыты, но одна его рука потянулась по одеялу в сторону Питера. Питер поймал ее, сжал. Нил сжал в ответ, и наконец его пальцы расслабились и дыхание выровнялось.

Элизабет и Моззи раскладывали парчези на кухонном столе. Питер уложил руку Нила на покрывало и направился к ним.

В какой-то момент игры он случайно оглянулся и заметил, как Нил повернулся во сне на здоровый бок, лицом к ним, и снова уснул.

End.

@темы: Перевод, Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Фанфики

---

аватары: Нил

[Сиоми]

link

@темы: Персонажи: Нил, Аватары

---

Телеканал USA отменяет «Белый воротничок»

[|_ordik]

Спустя пять сезонов и 75 эпизодов напарники Нил Кэффри (Мэтт Бомер) и Питер Берк (Тим ДиКей) завершат свою работу, а сам сериал в скором времени закроется.

Конечно, для поклонников «Белого воротничка» новость о закрытии телешоу вряд ли придется по душе. Однако, с точки зрения логики, в этом решении есть существенный хороший момент. Дело в том, что пятый сезон сериала завершился 30 января замечательной кульминацией, после которой продолжать шоу еще на два-три сезона было бы просто неразумно.

К тому же, отмена «Белого воротничка» не будет сиюминутной и не оборвет сюжет на самом интересном месте. Канал USA объявил о том, что выпустит короткий шестой сезон сериала, специально для того, чтобы довести до конца все сюжетные линии. Правда, когда выйдут новые эпизоды, пока еще никто не знает.

Закрыть сериал, обеспечивавший USA весьма неплохие рейтинги, боссов канала вынудила банальная и земная причина — финансы. Чем дольше шел сериал, тем больше уходило на него затрат, в том числе и на гонорары актерам. Поэтому выпускать полноценный шестой сезон и думать о продолжении для канала было попросту невыгодно. У всякой хорошей истории должен быть достойный конец. Источник

@темы: Ссылки, Интервью

---

Деанон

[Iry]

Дорогие наши читатели и болельщики!
Команда «Белого Воротничка» от всей души благодарит вас за то, что читали и поддерживали нас на протяжении битвы! Нас было мало, но мы старались и, надеемся, смогли вам угодить

Спасибо и до новых встреч!

@темы: Ссылки

---

[_Наблюдатель]

Еще один вариант событий после 5х13.

Фэндом: White Collar
Название: Гавань в шторм / A Port in a Storm
Автор: Shоlio (Friendshippеr)
Перевод:  _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен
Жанр: Hurt/Comfort, Outsider's POV
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Нил, Питер, Элизабет, ОС
Объем: ~4 400 слов
Саммари: У начальника вашингтонского подразделения ФБР Коринн Брауэр выдался очень странный день. Действие происходит после финала пятого сезона, спойлеры по 5х13.

Коринн знала, что ей стоило бы бросить курить, но она все еще могла пробежать полосу препятствий ФБР быстрее, чем большинство ее молодых коллег. И она ограничивалась всего двумя сигаретами в день, выкуривая одну в середине утра и одну вечером дома, за бокалом вина.

Кроме того, в подобные дни она была рада, что сделала перерыв, чтобы размять ноги. Прошлой ночью прошел дождь, смыв обычную для Вашингтона влажную духоту. Небо было ярко-голубым, и в воздухе пахло весной. Коринн вышла из длинной тени здания ФБР и решила чуть пройтись по улице, может, даже прогуляться до Национальной аллеи. Она залезла в карман за зажигалкой.

– Простите, шеф Брауэр?

Коринн мысленно вздохнула; вот тебе и перекур с прогулкой.

Она улыбнулась охраннику, поворачиваясь.

– Привет, Дейв. Что стряслось?

– Мэм, у нас тут вроде как ЧП. Парень попытался пробраться мимо охраны. Простите, что вас беспокою, просто…

– Ничего, все в порядке. – Она выбросила незажженную сигарету в урну и проследовала за ним в здание. – Что произошло?

– Кэрол и Майк держат его под охраной, – сказал Дейв. – Возможно, он психически неустойчив и определенно ранен, но отказывается от медицинской помощи. Документов нет, имени не говорит. Настаивает, что хочет поговорить с агентом.

Дейв провел ее в кабинет у главного холла. Едва войдя, Коринн поняла, почему он не уверен, как поступить. Пленник сидел в углу на полу, опустив голову на колени и прикрывая ее скованными руками. Его рубашка была изорвана и измазана в грязи или засохшей крови. Двое других охранников нервно переминались неподалеку, явно не зная, что делать.

– Никто его и пальцем не тронул, мэм, – быстро сказал Майк. – Он таким и пришел. Не сопротивлялся, когда мы надели наручники, только твердил, что хочет поговорить с агентом, но он говорит бессмыслицу.

– Не согласился на снятие отпечатков, – добавил Дейв. – Мы могли просто это сделать, особенно учитывая, что он пытался проникнуть в федеральное здание, но…

– Да, – согласилась Коринн. Съежившийся в углу пленник казался уязвимым и перепуганным. – Понимаю. Вы правильно сделали.

Она присела рядом с пленником, который слегка подвинул руки, чтобы взглянуть на нее. На его руках были синяки и порезы, и еще больше ран проглядывало через прорехи в рубашке.

– Привет, – мягко сказала она. – Я руководитель отдела Коринн Брауэр. Я здесь, чтобы помочь вам.

Он еще немного опустил руки, что позволило ей рассмотреть его лицо чуть лучше. Белый мужчина, лет тридцати-тридцати пяти. На его лице, как и на руках, сияли синяки – явно свежие, наложившиеся поверх бледнеющих старых. Он облизнул потрескавшиеся губы и хрипло спросил:

– Это здание ФБР?

– Да, – подтвердила Коринн, сохраняя голос тихим и успокаивающим. – Мои друзья говорят, что вы пытались проникнуть внутрь.

– Я не… – он замолчал, закашлялся и вытер рот тыльной стороной ладони. Его взгляд был остекленевшим и не вполне сосредоточенным. – Я не хотел ничего плохого, – сказал он. – Я просто хотел увидеть Питера. Питера Бёрка. Он агент. Специальный агент. Очень специальный агент.

– Хорошо, – согласилась Коринн – Мы его позовем.

Она кинула взгляд на Дейва, который уже набирал номер. Минутой спустя он опустил трубку.

– Отдел кадров говорит, что в вашингтонском подразделении не числится Питера Бёрка, мэм.

– Нет! – резко сказал молодой человек. Охранники потянулись к пистолетам, Коринн вскинула руку, останавливая их. У нее даже не было при себе пистолета. Не будучи больше полевым агентом, она редко носила оружие, и в любом случае собиралась покинуть кабинет всего на пару минут.

– Нет, – повторил он и уронил голову на колени, словно у него закончились силы. Его руки упали на пол, следом брякнули и наручники – которые каким-то образом были уже не на его запястьях.

– Мне просто нужен Питер. Он должен быть здесь. Он здесь работает.

– Вам нужна медицинская помощь, – сказала Коринн. Она осторожно забрала наручники и нахмурилась на Дейва: неужели было так трудно надеть наручники на больного, плохо соображающего заключенного? Дейв глянул обратно на нее, в равной степени озадаченный.

– Нет, – упрямо сказал молодой человек. – Я хочу поговорить с Питером.

– Вы уверены, что он агент?

– Да. Он мой куратор.

Ну, уже что-то.

– Вы были под прикрытием?

Он начал было кивать, потом начал качать головой, потом остановился. Он дрожал.

– Просто позвоните Питеру. Пожалуйста.

– Можете назвать номер этого Питера?

Молодой человек наклонился к ней – она отстранилась, но он держал в руке сотовый телефон. Очень знакомый телефон. Ее телефон.

– Ты только что залез ко мне в карман? – неверяще спросила она, выхватывая мобильник.

– Я собирался набрать для вас номер.

Как он это сделал? Она даже не видела, как он пошевелился.

– Слушай, – сказала Коринн. – Я разрешу тебе позвонить Питеру Бёрку, если ты дашь снова надеть наручники, хорошо?

Его передернуло.

– Мне не нравятся наручники.

– Возможно, но ты только что залез в карман федеральному агенту, так что мне понравится гораздо больше, если на тебе будут наручники.

– Если я дам надеть наручники, вы позвоните Питеру?

– Да, – сказала она. – Обещаю.

Он молча протянул руки. Коринн начала было застегивать наручники и заколебалась. Его запястья под манжетами рубашки оказались красными и распухшими от воспаления, со сгустками засохшей крови. Его уже держали в наручниках – со зверской жестокостью.

– Знаешь что, – сказала она, убирая наручники в карман. – Обойдемся без наручников, если пообещаешь оставаться в этом углу, прямо здесь. По рукам?

– Не вскрывать, не стягивать, – пробормотал он.– Да, я останусь. Можно теперь позвонить Питеру?

И он снова стащил ее телефон! Она подавила побуждение выхватить его, потому что в прошлый раз это не помогло. Вместо этого она постаралась держать в поле зрения обе его руки.

– Да, – сказала она. – Набери номер Питера, а потом мне нужно будет с ним поговорить, хорошо?

– Хорошо, – сказал он, набрал номер большим пальцем и протянул ей трубку. Он снова дрожал.

– Принеси одеяло, хорошо? – попросила Коринн Дейва.

Телефон звонил, потом отозвался мужской голос:

– Алло?

– Питер Бёрк? – предположила она. Ее пленник вскинул голову, взгляд внезапно стал острее и сосредоточеннее.

– Слушаю.

– Питер, это начальник отделения Коринн Брауэр из вашингтонского подразделения ФБР, – сказала она. – У вас не пропадал агент?

– Не агент, – сказал Питер. Повисла пауза, словно он задержал дыхание.

– Ну, здесь кое-кто хочет с вами поговорить, – сказала она. – Я включу громкую связь, хорошо?

– Да, давайте, – сказал Питер.

Коринн отвела телефон от уха. Ее пленник уже тянулся к нему – не то чтобы протягивал руку, но все его тело устремилось к телефону, как растение поворачивается к свету.

– Питер? – сказал он.

– Нил, – с явным облегчением выдохнул Питер. – Где ты? Нет, нет, дурацкий вопрос, очевидно, ты в Вашингтоне. Где ты был?

Нил ответил не сразу. Он закрыл глаза, все его тело обмякло, и Коринн приготовилась ловить его, если он упадет: на мгновение ей показалось, что он потеряет сознание, и он казался недалек от этого. Потом он открыл глаза снова – он не плакал, не вполне, но на ресницах блестела влага.

– Питер, – сказал он. – Ты не в Вашингтоне. Я думал, ты в Вашингтоне. Где ты?

Короткая пауза со стороны Питера.

– Я в Нью-Йорке. В отделе белых воротничков. Нил, ты в порядке?

– Ты должен быть в Вашингтоне, – сказал Нил.

Вернувшийся Дейв протянул Коринн одеяло. Она положила телефон на пол и набросила его на Нила. Он вряд ли заметил ее; все его существо сосредоточилась на телефоне.

– Я уже вызвал скорую, – пробормотал Дейв. Коринн благодарно кивнула.

– Нил, – сказал Питер. – Это долгая история, и сейчас мне нужно поговорить с шефом Брауэр. Шеф, вы там?

– Можете звать меня Коринн, – сказала она, – и да, я здесь.

– Он в порядке? – голос Питера звучал спокойно, но это было очень хрупкое спокойствие.

– Нет, – сказала она, встречаясь взглядом с лихорадочно блестящими глазами Нила. – Ему нужна медицинская помощь, но он не соглашается, не поговорив с вами.

– Нил, ты слушаешь? – Покров спокойствия стал еще тоньше, хотя она уловила что-то в голосе Питера, напоминавшее сдавленный смех или, может, сдавленную панику. Или и то, и другое. На заднем плане хлопнула дверь.

– Да, – сказал Нил. – Я слушаю.

Это было преуменьшение – он вслушивался в телефон всем телом, если такое было возможно.

– Хорошо, хорошо. Нил, я сейчас выезжаю, а ты скажешь этой милой леди, что ей нужно вызвать тебе скорую, понял? И потом останешься прямо на месте, пока они не приедут. Понял?

– Хорошо, – согласился Нил. – Не вскрывать, не стягивать. Понял.

Питер издал странный звук, что-то между смехом и всхлипом.

– Они уже едут, – сказала Коринн. – Питер, как его полное имя? Вы знаете его медицинскую историю?

– Он не сказал свое имя? Ну да, – поправился Питер, – конечно, не сказал. Его зовут Нил Кэффри. Нил, скажи им все, что им нужно знать, чтобы тебе помочь, понял?

– Ладно, – согласился Нил. Он привалился к стене, прикрыв глаза и плотнее закутавшись в одеяло.

– Вот дерьмо, – сказал Питер. – Простите! Мэм, Нила будут считать беглецом. Приставы объявили его в розыск. Нил, ты сбежал?

– Нет, – сказал Нил. Теперь его глаза было полностью закрыты. Он прислонялся к стене, словно вот-вот заснет. – Не сбежал, Питер, честное слово.

– Так и знал, – пробормотал Питер. – Шеф, простите, что сваливаю это на вас, но не могли бы вы остаться с ним? Он не беглец, он… выполнял для нас кое-какую работу, и мы его потеряли. Мне нужно, чтобы кто-то придержал приставов. Вы можете это сделать?

– Агент Бёрк, вы просите заговорить приставам зубы? – она невольно улыбнулась. – Да. Я могу это сделать.

Она услышала улыбку в голосе Питера.

– Я ваш должник. Нил?

– Ммм, – сказал Нил.

– Ты будешь сотрудничать с шефом Брауэр и останешься с ней, хорошо?

Нил не отвечал.

– Нил?

– Ммм. Да.

Коринн снова взяла трубку.

– Нил, я поговорю минуту с агентом Бёрком, хорошо?

Нил не отвечал; казалось, он на самом деле уснул.

Она выключила громкую связь и спросила:

– Питер, можете рассказать мне, что происходит?

– Расскажу, когда доберусь до вас. Простите за неясность, просто это… трудно объяснить, наверное. Сейчас мне нужно сделать пару звонков. Я попрошу жену приехать в больницу и составить вам с Нилом компанию, хорошо?

– Вашу жену? – с удивлением переспросила она. – Она тоже агент?

– Что? Нет, нет. – Голос Питера звучал рассеяно. Она услышала хлопок двери машины. – Я скоро вам перезвоню, хорошо? Мне нужно кое-что уладить. Если приставы будут вам докучать, смело переключайте их на меня. И, слушайте, спасибо большое. Я серьезно. Я знаю, что это вроде как неожиданно и странно, и…

Он помедлил, но не повесил трубку, так что Коринн ждала. Она привыкла, что полевые агенты бывают грубыми и эксцентричными и неожиданно эмоциональными. Наконец Питер сказал:

– Я не знаю точно, что произошло, но, думаю, могу сложить пару фрагментов, и… спасибо, что присмотрели за Нилом. Было бы гораздо проще запереть его в камере или вызвать приставов вместо того, чтобы звонить мне. Спасибо.

– Пожалуйста, – сказала она, и он разъединился, не попрощавшись. Минуту она смотрела на телефон, потом перевела взгляд на спящего Нила, обмякшего у стены.

Его жену?

***

Нил проспал до приезда парамедиков, и проснулся, вырываясь. Впрочем, он сразу же успокоился, как только Коринн напомнила, что Питер сказал ему сотрудничать. Она определенно ждала встречи с этим агентом Питером Бёрком.

Когда парамедики загружали его на каталку, Нил сказал: «Подождите, вот», и начал протягивать Коринн какие-то предметы – как она осознала, ее значок, снова наручники и зажигалку.

– Когда ты это взял? – потребовала она.

– Я подумал, что они могут пригодиться, на всякий случай, – объяснил Нил. – Ну, для побега. Но теперь мне не нужно бежать, так что вы должны получить их обратно.

– Ну да, – сказала она, уставившись ему вслед. – Наверное… должна.

Она дважды проверила содержимое карманов, особенно кошелек.

Она проследовала за скорой на своей машине, но, когда они доехали до больницы, осознала, что понятия не имеет о правовом статусе Нила. Она решила довериться Бёрку и действовать исходя из предположения, что Нил был агентом, выполняющим какую-то работу под глубоким прикрытием. Когда она заполняла бумаги, оставляя большую часть полей пустыми, позвонил ее зам Тан. Нила уже увезли в палату.

– Я пробил Кэффри по базе, – сказал он. – Захватывающее чтиво. Серьезно, не оторваться. Даже не знаю, с чего начать.

– Он агент?

– Неееет, – протянул Тан. – По крайней мере, если только это не засекречено выше моего уровня допуска. Он консультант в какой-то программе условно-досрочного освобождения в Нью-Йоркском отделении.

– Стой, кажется, я что-то об этом слышала. – Вроде была какая-то программа, впервые введенная в Нью-Йорке и подхваченная некоторыми другими подразделениями из-за ее успеха. Деталей она не знала, поскольку не вела дел с этим отделом.

– Что он сделал?

Она услышала шелест бумаги.

– Подделка облигаций, очевидно. Сильный риск побега. Он несколько раз сбегал с тех пор, как Нью-Йоркский отдел подписал сделку об условно-досрочном три года назад, в последний раз – около трех недель назад.

У нее похолодело в животе, когда она представила Нила Кэффри в больнице, совершенно без охраны и без наблюдения. Бёрк, если у меня из-за этого будут проблемы, ты у меня сможешь работать в ФБР разве что парковщиком.

– История становится совершенно очаровательной, если просмотреть заметки руководителей на Бёрка – это его куратор – и Кэффри,– сказал Тан и рассмеялся. – В зависимости от того, кому верить – или они потрясающая команда с самым высоким коэффициентом раскрываемости в Бюро, или парочка опасных авантюристов, которым нельзя доверить даже городской приют для животных. У Бёрка страннейшая смесь поощрений и выговоров, какую я только видел. Или он получает наивысшие оценки, или его отчитывают на все лады, но и месяца не проходит без того или другого. Год назад его сослали на склад улик и едва не уволили. Через пару месяцев он – начальник отдела. О, и я упоминал, что он был в тюрьме? За убийство? Хотя все обвинения сняли. – Он снова рассмеялся. – Я тебе перешлю заметки агента Крамера.

– Крамера из отдела преступлений в сфере искусства? – Его довольно уважали в Бюро, хотя она не знала его лично.

– Ага. Просто уморительно, особенно в сравнении с заметками непосредственного начальника Бёрка, Хьюза, за тот же период.

О Хьюзе она точно слышала. Он вышел в отставку пару месяцев назад, но был настоящей легендой, раз за разом отвергая предложения как о повышении, так и об отставке.

– В какой-то момент Крамер описывает Бёрка как «допускающего преступную халатность и возможно неуправляемого», – продолжал Тан. – И еще «сочувствую руководителю, которому придется с ним возиться. Скорее всего, закончит в тюрьме. Запросто может утянуть за собой весь отдел». А вот заметка Хьюза примерно за то же время: «Самое блестящее нестандартное мышление, какое я встречал. Бёрк или станет руководителем Бюро, или его карьера взорвется с такими фейерверками, что мы будем это обсуждать и через двадцать лет». О, и еще я нашел фрагмент, где Крамер называет Хьюза «ослепленным симпатией к Бёрку до откровенной глупости», а Хьюз Крамера – напыщенным занудой. Короче, я вышлю все тебе на почту.

– Думаю, это не даст мне заскучать, пока я жду, – вздохнула Коринн. – Оставь остальное на моем столе, пожалуйста.

Ей пришлось сделать еще пару звонков, чтобы освободить послеобеденное время. Прикидывая, сколько работы навалится на нее завтра, она задумалась, почему готова пойти на это ради явного преступника и его потенциально преступного куратора.

Но она знала, почему. Из-за лихорадочного, испуганного взгляда Нила. Из-за беспокойства в голосе Бёрка и того, как Нил расслабился, когда услышал его голос.

Она поднялась по карьерной лестнице, потом что ей нравилось учить больше, чем работать в поле. Ей нравилось брать молодых агентов под крыло и показывать им все тонкости работы. И, хотя Нил не был агентом, а она не была его наставником, она не могла просто уйти и оставить его одного, больного и всецело во власти системы.



Жена Питера появилась, когда Коринн заговаривала зубы приставам по телефону. Элизабет Бёрк оказалась энергичной брюнеткой, с ходу приветствовавшей Коринн объятьем и попросившей называть ее Элизабет, а не миссис Бёрк.

– Спасибо, что не бросили Нила одного, – сказала Элизабет, вглядываясь в лицо Коринн большими, взволнованными глазами. – Как он?

– Пока мне ничего не говорят.

Она не смогла заставить себя сказать, каким она в последний раз видела Нила женщине, которая явно заботилась о нем и переживала.

Из присланного Таном файла она знала, что агент Крамер был уверен, что Нил обманом втерся в семью Бёрков и активно их дурачил. Коринн решила не спешить с выводами; было бы не мудро принимать поспешные решения. Однако если Элизабет была жертвой аферы, она явно заглотила наживку с потрохами.

Вскоре после этого их пустили к Нилу. Он выглядел гораздо лучше, чем в прошлый раз; его отмыли, перевязали запястья и обработали многочисленные порезы; из-под воротника его больничной пижамы выглядывали повязки. Синяки все еще ярко выделялась на бледной коже. Судя по тому, как он распластался на кровати, разбросав неуклюже руки-ноги, Коринн предположила, что в капельнице у него не только физраствор – что подтвердила его широкая, слегка одурманенная улыбка при виде Элизабет.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – Элизабет очень осторожно обняла его. Нил соскользнул вбок и привалился к ней.

– О, Нил, – сказала она, прижавшись щекой к его макушке. – Мы так волновались.

– Ничего, – сказал Нил. – Я освободился. Питер знает, что я не сбежал, да?

– Питер очень хорошо знает, что ты не сбежал, – твердо подтвердила Элизабет. – Он едет сюда прямо сейчас, так что ты скоро его увидишь.

Коринн села с другой его стороны.

– Здравствуй, Нил. Я начальник отделения Брауэр – можешь называть меня Коринн. Помнишь меня?

Нил кивнул и потянулся к ее руке.

– Вы не надели на меня наручники.

– Ты бы снова их снял, – заметила она.

– Нил, – сказала Элизабет, – верни леди ее часы, пожалуйста.

Нил усмехнулся и послушно уронил часы ей в ладонь. Он не просто так держал ее за руку.

– Поверить не могу, – пробормотала Коринн, застегивая браслет. – Я пытаюсь тебе помочь.

– Я вернул все, что взял, – заметил Нил.

– Судя по твоему досье, это не всегда так.

Он замолчал. Элизабет глянула укоризненно, но Коринн не дрогнула.

– Мистер Кэффри – Нил – это серьезно. Вы разыскиваемый беглец, знаете. Я задерживала приставов, но я не могу продолжать это делать вечно. Но, – добавила она, подняв палец, чтобы прервать возражения Элизабет, – мне очень поможет, если ты расскажешь о том, где был и почему. Это засекречено?

Нил покачал головой.

– Я отвечу на вопросы.

– Ему нужен адвокат? – потребовала Элизабет.

– Только если он совершал преступления, – сказала Коринн. – Ты совершал преступления?

– Преступления под принуждением считаются? – уточнил Нил. Элизабет выглядела, словно готова была расплакаться.

– Нет, – мягко сказала Коринн. Она накрыла его руку – рукой без часов, на всякий случай, – и кивнула Элизабет. – Мне придется попросить вас выйти ненадолго, если вы не против.

– Нет, – сказал Нил, вцепившись в Элизабет.

– Нет, – эхом отозвалась Элизабет.

– Я думаю, это может ее расстроить, – сказала Коринн Нилу. – Она будет прямо за дверью.

Она глянула на Элизабет, пытаясь передать глазами, что Нил будет более свободно и откровенно говорить о своем пребывании в плену, если они останутся наедине.

– Все в порядке, – сказал Нил и неловко похлопал Элизабет по руке. – Ты будешь снаружи?

– Непременно, – пообещала Элизабет и грозно глянула на Коринн. – Если я тебе понадоблюсь, только позови. Я приду сразу же. С адвокатом.

Она вышла.

– Я знаю, что ты через многое прошел, Нил, и не хочу, чтобы это было тяжелее, чем необходимо, – сказала Коринн. – В основном я должна знать, нужно ли организовать для тебя защиту, и заодно я могу запустить процесс, чтобы привлечь к правосудию тех, кто это с тобой сделал.

– Вы очень похожи на Питера, – сказал Нил. После ухода Элизабет он съехал обратно в подушки и внимательно наблюдал за ней, склонив голову.

– Правда?

– Да, – сказал Нил. – Он тоже много говорит о правосудии.

Он нахмурился.

– Кажется, я не это хотел сказать. Не совсем. Все слегка… расплывчато. Но вы напоминаете мне Питера.

– Это хорошо? – спросила Коринн, невольно улыбнувшись.

– Да, – сказал Нил и протянул ей часы – и она снова не заметила, как он их стащил!

– Пожалуйста, прекрати это делать.

– Мне просто нравится не давать ФБР расслабляться, – сказал Нил, невинно устроившись на подушках.

***

Из слегка спутанного рассказа Нила Коринн поняла, что его похитила группа похитителей предметов искусства, которым нужен был форточник на поводке. Она пообещала ему иммунитет, чего формально не имела права сделать без нескольких звонков, но ей нужно было вытащить историю из него историю, так что она решила, что оправдает все позже. Хотя он был уклончив в деталях, он дал ей достаточно имен, местоположений и описаний, чтобы она могла разослать команды на поиски этих людей.

– Я пытался сбежать раньше, – сказал Нил. – Они всегда меня ловили.

– Ну, в этот раз не поймают. – Он похлопала его по здоровой части плеча. – Я буду здесь, а потом приедет Питер. И мы скоро задержим этих парней.

– Питер приедет, – просиял Нил. – Из Нью-Йорка. Точно. – Он нахмурился. – Почему Питер в Нью-Йорке?

– Я не знаю, – сказала Коринн. – Можешь спросить его жену.

Она оставила с Нилом Элизабет и вышла в приемную скоординироваться с Бюро. Заодно отогнала приставов, без зазрения совести дав им телефон Питера Бёрка. Как она предполагала, он будет рад возможности устроить кому-то головомойку.

И наверняка он превысил все пределы скорости на обычно четырехчасовом пути из Нью-Йорка в Вашингтон, учитывая, как быстро он сюда добрался. Хотя она никогда его не встречала, Коринн узнала его сразу же – его манеры и поведение с головой выдавали принадлежность к ФБР, и он прошагал по приемной как человек на миссии, нацелившись на нее.

– Шеф Брауэр?

– Зовите меня Коринн, – повторила она и пожала его руку. – Я как раз собирала группу быстрого реагирования. Думаю, Кэффри рассказал нам достаточно, чтобы прижать этих парней. Хотите поучаствовать?

– Чертовски верно, – мрачно сказал Питер. – Но… – его выражение изменилось, стало почти нерешительным. – Кэффри – не спит? Я бы хотел с ним поговорить.

– Он там, – сказала Коринн, и ей пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним.



Нил и Элизабет играли в карты – или, точнее, Элизабет разложила карточную партию на коленях Нила и, похоже, делала большинство ходов сама, пока Нил сонно откинулся на подушках, потягивая суп из кружки. Они оба подняли глаза, когда вошли Коринн и Питер. Она видела, как Нил улыбнулся, увидев Элизабет, но он просто просиял при виде Питера.

– Нил, – сказал Питер.

– Питер, – сказал Нил, пытаясь сесть прямее. Элизабет забрала чашку с супом, пока он его не разлил.

Питер пересек пространство между дверью и кроватью за пару шагов, потом спохватился и слегка рассеяно обнял жену, но все его внимание было сосредоточено на Ниле. Казалось, он каталогизирует все до одного его синяки.

– Господи, Нил, мне так жаль. Мы тебя искали – и Моззи тоже. Искали круглые сутки.

– Я хорошо умею убегать, знаешь, – сказал Нил, и в его улыбке было что-то душераздирающее.

Питер издал полузадушенный звук и прислонился бедром к кровати. Очень нерешительно он протянул руку вокруг плеч Нила, пытаясь найти неповрежденное место. В ответ Нил, разом обмякнув, безвольно привалился к нему, ткнувшись лицом ему в грудь. Питер, не ожидавший такого, едва не упал с кровати. Поскольку Нил не выказывал никакого желания отпускать, Питер вздохнул и оперся подбородком о макушку Нила.

– Мы их возьмем, – сказал он.

– Я знаю, – слегка невнятно пробормотал Нил в рубашку Питера. – Ты всегда это делаешь.

Элизабет встретилась глазами с Коринн и чуть ей улыбнулась. Коринн улыбнулась в ответ и тихо вышла, чувствуя, будто вторгается. Закрывая дверь, она обернулась и увидела, что Бёрки все еще защитно окружают Нила, Нил все еще прилип к Питеру как приклеенный и, судя по всему, ни один из них не планирует отпускать в ближайшее время.

Она тихо закрыла дверь, оставляя их наедине.

Аномальные даже не начинало описывать отношений Питера Бёрка с его консультантом. Неудивительно, что никто не мог понять, как описать их в его досье. Они должны были повергать в недоумение всех, кто их встречал. Неподобающие? задумалась она. Может, на каком-то уровне. Она понимала, почему Крамер отреагировал так.

Но Коринн всегда верила, что хорошего агента делают не только разум и мужество, но и сердце. Сочувствие. Забота. За почти три десятилетия работы в Бюро она встречала множество агентов, которым не хватало эмпатии, и слишком мало тех, чьим самым большим недостатком было то, что они слишком заботились.

Было совершенно ясно, что Питер Бёрк настолько эмоционально скомпрометирован своим консультантом, как это вообще возможно.

И не менее ясно, по крайней мере – Коринн, что ни один из них не променяет это ни на что на свете.

***

Она увидела Нила Кэффри еще раз, пару дней спустя.

Само расследование было не в ее руках – его проводил другой отдел, и хотя она бы хотела оставаться в курсе дела, ей более чем хватало настоящей работы, чтобы отвлекаться на это. Она собиралась еще раз навестить Нила в больнице, но когда наконец нашла временя позвонить, его уже выписали.

Она еще раз поговорила с Питером, сообщив точные детали ее первой встречи с Нилом и то, что Нил рассказал ей о своем заточении. Разговор велся по телефону, но даже не видя его лица, она чувствовала как тишина на другом конце линии становится все ледянее, пока она описывала состояние Нила, когда впервые увидела его.

– О, и он стащил мои часы, – сказала она. – Несколько раз. Просто чтобы вы знали.

– Он их вернул?

– Почти сразу же, – признала она.

Питер рассмеялся.

– Значит, вы ему понравились.

Но она не ожидала, что Нил появится в дверях ее кабинета. Она не сразу его узнала; он был выбрит, подстрижен и очень собран, в дорого выглядевшем костюме. Синяки на его лице были еще видимы, хотя бледнели.

– Можно войти?

– Разве тебя не должен все время сопровождать агент? – поинтересовалась Коринн, но махнула ему на стул. Его скованные движения опровергали видимость хорошего здоровья, но он все равно казался бодрым.

– Я с агентом, – заблестели его глаза. – Я в кабинете агента прямо сейчас.

О да, за ним нужен глаз да глаз.

– Питер внизу, заканчивает с бумагами, – признался Нил, когда она строго глянула на него. – Я просто решил заглянуть, пока он занят.

– А он знает, где ты?

– Это не даст ему скучать, – довольно сказал Нил. – Он любит вызов.

Она согнала с губ улыбку.

– К счастью, это твоя проблема, не моя.

Нил поднял глаза и с неожиданной серьезностью встретился с ней взглядом.

– Спасибо, что помогли мне. Я мало что помню из того, что случилось, но я знаю, что вы не обязаны были обходиться со мной с такой добротой. Я правда это ценю.

– Я не заслуживаю благодарности за то, что вела себя как хороший человек, – слегка смутилась Коринн.

– Это менее распространено, чем вы думаете, – сказал Нил.

В этот раз она не пыталась сдержать улыбку.

– Я знаю, что Питер скоро возвращается в Нью-Йорк. Ты едешь с ним?

– По всей видимости. – Он не казался расстроенным этой перспективой.

– Вот ты где, – сказал Питер, появляясь в дверях ее кабинета. Он выглядел одновременно раздраженным и позабавленным.

– Недолго понадобилось, – заметил Нил.

– Я профессионал, – отпарировал Питер. – Надеюсь, он вам не слишком докучал.

– Мы вели очень милый разговор, вообще-то. – Она протянула руку, и Нил ее пожал. – Если вы двое еще когда-нибудь будете в Вашингтоне, заглядывайте на огонек. Можно будет вместе пообедать.

– Вообще-то я тут часто бываю, поскольку моя жена здесь работает, – сказал Питер. – Нужно будет это сделать. Нил, верни шефу Брауэр ее часы, сейчас же.

Беззастенчиво ухмыляясь, Нил положил часы на стопку документов на ее столе.

– Можете пригласить и вашу жену, – сказала Коринн, быстро забирая часы. – Вижу, ваша работа не дает вам скучать, Питер.

– Мне ли не знать, – отозвался Питер. – Идем, Нил, если выедем сейчас, опередим час пик.

– Думаю, мне стоит отметить, – сказал Нил, осторожно поднимаясь из кресла, – что мне тоже приходится его терпеть, а он даже не позволяет мне выбрать волну.

– Потому что это моя машина, – сказал Питер.

– Строго говоря, это машина Бюро.

– Да, но я за рулем. – Питер поднял руку, прощаясь с Коринн. – Спасибо за приглашение на обед. Я определенно вам позвоню в следующий раз, как буду в городе.

– Буду ждать, – отозвалась она.

Нил подмигнул ей, прежде чем двинуться к двери. Как только он поравнялся с Питером, рука Питера легла ему между лопаток плавным и явно бессознательным движением, сочетающим защиту с тем, чтобы просто не упускать его из виду.

Последнее, что она услышала, были слова Нила:

– Если мне придется слушать радио «Спорт» всю дорогу до Нью-Йорка, я умру.

Потом дверь лифта закрылась, и они исчезли.

Коринн инстинктивно еще раз проверила часы. Они были на месте, но если припомнить хитрое подмигивание Нила – видимо, очень скоро ей придется проводить полную инвентаризацию своего кабинета.

Слава богу, что эти двое – проблема нью-йоркского офиса, подумала она.

Но она определенно ждала этого обеда.

@темы: Перевод, Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Персонажи: Элизабет, Фанфики

---

Спецквест

[Iry]

Команда «Белого воротничка» нуждается в вашей поддержке!

Мы представляем заключительный обязательный левел - спецквест. Присоединяйтесь и читайте «White Collar Times»!

Напоминаем также, что ВОТ ЗДЕСЬ можно голосовать за рейтинговую выкладку, а ЗДЕСЬ - за челлендж.

Нам важен каждый читатель и каждый голос!

@темы: Ссылки

---

Визуальная выкладка R-NC-21

[Iry]

Команда «Белого воротничка» нуждается в вашей поддержке!

Здесь вы можете посмотреть нашу визуальную выкладку, где найдете потрясающей красоты арты!

Напоминаем также, что ВОТ ЗДЕСЬ можно голосовать за рейтинговую выкладку, а ЗДЕСЬ - за челлендж.

Нам важен каждый читатель и каждый голос!

@темы: Ссылки

---

[_Наблюдатель]

Фэндом: White Collar
Название: Keeper [1]
Автор: Shоlio (Friendshippеr)
Перевод:  _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен
Жанр: Hurt/Comfort, Fluff, Friendship
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Нил, Питер
Сезоны/спойлеры: СПОЙЛЕРЫ к 5х13.
Объем: ~2 100 слов
Саммари: Эпизод таг к финалу (5х13). Флаффный h/c.

Прошло пятнадцать дней и одиннадцать часов с тех пор, как он вошел в эту комнату – пятнадцать дней и одиннадцать часов, прежде чем Питер вытащил его. Нил точно знал, потому что ему позволили оставить часы – сперва тщательно проверив их на предмет спрятанных отмычек и передатчиков. Он не знал, считать ли это милосердием или очередным способом его помучить.

Он пытался сбежать. Он чувствовал, что это важно, и все старался сказать Питеру, но Питер только говорил «шшш» и старался его усадить.

Он пытался сбежать, но они ловили его каждый раз – ловили, и наказывали за побег, и били. Он вывел из строя камеры, но они поставили охранников; он пытался очаровать охранников, но безуспешно.

И теперь они лежали на асфальте лицом вниз, в наручниках (и довольно потрепанные, судя по всему), а Нил был снаружи… снаружи, под лучами солнца, и Питер придерживал его сзади за рубашку с такой силой, словно пытался не дать ему сбежать. Только Нил не пытался никуда сбежать. Больше нет.

– Нил, сядь, пожалуйста, – в голосе Питера звучало почти отчаяние. Нил сел, неловко выставив больную ногу. Голова кружилась. Питер сел рядом.

– Найдется у кого-нибудь вода? Спасибо, Джонс… Где моя скорая?

Питер вложил бутылку Нилу в руки, и он стал жадно пить, едва не захлебываясь. Рука Питера, большая и теплая, сомкнулась поверх его и придержала бутылку, заставляя его пить медленнее.

– Тебе не давали воды? И не кормили? – в голосе Питера дрожала едва контролируемая ярость.

– Последние пару дней нет, – Нил сделал глубокий вдох; вода комом провалилась в пустой желудок. – Это наказание. За попытку бежать. Питер, я пытался…

– Я знаю. Ты пытался. Ты молодец. – Питер притянул Нила чуть ближе, прислоняя к себе. Нил не возражал – Питер был очень надежным и очень настоящим, удерживая его в здесь и сейчас. Солнце припекало макушку. – Хотел бы я, чтобы мы успели раньше, Нил, боже – мы искали, клянусь, мы искали. У нас не было зацепок, вообще никаких, пока…

– Ты нашел мои подсказки, – предположил Нил. – Я знал, что ты найдешь мои подсказки.

Питер фыркнул.

– Зашифрованные пометки на поддельных полотнах импрессионистов. Только ты, Нил.

– Но ты их нашел, – сказал Нил, и вдруг ему перехватило горло что-то опасно близкое ко всхлипу. Все его эмоции были на пределе, и он даже не мог понять, почему, разве что две недели ему не с кем было поговорить, кроме людей, которые определенно его ненавидели и считали одноразовым инструментом. После третьей попытки побега, когда он пришел в себя в той лишенной окон комнате с белыми стенами, ему начало казаться, что он никогда не выберется – что просто останется там навечно.

Они никогда не выключали свет. Они доводили его до предела, заставляя рисовать, пока не начинали трястись руки от изнеможения и гипогликемии. Сперва он сопротивлялся, но они постарались внушить ему, что не шутят. Он наконец перестал пытаться освободиться, когда они сломали ему коленную чашечку и пригрозили, что отрежут ногу, если он попытается еще раз.

(Но не руки. Они никогда не угрожали его рукам или глазам. Потому что они были важны для них. Только они и были важны).

– Эй, эй, – послышался голос Питера. Теплые пальцы легли Нилу на затылок, мягко наклоняя назад голову, чтобы Нил мог поднять глаза и увидеть Питера и агентов ФБР позади него. Вершины зданий. Голубое августовское небо.

– Нил, ты снаружи, все хорошо. Ты понимаешь, да? Мы тебя нашли.

– Я знаю, – прошептал Нил. – Я знаю, что нашли.

А потом прибыли парамедики, и перед глазами снова все поплыло. Двигаться было больно, но когда его уложили на каталку, стало лучше. Потом его потянуло в сон. Он практически не спал, только дремал урывками, уже… он даже не помнил, сколько. Но теперь Питер держал его за руку, и все должно быть хорошо.

Он закрыл глаза.

***

Он очнулся в приемном покое, и вокруг были чужие люди, которые делали что-то, отчего было больно, и он забарахтался, вырываясь. Потом постепенно пришло осознание: он в больнице, и не нужно пытаться покалечить людей, которые просто ему помогают.

– Можете меня больше не держать, – смущенно сказал он. – Простите. Мне очень, очень жаль. – Он не мог перестать извиняться с тех пор, как увидел, что заехал медсестре по лицу и разбил ей нос.

– Ничего, – сказала она, пока коллега осматривала ее нос. – Я знаю, вы перенесли травму. Я вас напугала.

Кто-то спросил, впустить ли его друга, и Нил пробормотал виноватое «Да, пожалуйста». Он все еще чувствовал кошмарную вину вкупе с иррациональным ужасом – просто позволить им осмотреть его ребра и другие травмы потребовало всей его силы воли.

Питер пришел в сопровождении интерна.

– Нил? – сказал он и сел на стул у кровати. – Нил, привет.

Он осторожно оторвал руку Нила от простыни, и Нил впервые осознал, что так вцепился в простыни обоими кулаками, что свело пальцы. Питер взял руку Нила между двумя своими, согревая.

– Моззи говорит, что ему нужно позаботиться о паре вещей, а потом он приедет, – сказал Питер. – Я подумал, что в данных обстоятельствах лучше не спрашивать. А Эл приедет из Вашингтона – не раньше чем через пару часов, но она будет здесь, не волнуйся.

Нил кивнул. Он еще не вполне доверял голосу. Из-за недавних попыток вырваться колено мучительно ныло, и он начинал осознавать, что это может быть навсегда. Он не знал, как с этим справляться.

– Ты не против, что я здесь? – спросил Питер. – Просто скажи мне уйти, если хочешь побыть один.

– Не уходи, – сказал Нил, и Питер сильнее сжал его руку.

После расспросов о перенесенных заболеваниях и аллергиях ему дали обезболивающее, и с тех пор все было очень мило. Сестры были очень приятны и очень добры, и Нил продолжал им это говорить. Питер от этого улыбался, и это тоже было приятно; Нилу нравилось делать Питера счастливым.

– Прости, что я сбежал, – сказал он, и Питер до боли сжал его руку.

– Ты не сбежал, Нил. Тебя похитили.

Нил хотел сказать, что это не совсем правда, что он все равно собирался, но тут пришел доктор поговорить с ним о колене. Нил пропустил пару деталей, но остался под впечатлением, что в конечном счете его нога восстановится. После операции и терапии; просто на это потребуется время.

А потом пришла сестра и сообщила, что палата готова. Пока его перевозили, Питер куда-то исчез и вернулся с кружкой холодной воды и большой бутылкой апельсинового сока.

Сестра дала Нилу листок с вечерним меню и оставила его с Питером наедине. Нил безвольно распластался под одеялом. Голова начала слегка прочищаться. Боль все еще таилась глубоко внутри, но не слишком его беспокоила. Сок был райским на вкус, но ему больше не хотелось выпить всю воду в мире. Наверное, это было как-то связано с капельницей.

Питер уселся в кресло у кровати и, казалось, собирался задержаться надолго. Он украл у Нила меню – все равно Нил только нарисовал по краю листа горный хребет прилагавшимся карандашом.

– Хм, спагетти болоньез или минестроне, – сказал Питер. – Похоже, сегодня итальянская кухня.

– Сок был вкусный, – пробормотал Нил. Его опять клонило в сон.

– Я думал, что ты сбежал, Нил, – тихо сказал Питер. Он отвел взгляд, вина и стыд были очевидны в каждой линии его тела.

– Хорошая догадка, – после паузы сказал Нил. Он поставил пустую бутылку на столик и снова спрятался под одеяло. Ему было необъяснимо холодно. – Я собирался. Просто они схватили меня раньше.

– Да, Моззи так и сказал. Но все равно… в первый день – критический период, когда мы могли бы искать свидетелей и зацепки по горячим следам… я просто… – Питер сделал глубокий дрожащий вдох. – Я тянул время. Я хотел дать тебе фору.

Горло Нила странно сдавило.

– Ты не обязан был.

– Ну, теперь я об этом жалею. Но… когда приставы позвонили и сказали, что твой браслет был срезан, знаешь, что я подумал в первый момент?

Нил покачал головой.

– Я подумал, и хорошо, – лицо Питера исказила горькая улыбка. – Я тебя не винил. То, что произошло, было несправедливо, Нил, и то, что тебе пришлось бежать, тоже не было правосудием. И если я мог выиграть для тебя время, я собирался это сделать. Потом со мной связался Моззи, сказал, что не может тебя найти, и что что-то явно не так…

Питер казался отчаянно виноватым – и теперь, когда собственный дискомфорт больше не отвлекал Нила, он заметил, что Питер тоже выглядит ужасно измотанным: серым и изнеможенным до предела.

– Ты не виноват, – пробормотал Нил. Теперь, когда он лежал горизонтально и более-менее удобно, его клонило в сон. – Надеюсь, то, что ты сорвался меня искать, не сильно подпортит твою новую работу.

Питер снова отвел взгляд.

– Да, насчет этого. Я отказался от должности.

Нил попытался сесть. Ребра и колено сразу напомнили, почему это плохая идея, и он снова откинулся на подушки.

– Что? Но… Питер, ты заслужил это повышение.

– Мы заслужили, – напомнил ему Питер. – Но когда Брюс позвонил мне с вердиктом по твоему делу… я не знаю, Нил. Это не казалось правильным. – Он криво улыбнулся. – Я не создан быть бюрократом. Толкаться локтями с сенаторами, принимать решения вроде этого, никогда больше не работать в поле – я бы это возненавидел. Я пришел в Бюро, чтобы помогать людям. Чтобы защищать людей. Сидячая работа в Вашингтоне ничем не похожа на это.

– Но… – Он все еще не мог полностью это осознать. – Вы ведь уже упаковали всё в доме. А Эл предложили работу в Вашингтоне…

– Она согласилась, – сказал Питер. – И я думаю, что это правильно. Я ее поддерживаю. Она приезжает домой по выходным.

– Питер, – беспомощно сказал Нил. Он не должен был вернуться и обнаружить, что все изменилось. Изменилось…и все же осталось прежним, потому что… это значило, что Питер все еще в отделе белых воротничков, да? Это значило получить назад браслет, и снова работать с Питером… и несправедливость того, что свобода была так близка, но ее выхватили у него из-под носа, все еще ранила как удар под дых, но мысль о работе с Питером оставшийся год его срока…

Это было не так уж плохо.

– Ты не обязан был это делать ради меня, – сказал Нил.

– Не тебя, – возразил Питер. – Я сделал это ради себя. Я хочу не отводить взгляд, когда смотрю на себя в зеркало, Нил. В конечном счете, именно это важно.

Вернуться в отдел белых воротничков. Снова работать с Питером. Ну, если он когда-нибудь выберется из больницы…

– Думаю, мне не светит никаких побегов в ближайшем будущем, – сказал Нил, покосившись на колено под простыней.

– Ты же слышал дока. Ты поправишься, – сказал Питер. Зажужжал его телефон, и он глянул на экран. – А, это Моззи. «Наказания назначены. Еду» . Даже не буду спрашивать. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Нил невольно усмехнулся. Моззи будет рядом каждый шаг его выздоровления, он знал. И Питер… и Элизабет, и Диана с Джонсом, и Джун.

Пока он был взаперти в той комнате, у него было много времени подумать – ну, когда он не был слишком усталым или ему было слишком больно, чтобы думать. И в основном он думал об… этом. Ужинах с Питером и Элизабет… спорах с Дианой в офисе белых воротничков… партиях в покер с Джун и Моззи. Он не мечтал сбежать в Париж или Бангкок. Он просто хотел сбежать обратно в квартиру Джун, в гостиную Берков.

– Я готов был сбежать, Питер, – прошептал он. – Ты был прав.

– Это в прошлом, – тихо сказал Питер. – И я собираюсь добиваться твоего освобождения, Нил. У меня все еще много контактов и в Бюро, и за его пределами.

Нил повернул голову и посмотрел на Питера, на самом деле посмотрел – на Питера, усталого, помятого и обмякшего в кресле. Который мог бы носить дорогие, сшитые на заказ костюмы и сидеть за столом со вкусом обставленного кабинета в Вашингтоне.

Как бы близки они не стали за эти годы, Нил всегда осознавал разделяющий их барьер, Питер на одной стороне и он на другой. Их преданность лежала в разных направлениях. Но сейчас – а может, это все из-за лекарств – казалось, что барьер стал проницаемым. Им обоим морочили головы, подумал Нил; они оба проиграли. Питеру дали возможность шагнуть в высшие эшелоны Бюро, и он ее отверг. Нил увидел, как открывается перед ним дверь на свободу – и тут же захлопывается и запирается на засов.

И они снова были здесь. Снова в отделе белых воротничков. Казалось, всё всегда возвращается сюда.

– Питер, – пробормотал Нил, уже засыпая. – Ты никогда не думал совсем уйти из Бюро?

– Я не знаю, – сказал Питер. Его голос звучал устало и грустно. – Раньше – никогда. Сейчас… я не знаю.

– Потому что, если ты когда-нибудь уйдешь… – Глаза Нила были закрыты; он не был вполне уверен, на самом ли деле это произносит, или ему только снится. – Я думаю, мы могли бы многое сделать вместе. Кэффри и Бёрк, консультанты и следователи. Помогать отчаявшимся [2]…или что бы то ни было. Я бы бросил прежнюю жизнь, если это то, что ждет на другой стороне, Питер. Правда бросил бы.

– Кажется, ты имел в виду Бёрк и Кэффри, – мягко поправил Питер и накрыл руку Нила. – Не думаю, что я уже готов поставить крест на Бюро. Но я буду иметь это в виду как запасной план.

– Думаю, на бланках должен быть старомодный шрифт, – пробормотал Нил. – Что-то из ар деко, пожалуй.

– По-моему, ты забегаешь вперед. – Питер не смеялся – не совсем. Но Нил слышал смех в его голосе, и теплоту.

Нил потянулся к руке Питера и переплел их пальцы. От лекарств все вокруг казалось расплывчатым и ненадежным, и ему нужен был этот якорь, знание, что он не скользнет обратно в ту комнату, уснув.

Но Питер был здесь. Питер этого не допустит.

Сон подкрался незваным, подхватил его и понес.

___________
[1] "Keeper", с одной стороны, означает различные вариации от "хранитель/смотритель", а с другой - "человек, которого стоит удержать", "то, что стоит сохранить". То есть слово обозначает сразу и Питера, и Нила. Увы, адекватного русского аналога придумать не удалось.

@темы: Перевод, Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Фанфики

---

Визуальная выкладка

[Iry]

<a href="http://wtfcombat2014.diary.ru/p195349976.htm"><img src="http://3.firepic.org/3/images/2014-02/07/57hxb4e2hgx1.gif"></a>

У нас есть:

- 2 потрясных арта;
- 3 стильных коллажа;
- 1 интересный и сюжетный (!) клип

Нам важна ваша поддержка!

@темы: Ссылки

---

Низкорейтинговая выкладка на ЗФБ

[Iry]

Команда "Белого Воротничка" нуждается в вашей поддержке!

Приглашаем вас читать, комментировать и голосовать за выкладки команды "Белого Воротничка" на Зимней Фандомной Битве 2014!

Первая текстовая выкладка:

<a href="http://wtfcombat2014.diary.ru/?tag%5B%5D=4108849&tag%5B%5D=4695359&tag%5B%5D=4986017&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=244c2c3c69ea9cc415bd6073c4a333e0"><img src="http://3.firepic.org/3/images/2014-02/06/zpha5dgausbn.gif"></a>

Проголосовать за наши тексты вы можете здесь. Для этого нужно выбрать один понравившийся текст у каждой из возможных команд (от 3 до 15 - не больше и не меньше, иначе весь голос не будет засчитан) и указать их в комментариях. 1 голос = 1 балл, поэтому не имеет значения, в какой по счету строчке вы впишете текст нашей команды Голосование за низкорейтинговую выкладку продлится до 16.02 2014.

Форма голосования должна быть соблюдена вплоть до пробелов, иначе ваш голос не засчитают. Голоса сообществ и общественных логинов, а также логинов, зарегистрированных после 30.09.2013 г., не принимаются. Переголосовывать без специальной договоренности об удалении предыдущего голоса нельзя.

Пример:

1. WTF White Collar 2014 - работа "Особенный"
2. WTF Bbb - работа "Yyy"
3. WTF Ccc - работа "Xxx"
4. WTF Ddd - работа "Www"
5. WTF Eee - работа "Vvv"

Список наших работ для удобства:

#. WTF White Collar 2014 - работа "Когда придет время"
#. WTF White Collar 2014 - работа "Особенный"
#. WTF White Collar 2014 - работа "Пирог, сладости и костюмы"
#. WTF White Collar 2014 - работа "Дело о суперсекретном шпионском послании"
#. WTF White Collar 2014 - работа "Мороженое"
#. WTF White Collar 2014 - работа "Операция "Жена""
#. WTF White Collar 2014 - работа "Шпион поневоле"
#. WTF White Collar 2014 - работа "Search and Rescue"
#. WTF White Collar 2014 - работа "The one where Neal reads the phone book"
#. WTF White Collar 2014 - работа "О машинах и мошенниках"

Будем рады каждому голосу, друзья!

@темы: Ссылки

---

[Nadalz]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поддержка команды :)

[Iry]

Команда "Белого Воротничка" нуждается в вашей поддержке!

Приглашаем вас читать, комментировать и голосовать за выкладки команды "Белого Воротничка" на Зимней Фандомной Битве 2014!

Проголосовать за первый квест - визитку - вы можете здесь. Для этого нужно выбрать от трех до пятнадцати команд-участников (не больше и не меньше, иначе весь голос не будет засчитан) и указать их в комментариях. 1 голос = 1 балл, поэтому не имеет значения, в какой по счету строчке вы впишете нашу команду Голосование за визитку продлится до 9.02.2014.

Форма голосования должна быть соблюдена вплоть до пробелов, иначе ваш голос не засчитают. Голоса сообществ и общественных логинов, а также логинов, зарегистрированных после 30.09.2013 г., не принимаются. Переголосовывать без специальной договоренности об удалении предыдущего голоса нельзя.

Будем рады каждому голосу, друзья!

@темы: Ссылки

---

[WTF White Collar 2015]

Команда White Collar с нетерпением ждет ваших отзывов

@темы: Ссылки

---

[Nadalz]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Nadalz]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра