[Mary B.]

4 промо-фото к 12 серии "Верхний Ист-Сайд" 3-ого сезона.

@темы: Изображения: фото

---

Еще новая промка

[_Наблюдатель]

@темы: Видео: промо

---

Фик - Питер/Нил, NС-17

[triskelos]

Написано на "Сто историй". Мою таблицу с линками на уже написанные фики можно посмотреть здесь.

Название: Если вам нравятся такие вещи...
Автор: triskelos
Фандом: White Collar
Герои: Питер/Нил
Тема: "Текстуры - Шелк"
Объём: 1014 слов
Тип: слэш, pwp
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: не мое.
Саммари: да, pwp. И проработка собственного кинка под названием "браслет Нила")

Отвозить Нила домой после задержания очередных преступников было его обязанностью. Не из вежливости, нет. Просто нужно было хотя бы так, символически, показать Нилу, что прогулка закончилась и его мир опять ограничен радиусом в две мили.
Сейчас, после его успешного «выхода» из-под прикрытия, этот показательный нужен был как никогда. Нил больше месяца работал бок о бок с одним из лучших мошенников, планируя ограбление века. Он снова почувствовал адреналин, азарт предстоящей аферы, вкус красивой жизни. Когда агенты ФБР ворвались в клуб, Митчелл Адам, один из лучших похитителей предметов искусства в Штатах, хвастался перед «коллегами» своим новым Ван Гогом, танцпол был залит мыльной пеной и заполнен моделями Victoria Secret , а красивая рыжеволосая девица, сидя на коленях у Нила, поила его шампанским прямо из бутылки. Рубашка его была расстегнута, и Питер в который раз порадовался тому, что микрофон был спрятан в часах, а не, как обычно, приклеен к груди.
На обратном пути Нил задремал, прислонившись головой к дверце машины. Он не спал несколько дней и был слегка навеселе, потому Питер будил его осторожно, легонько потрепав плечо.
В доме было пусто, мансарда Нила была залита всходящим солнцем, и Питер отдал бы многое за то, чтобы сейчас видеть десятый сон. Он фактически прислонил пошатывающегося от усталости и алкоголя Нила к столу и, порывшись в кармане, присел на колени.
- Вот и все, - сказал он. – Ограбление века отменяется.
Нил, словно очнувшись, смотрел на него как-то испуганно. Одной рукой он вцепился в столешницу, а второй медленно и неуверенно провел по волосам.
- Ты что? – удивился Питер, закатывая дорогую штанину Нила.
Тот помотал головой и с трудом сглотнул. В мятой расстегнутой рубашке он выглядел необычно, почти непристойно, но Питер постарался об этом не думать.
- Давай потом, а? Не сейчас…, - попросил Нил.
- Правила не изменились. На время операции ты - вольная птичка, но после ты снова мой.
Нил кивнул, но лицо его все еще сохраняло то самое испуганное выражение.
Питер любил сам застегивать браслет. Ладно, не просто любил, очень любил. И его это пугало.
Ненормально получать такое удовольствие от застегивания ошейника на другом человеке. Ну, то есть нормально, если вам нравятся такие вещи, но за ним этого раньше не водилось. До тех пор, пока в его не появился Нил и его экстравагантное украшение…
После каждой работы под прикрытием Питер с нетерпением ждал момента, когда сможет снова надеть на него браслет. Он обычно долго возился, регулировал ремешок, дергал, проверяя замок. И смотрел Нилу в глаза, чтобы увидеть, осознал ли тот, что снова попался. Он и сам не понимал, почему ему так нравится демонстрировать свою власть Нилом, но ничего не мог с собой поделать.
Сейчас он уделил браслету даже больше внимания, чем обычно – сводил и разводил кончики ремешка, то ослаблял его, то затягивал туже. Возможно, он был неправ, и за ним такое водилось всегда. Возможно, не так далеко от этого и до ошейников, хлыстов, кляпов, и членства в подозрительных клубах…
Над головой Питера раздался едва слышный всхлип и, взглянув на Нила, он потерял дар речи. Закрытые глаза, закушенные губы, побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в столешницу. И, главное, красноречивая выпуклость в районе ширинки, один вид которой заставил Питера судорожно выдохнуть.
Черт, неужели…?
Он резко затянул ремешок максимально туго, не отрывая взгляд от лица Нила. Тот снова издал странный, но безумно горячий звук – то ли стон, то ли всхлип – и еще сильнее вцепился в стол, словно боясь упасть. Питер видел, что брюки его натягивались все сильнее, грозя порвать молнию.
Он и сам был возбужден. Как, наверное, и в прошлые разы, хоть и не признавался в этом даже себе.
- Нил, - позвал он вдруг охрипшим голосом.
Нил открыл глаза – одни зрачки – и нервно облизнул губы.
- Я… - начал он, и застонал, когда Питер положил руку на его ширинку.
Пуговица, еще одна, молния… Черт.
Нил тяжело дышал, наблюдая за движением рук Питера. Под брюками на нем было что-то совершенно невероятное и скользящее.
- Это что, шелк? – не сдержался Питер, но в миг забыл о сарказме, когда член Нила дернулся в его руке. – Черт…
Он сжал его сквозь ткань трусов, провел по всей длине, и одновременно с этим резко дернул за браслет. Нил вскрикнул, и его член, оттягивающий шелковистую ткань трусов, снова подпрыгнул.
- Боже, - пробормотал Питер.
Его собственный член начинал требовать внимания, а дышать стало практически невозможно. Он взял руку Нила, положил ее на его же член и провел ею несколько раз, заставляя двигаться.
- Давай, покажи мне…
Нил, словно ничего не соображая, продолжил водить рукой по члену, даже не пытаясь засунуть пальцы за резинку трусов. Питер готов был поклясться, что никогда не видел ничего более… жаркого? Расстегнутая рубашка, шелковые трусы, спущенные до пола дорогие брюки – Нил не смог бы выглядеть более непристойно, даже если бы стоял перед ним совершенно голый.
Он снова дернул браслет и запустил палец под ремешок. Нил застонал в голос и движения его руки ускорились.
- Черт, тебе совсем чуть-чуть осталось, да? – выдохнул Питер.
Нил, словно очнувшись, кивнул и наконец-то посмотрел ему в глаза. Питер довольно сильно царапнул кожу под браслетом, и провел рукой по внутренней стороне его бедра, до самих яичек. Сунул руку под ткань и легонько поласкал нежную кожу.
Нил кончил, дрожа всем телом. Его колени подкосились, но Питер не дал ему упасть. Он обхватил его за тали, уткнулся носом в бедро и, перестав сдерживаться, провел языком влажную полоску от бедра, через живот к шее Нил. Тот все еще вздрагивал, и не сопротивлялся, когда Питер принялся целовать кожу за его ухом, ключицы, яремную впадинку, горло. Потом губы.
- Я не… - каким-то странным голосом начал Нил, но говорить пришлось в губы Питера.
Они целовались до тех пор, пока Нил не начал заводиться снова. Питер потерся о него, пытаясь хоть немного ослабить напряжение.
- Как же я раньше не замечал? - спросил он, проводя губами по затылку Нила.
- И не заметил бы, - попытался съязвить тот. – Я был чемпионом блока по покеру. Мало кто умеет блефовать, как я…
- Угу, я вижу, – усмехнулся Питер, просовывая бедро между ногами Нила. – Сама невозмутимость и самоконтроль.
Он сжал ягодицу и ощутимо прикусил кожу на затылке. Они поговорят обо всем позже, а сейчас наиболее интересной перспективой для него была проверка хваленого самоконтроля Нила на прочность.

@темы: Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Фанфики

---

Matthew Bomer - TV Guide photoshoot (x8 MQ)

[Бентли]

+5

@темы: Изображения: фото, Персонажи: Нил

---

Фан-трейлер к сериалу.

[Narcissa_Malfoy]

Прошу прощение, если неправильно оформила или не к месту, просто решила поделиться с вами своим трейлером. Если что, без проблем уберу!

Я ни разу не клипмейкер, возможности мои очень скромны, просто я очень люблю этот сериал и решила сделать маленький трейлер по сериалу. Это просто шутка)

Автор:  Narcissa_Malfoy
Название: Трейлер
Фандом: White Collar
Песня: Hold On I'm Coming
Исполнитель: Sam and Dave
Категория: Romance, slash
Перонажи: Нил, Питер, остальные

@темы: Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Персонажи: Элизабет, Видео: фан-клипы

---

[Olyanka]

И что бы это значило?

"Вести" с твиттера:

Jim Campolongo
Looking over some new #WhiteCollar promo materials. Spoiler: Matt Bomer will look sort of attractive in them.

@темы: Персонажи: Нил, Интервью

---

[_Наблюдатель]

Фэндом: White Collar
Название: Thе Right Wаy To Fаll
Автор: Shоliо (Friеndshippеr)
Перевод:  _Наблюдатель
Оригинал: здесь
Тип: Джен
Жанр: AU, фрэндшип
Рейтинг: PG
Саммари: Нил пережил свою безрассудную карьеру вора предметов искусства главным образом только потому, что у него есть настоящий ангел-хранитель (угадайте, кто).
Персонажи: главным образом Нил, Питер и Элизабет, немного Моззи и Алекс.
Объем: ~16 500 слов.

Нил свисал головой вниз с крыши музея "Метрополитен", когда его страховка оборвалась.

Нил свисал головой вниз с крыши музея "Метрополитен", когда его страховка оборвалась.
– О черт, – сказал он в кажущееся бесконечным мгновение, пока висел в воздухе, а потом он падал, и ветер оглушающе свистел в ушах.
Моззи говорил ему не делать этого. Моззи наверное скажет "Я же говорил" на его похоронах. Крыша «Метрополитена» была не такой уж высокой – если повезет, может, он обойдется комой или параличом…
Нил закрыл глаза, и именно поэтому не увидел точно, что случилось, просто что это случилось очень быстро: он врезается во что-то твердое, сильные руки обхватывают его, а потом вдруг он уже стоит на земле, спотыкается и болезненно падает на колени, когда гравитация толкает его вперед.
Он открыл глаза. Он стоял на четвереньках на тротуаре. Содранные об асфальт ладони горели.
– Беспечный идиот, – раздался над его головой сердитый голос Питера.
Нил быстро поднял глаза, но Питер уже исчез.

******

Впервые Нил встретил Питера, когда ему было три с половиной. На пару минут оставшись без присмотра на заднем дворе их фургона, он пролез под забором через замеченную им раньше дыру и побрел к дороге. Дорога выглядела интересно. Он недолго понаблюдал за машинами, а потом, заметив на другой стороне дороги еще какие-то интересные вещи, решил переметнуться туда. Он не был глупым. Он знал, что быстро двигающиеся машины опасны. Но он собирался бежать еще быстрее.
Какой-то взрослый подхватил его, не успел он преодолеть и метра, и поднял в воздух. От неожиданности Нил не издал ни звука, когда его дернули обратно на тротуар и поставили там.
– Ты в порядке, малыш? – спросил незнакомец.
Нил поглядел на него снизу вверх. Мама всегда говорила ему не разговаривать с незнакомцами, но Нил никогда не понимал, почему. Незнакомцы были интересными.
– Ага, – сказал Нил. – Давай еще раз!
– Давай не будем, – сказал незнакомец. Он присел на корточки, чтобы заглянуть Нилу в лицо. В нем ощущалось что-то смутно знакомое, словно Нил знал его всю жизнь. На нем был длинный помятый плащ, распластавшийся вокруг на земле как крылья. Он выглядел взволнованным.
– Ты понимаешь, что мог погибнуть?
– Я знал, что я делаю, – сказал Нил. Незнакомец моргнул, как всегда делали взрослые, когда Нил говорил с ними своими точными, полными предложениями. Он был маленьким для своего возраста, но его мама всегда говорила, что у него очень развитый словарный запас.
– Ну-ну. Просто больше так не делай, ладно?
– Ладно, – согласился Нил. В любом случае, именно это он больше делать не собирался. Нил никогда не пробовал что-то дважды, если оно не получалось в первый раз. Как минимум, так взрослые слишком легко могли это предвидеть.
– Я Нил, – добавил он, потому что иногда отвлечь взрослых помогало избежать наказания. И он протянул ладошку.
Незнакомец уставился на нее и осторожно пожал. Маленькая ладошка Нила исчезла в большой руке незнакомца.
– Я Питер, – сказал тот и сразу перестал быть незнакомцем.
Как только слова вылетели у него изо рта, Питер поморщился.
– Только я не должен был тебе этого говорить, – сказал он и выпрямился, продолжая держать руку Нила в своей. По-доброму, но слегка неловко, словно не привык к детям. А может, не привык к детям вроде Нила.
– Давай вернемся в твой двор и закопаем эту дыру под забором, хорошо?
– Хорошо, – легко согласился Нил. Он не волновался; он знал полдюжины других дыр или слабых мест, которые можно увеличить до размеров дыры. И он был вполне уверен, что если еще чуть-чуть подрастет, то сможет перелезать через забор, а это будет даже еще интереснее.
– Чувствую, с тобой хлопот не оберешься, да? – сказал Питер.

******

Пока он не начал ходить в школу, Нил считал, что Питер есть у всех. После первого раза – он смутно понимал, что это мог быть уже не первый раз, но первый, который он помнил – он видел Питера еще с полдюжины раз. Однажды он упал в затопленный водовод, пытаясь заглянуть в него. В другой раз забрался на крышу их передвижного дома во время грозы и не мог слезть. И еще как-то за ним гнался соседский доберман...
И иметь рядом Питера было очень полезно.
Его маме не нравилось, когда он говорил о Питере, но такими были все мамы. И еще его мама была вечно занята со своими парнями и на своих разных работах. Она часто оставляла Нила с соседями, что значило, что обычно он играл один или с Питером.
– Прыгать с крыши в надежде, что я тебя поймаю – это не игра, – рыкнул Питер, поставив Нила на землю.
– Но ведь ты поймал.
На самом деле ему не нравилось огорчать Питера. Ему нравился Питер, и он тоже хотел ему нравиться. Но когда Нил делал опасные вещи, Питер огорчался, а поскольку только тогда он и видел Питера, Питер часто из-за него огорчался. Но Нил думал, что все равно нравится Питеру, или тот бы не продолжал ловить его, когда он падал (или прыгал) откуда-то. Как его мама.
Потом он пошел в школу и начал понимать, что больше ни у кого нет собственного Питера, или, по крайней мере, никто об этом не говорит. В школе было ужасно – Нил был маленьким и не по годам умным, смертельное сочетание на переменах, а его мама по-прежнему часто переезжала, так что он постоянно был новеньким.
Обычно ему удавалось избегать худшего, потому что он был маленьким и быстрым и, когда остальное не помогало, хитрым. И у него был Питер, чтобы его поймать. Или так он думал. Когда группа старших мальчишек прижала его к стене, он думал, что Питер появится и спасет его.
Питер не появился.
Разъяренный и испытывая боль не только из-за синяков, Нил сбежал из школы – ему было шесть – и специально перешел дорогу прямо перед грузовиком. В следующий момент его с силой опустили на землю за живой изгородью у дороги, визг тормозов грузовика раздирал уши, и Питер его тряс.
– Да что с тобой, малыш? Ты мог не только себя убить, но и водителя грузовика. Ты же смышленый парнишка, Нил. Остановись и задумайся хоть раз.
Нил вывернулся и скрестил руки на груди, встретив гневный взгляд взрослого своим собственным. Питер перевел взгляд на синяки на его лице, на подранную школьную одежду – его единственную хорошую одежду, – и его гнев испарился, словно его и не было никогда. Питер опустился на колено и тронул Нила за руку.
– Нил, – мягко сказал он.
Нил выдернул руку.
– Я думал, ты придешь, – яростно сказал он. – Ты всегда приходишь.
– Не для такого, – Питер выглядел неловко. – С этим тебе придется справляться самому.
Злость сменилась обидой. В конце концов, Нилу было всего шесть, умный не по годам или нет.
– Я думал, мы друзья.
Питер беспомощно поглядел на него.
– Нил, мне не полагается с тобой даже разговаривать. Ты вообще не должен меня видеть, а если и видишь, то один раз за всю жизнь – достаточно, чтобы списать на галлюцинацию из-за близости смерти. С тобой гораздо чаще что-то случается, чем с большинством детей в твоем возрасте.
Нил отлично чувствовал, когда взрослые вешают лапшу на уши – достаточно, чтобы отсечь всё сказанное Питером и понять то, чего он не говорил.
– Мы не друзья, – произнес он, нерешительно, пробуя слова на вкус.
– Мне не позволено.
Нил повернулся к нему спиной. Когда он снова обернулся, Питера уже не было. Он постарался сказать себе, что ему совсем не больно.
Он стал осторожнее после этого. Ну, немножко.

******

Позже Нил был (по большей части) убежден, что Питер был игрой его воображения. Ведь у многих детей есть воображаемые друзья, да? Может быть, его был несколько более... вещественным чем другие, но не то чтобы у него были сведения о воображаемых друзьях типично нормального человека, чтобы сравнить. В конце концов, его лучший друг носил имя плюшевого мишки.
И да, ладно, может, он гораздо чаще оказывался на волосок от смерти и избегал опасности, чем большинство людей. Он отнес это на счет того, что это просто связано с его специфической сферой деятельности, и что он, пока что, везучий парень. Он неправильно рассчитал таймер дымовой гранаты, и она едва не взорвалась у него в руке, но случайно оказалась бракованной. Охранник, готовый его подстрелить, споткнулся – ирония судьбы – на резиновом коврике, специально положенном на скользкий музейный пол. И еще был тот случай, когда они с Алекс улизнули от машины, набитой разъяренными мафиози, потому что бандиты прокололи колесо... Просто везение, вот и все.
Или так он считал. Пока не обнаружил себя на тротуаре под «Метрополитеном» в три часа ночи, с продранными коленями дорогого костюма и впившейся в ладони галькой, глядя на озаренные отблесками городских огней облака. Это нельзя было списать на удачу.
Не то чтобы он не пытался в следующие пару дней. Может, адреналин? Он очень удачно приземлился, и откатился в сторону, и его мозг выхватил случайное воспоминание из детства...
Может, легкая травма головы?
Это должно быть что-то подобное, каким бы невероятным не казалось. Потому что иначе его детский воображаемый друг существовал на самом деле, и у него был настоящий ангел-хранитель: усталый парень в помятом плаще, который умеет летать.

******

Шесть месяцев спустя он и Алекс запланировали ограбление поместья в Северной Италии, когда это произошло снова.
Если честно, спуск в поместье на парашютах, наверное, был не лучшей идеей. Но это было единственное, что им пришло в голову, потому что защитные системы были сработаны на совесть, и, хотя у Алекс был неплохой план отхода через магистральный водопровод независимого гидроэлектрогенератора поместья, проникнуть внутрь тем же способом было невозможно, не попав под турбины. Так что, одного продажного пилота спустя, он был…
…в трехстах метрах над Альпами с неработающим парашютом.
«Да вы шутите», – пробормотал он, дергая трос с нарастающим отчаянием. Он заметил проблеск парашюта Алекс слева, хотя ветер относил ее от поместья, а не к нему. Судьба явно решила поразвлекаться с ним на полную катушку. По крайней мере, Алекс и Мозу не придется волноваться о том, чтобы вламываться в поместье за его останками, потому что при такой высоте и скорости от него мало что останется.
Потом он с рывком перестал падать, когда чьи-то руки обхватили его. При такой скорости его руки должны были вывихнуться с треском, но он почувствовал только рывок, а потом он спотыкался, чувствуя траву под ногами, падая на…
– Питер, – выдохнул Нил и вцепился в его руки, не позволяя ему исчезнуть туда, куда он исчезал, когда не спасал жизнь Нила.
Питер сделал шаг назад. Даже в свете луны он выглядел так же, каким его помнил Нил: помятым, усталым и раздраженным.
– Ты меня помнишь, – сказал Питер. – Ты не должен. Конечно, и почти умирать так часто, как ты, тоже никто не должен.
– Если я отпущу, ты останешься? – выпалил Нил. Это прозвучало слегка отчаянно, так что он быстро поправился: – Поговорить на минутку. Я хочу задать пару вопросов.
– Кто бы сомневался, – вздохнул Питер и скрестил руки. – Поскольку похоже, что подобные встречи будут продолжаться, почему бы нет. Спрашивай.
Нил усмехнулся про себя, но умудрился этого не показать. Как правило, рано или поздно, но он добивался своего.
– Давай пойдем куда-нибудь, где можно хотя бы сесть.
Когда Питер ничего не сделал, Нил добавил:
– Да брось, минуту назад я был в трехстах метрах в воздухе, а теперь стою на земле. Не знаю, называешь ты это телепортацией или как-то еще, но я знаю, что ты это умеешь.
Питер подавил вздох.
– Вот поэтому, – сказал он, – именно поэтому мы не разговариваем с людьми, потому что вам не полагается знать такие вещи.
Он взял Нила за локоть, и внезапно они оказались посреди роскошного номера Нила в отеле.
– Так лучше?
Нил, застигнутый врасплох внезапностью перемещения, споткнулся, но поспешно натянул улыбающуюся, слегка скучающую маску.
– Идеально.
Алекс будет в ярости, но она способна о себе позаботиться, а ему никогда не выпадет лучшей возможности задать вопросы, преследующие его всю жизнь. Он подошел к бару и налил себе бокал ликера.
– Что ты будешь пить?
– Пиво, если есть.
– Ангелы пьют пиво? – недоверчиво глянул на него Нил.
– Этот пьет.
По крайней мере, это было дорогое пиво. Нил протянул открытую бутылку.
– Так ты в самом деле ангел?
Питер вздохнул и присел на подлокотник дивана.
– Более или менее. Можно и так сказать, полагаю. Я был когда-то человеком, очень давно.
– Правда? – с любопытством спросил Нил.
Питер пожал плечами и отпил глоток.
– Они набирают тех, кто в жизни был стражем порядка. Работа ангелом-хранителем это тебе не хухры-мухры. – Он повернул бутылку и прочел этикетку.
– Мм. Хорошее пиво.
– Стражем порядка, да?
Ну естественно, его ангел-хранитель должен был оказаться копом. Стоило догадаться. Именно та ирония, которую обожала подкидывать ему жизнь.
– Кем ты был? Полиция? ФБР?
– Это было несколько раньше ФБР, – чуть усмехнулся Питер.
– Серьезно? Сколько тебе лет?
– Давай лучше поговорим о тебе, – сказал Питер, махнув на него бутылкой. – Знаешь ли, суть того, что у тебя есть ангел-хранитель не в том, чтобы ты мог выкидывать глупые трюки, выманивая у других людей деньги. Большинству людей просто не нужен ангел-хранитель после, скажем, двадцати лет. Вся работа моего отдела заключается в том, чтобы убедиться, что человеческая раса переживет годы, когда они еще не поняли, что огонь жжет, странные собаки кусаются, а следовать за людьми в масках в темную аллею – не лучшая идея. Потом большинство людей постепенно приобретают здравый смысл, и что случится с ними дальше – в их руках, а не забота отдела ангелов-хранителей.
– Я особенный, да? – довольно усмехнулся Нил.
– Это уж точно, – хмуро подтвердил Питер. – Ты хоть знаешь, сколько раз я спасал твою жизнь за один этот год?
– Правда? Сколько?
– Секретная информация, – бросил Питер. – В любом случае, слишком много, чтобы посчитать по пальцам.
Нил задумался.
– Я тебя видел всего один раз.
– Потому что я хорошо выполняю свою работу. Нас вообще не должны видеть. Но иногда просто невозможно успеть придумать более незаметный способ спасти твою жизнь.
Он поставил пустую бутылку, подошел к бару и открыл еще одну.
– Эй, притормози, а не то лишишься крыльев за полеты в нетрезвом состоянии.
Питер грозно глянул на него; Нил ухмылялся, ничуть не раскаиваясь.
– А алкоголь на тебя вообще влияет? – с любопытством спросил он.
– Конечно. Когда я здесь, то есть физически присутствую, я не менее реальный и настоящий, чем ты. Я могу пить. Я могу есть. Если буду достаточно неосторожен, даже могу умереть. Ну, – добавил Питер, – на самом деле я не умру. Скорее всего, меня назначат в другое место. Смерть при исполнении – однозначный провал для ангела-хранителя; нам не дают вторых шансов.
– То есть принять за меня пулю не входит в твои служебные обязанности?
– Нет, – без обиняков ответил Питер. – Моя работа как твоего ангела-хранителя – убедиться, что мне никогда не придется этого сделать. Если дойдет до ситуации, когда другого выбора нет – или ты умрешь, или, спасая тебя, умру я – по правилам я должен тебя отпустить.
Он глядел куда-то вдаль, и Нил задумался, не вспоминает ли он время, когда именно так и поступил на каком-то предыдущем назначении.
– Это слегка сурово, особенно если говорить о пятилетке.
– Жизнь сурова, – заметил Питер. – Дети умирают. Мы пытаемся это предотвратить, но мы не всесильны. Я даже не должен был перед тобой раскрываться, – он помолчал, моргнул, когда Нил тихо фыркнул, – разоблачаться изначально.
– Это не лучше.
– Никаких комментариев с галерки. – Но Питер явно боролся с собственной улыбкой. У Нила возникло впечатление, что его ангел-хранитель действительно ощущает выпитые полторы бутылки. Наверное, в небесном баре или где там он зависал, пока не спасал Нила, много не пили.
– Знаешь, мой начальник сделал мне выговор. По правилам я должен был позволить машине тебя сбить или отклонить ее каким-то другим способом. И сам видишь, почему –уверен, ты помнишь, как отреагировал, когда поверил, что не можешь умереть. Можешь представить себе мир, где каждый пятилетний ребенок знает, что может творить безрассудства на всю катушку, без всяких последствий?
Нил вспомнил свое детское беззаботное прыганье с крыш.
– Но я не понимаю, почему это плохо, разве что у вас будет, чем заняться. Определенно лучше, чем если одного из этих пятилеток расплющит автобус.
– Это плохо, потому что ты должен вырасти и стать ответственным человеком. Боль и понимание последствий – часть процесса. – Питер нахмурился, сделал еще один глоток пива и обнаружил, что эта бутылка тоже пуста. – Я иногда думаю, не стал ли ты таким, какой есть, потому что это понимание так и не вбилось в тебя, когда ты был маленьким.
– Я бы сказал, что очень даже хорошо вбилось, – поморщился Нил, вспоминая хулиганов на школьной площадке много лет назад. Впрочем, ощущение предательства смягчилось со временем, сменившись чем-то вроде смутного сожаления.
– Не так, как было бы, если бы ты не знал обо мне. Может, есть какой-то критический период, чтобы понять такие вещи. Может, ты уже прошел его, когда я наконец поступил правильно и перестал с тобой общаться. Может, все, что ты украл за последние пятнадцать лет, на моих руках… – Питер потянулся за новой бутылкой, вздохнул и опустил руку. – Слушай, я почти определенно получу еще один выговор, когда запишу этот разговор в ежедневном отчете, так что, думаю, это все, что тебе стоит знать. Если я даже не должен перед тобой показываться – заткнись, Нил, – тогда о том, чтобы вести с тобой беседы, и речи быть не может.
Нил представил себе небесную бюрократию: ангелов с маленькими трепещущими крылышками и стопками документов, папок, наладонников…
– Ну так не сообщай.
Питер уставился на него.
– Ты понимаешь, что я ангел, да? И хочешь, чтобы я соврал своему руководству?
– Я бы так и сделал.
Питер поглядел на него еще минуту и покачал головой.
– Да. Ты бы, пожалуй, сделал.
И, не сказав больше ни слова, исчез.
Нил оглядел пустой воздух.
– Ты еще здесь? – спросил он, но воздух, разумеется, не ответил.
Нил собрал пивные бутылки и выбросил в мусор. Хоть какое-то вещественное доказательство, что он все это не выдумал.
Алекс появилась на его пороге десять часов спустя, измазанная в грязи и в траве и кипя от злости. Нил сказал, что он тоже приземлился не там, где надо. Остальное не упоминал.

******

Нил пожалел, что не выжал побольше из своей возможности поговорить с Питером, потому что в следующие недели продолжал думать о вопросах, которые ему вправду следовало бы задать. Например, Питер что, наблюдает за ним всё время? Он не хотел становиться параноиком – пример Моззи был у него перед глазами, – но ему пришлось сопротивляться побуждению принимать душ, не включая свет. Еще у всего этого был потенциал здорово испортить ему личную жизнь – хотя не то чтобы в данный момент его личная жизнь заслуживала какого-то внимания, поскольку Кейт все еще была недосягаема.
После их сорвавшегося ограбления они с Алекс пошли своими путями, и Нил ненадолго вернулся в Нью-Йорк. Притяжение Европы снова выветривалось, и он скучал по городу, который называл домом – насколько он вообще мог назвать что-то домом. Он скучал по Моззи. И он хотел попробовать найти Кейт.
– Знаешь, мог бы сделать свою ангельскую сущность полезной и помочь мне ее найти, – сказал Нил пустому воздуху своей новой квартиры (хорошее место, преступно дешевое для такого района). Он совершенно случайно наткнулся на милую пожилую леди, владелицу дома, и оказалось, она готова была впустить жильца, так что теперь он жил здесь, причем практически бесплатно. Сначала Нил считал, что он ее обхитрил, но потом остался в задумчивости, не его ли обвели вокруг пальца. А может, они встретились посередине. Он не упоминал, чем занимается, но некоторые разговоры с Джун оставили его под впечатлением, что она знает о нем значительно больше, чем говорит.
Но Питер никак себя не проявил, а Кейт ушла под землю так тщательно, что даже контакты Моза не знали, где она сейчас. Так что на какое-то время Нил стал обычным туристом. Он не нуждался в деньгах, а Нью-Йорк, пока Интерпол прочесывал Европу, был относительно безопасен. Так что временно он был вполне доволен, проводя дни за осмотром многочисленных достопримечательностей и музеев города и планированием фантастических краж, которые никогда не собирался проворачивать. Наверное, Питер оценит отпуск, подумал Нил.
Следующее дело он нашел в галерее Деармитта. По стандартам Нью-Йорка это была не особо большая или известная галерея, но привлекала работы чрезвычайно высокого качества, включая пару очень дорогих экземпляров. Нил с удовольствием посетил большинство их выставок и во время одного похода туда взял рекламку грядущей выставки Кляйнфельда.
– Большая часть работ Кляйнфельда была уничтожена во время Второй Мировой и предыдущие годы, – сказал он Моззи за бокалом вина на крыше Джун. – Уцелело всего несколько экземпляров, и большинство будут через пару недель в Нью-Йорке.
– Они не так дорого стоят, – запротестовал Моззи. – Даже по сравнению с большинством художников 20 века. И еще, каждый виденный мной Кляйнфельд был так уродлив, что глаза болели, а эти глаза повидали многое, друг мой.
– Не в этом дело, – Нил вдохновлялся всё больше. – Дело в том, что этот парень был коллажистом, одним из берлинских дадаистов. Если картины практически невозможно подделать, не только потому, что сейчас очень сложно достать материалы, которые он использовал, но и…
– Потому что никто не хочет?
– Потому что он достаточно редок, чтобы было нелегко найти копии или слайды его работ в достаточно высоком разрешении. – Нил усмехнулся и потер ладони, чувствуя, как оживает. – Коллажи – не совсем мой конек, но в этом-то и вызов.
– Какая в галерее охрана? – спросил Моззи.
– Давай выясним.
– Отлично. Достану свою эксклюзивную коллекцию для маскировки.
Нил покачал головой.
– Есть идея получше. Мы просто спросим.

******

Одним из преимуществ небольшого размера галереи Деармитт был то, что оказалось совсем нетрудно получить приглашение на ланч с помощницей управляющего по имени Элизабет Харт. Она казалась милой по телефону и оказалась еще приятнее при встрече, отчего Нил почти почувствовал себя виноватым, что собирается ее ограбить.
Почти.
Он воспользовался фальшивой личностью, которую они с Моззи создали для предыдущей работы, но так и не использовали: художник и скульптор Ник Винтерс. У них еще сохранился старый сайт и фальшивые вырезки из газет, а разрыв во времени лишь придавал правдоподобности, поскольку по легенде он на пару лет скрылся с горизонта, работая над новой коллекцией картин. Он не был вполне готов организовать собственное шоу, но искал галерею, чтобы выставить их. По пути на встречу с Элизабет он остановился у склада, где хранил большую часть собственных работ, и щелкнул на телефон пару любимых картин, чтобы ей показать.
– Да, я видела вас несколько раз на открытиях, – сказала Элизабет, и ему пришлось скрыть взгляд удивления. Эта женщина обращала куда больше внимания на ежедневные дела галереи, чем он ожидал.
На самом деле она оказалась очень внимательным управляющим. Галерея не могла позволить себе большого штата сотрудников, и часто она занималась всем, от развешивания картин до изготовления листовок, когда их местный художник брал выходной. К удовлетворению Нила, она была готова ответить на вопросы «художника-параноика» об охране, и ему пришлось бросить всего пару намеков, прежде чем она пригласила его прийти завтра на экскурсию по галерее.
– И принесите ваше портфолио, – добавила она. – Очевидно, я не могу ничего обещать, пока мой босс и я не посмотрим ваши работы, но я считаю, что одна из целей картинной галереи – показывать работы как молодых местных художников, так и всемирно известных. Мы любим выставлять смесь различных эпох и стилей, так что также рассмотрим, как ваши работы вписываются в общий календарь наших мероприятий. В следующем месяце, например, у нас одновременно пройдет выставка Кляйнфельда и открытие шоу скульптур династии Тан.
– Постмодернизм и традиционализм по соседству, – кивнул Нил. – Очень умно.
Его притягивал вызов, таящийся в подделке Кляйнфельда, но он задумался, а нельзя ли будет заодно прихватить и скульптуру Тан. Совсем маленькую скульптурку…
Назначив время завтрашней встречи, он попрощался с Элизабет и вернулся к Джун готовить портфолио. Он описал «шоу Ника» по максимуму расплывчато, чтобы иметь возможность просмотреть свои оригинальные работы и придумать какую-нибудь подходящую тему, под которую выбрать несколько штук. У него оставалось время, чтобы при необходимости нарисовать еще парочку, и в любом случае, не то чтобы они действительно будут висеть в галерее; после кражи или любого другого подходящего предлога, «Ник» пойдет на попятную и откажется…
– Ты понимаешь, что сделаешь с карьерой Элизабет Харт? – раздался позади него голос Питера, и Нил подлетел на полметра в воздух.
– Ты специально подкрадываешься, чтобы меня напугать? – выдохнул он, когда его сердце перестало так колотиться.
– Я не подкрадывался, я уже тут был, – отмахнулся Питер, и пока Нил пытался сообразить, как бы указать, что это ничуть не лучше, продолжил: – Она отвечает за безопасность выставки. Скорее всего, ее как минимум уволят, а могут даже обвинить в пособничестве, если ты не остановишься.
Нил твердо заглушил чувство вины.
– Я вор, Питер; это моя профессия. Элизабет Харт будет в порядке. Возможно, она даже вообще не заметит кражи, если мы с Моззи провернем все тщательно.
Он нахмурился, вдруг осознав, что впервые видит Питера, когда его жизнь не под угрозой. Известной ему…
– Со мной сейчас должно что-то случиться?
– Что? Нет, я не в курсе. Будущее не в моей компетенции, – сказал Питер. – Нет, я пришел тебя отговорить от этой бредовой затеи.
– Это бредовая затея – работа моей жизни, – сказал Нил. Он достал из шкафчика бокал и протянул его ангелу. – Вина? Пива нет, извини.
– Я не хочу пить, я хочу убедить тебя не красть картину, – сказал Питер.
– Ты никогда не пытался остановить меня раньше.
– Раньше я никогда не сознавал, что вся твой криминальная карьера может быть моей виной, – с совсем не ангельской мрачностью сказал Питер. – Поэтому, если я тебя как-то сломал, под моей ответственностью вернуть тебя на путь, на котором ты должен быть изначально, если бы я все не испортил много лет назад, когда раскрылся перед тобой, спасая.
– И что же это за путь? – поинтересовался Нил, позабавленный.
– Не знаю. Но определенно не этот. Нил, ты умный, талантливый и, даже если любишь это отрицать, хороший человек. Ты способен на большее.
– Это что, твоя попытка наставить меня на путь истинный? – рассмеялся Нил. – Брось, Питер. Отчего бы все так не сложилось – и, если честно, мне кажется, ты слишком много на себя берешь – мне нравится моя жизнь. Я ничего не хочу менять.
– Твоя жизнь – уничтожение жизней других людей.
– Это легкое преувеличение, тебе не кажется? Я краду у безличных корпораций или у людей, у которых столько денег, что они не знают, куда их девать. Признаю, я вряд ли Робин Гуд, но я не… – он поискал подходящее оскорбление, – не какой-то уличный грабитель, и я никогда не брал ничего у людей, которые не могли себе позволить это потерять.
– Ладно. Я надеялся, мне не придется, но…
Питер вытянул руку, в которой теперь была стопка аккуратных папок с цветными кодами. Нил был уверен, что минуту назад их при нем не было.
– Что это? – спросил Нил, беспокойно поглядывая на них.
– Пока ты себя вел как нормальный взрослый прошлые пару недель, мне удалось выкроить время на небольшое расследование. – Питер открыл верхнюю папку. – Ты помнишь Фрэнка Козловски?
Нил прокрутил имя в голове.
– Что-то не припоминаю, нет.
– Он был охранником в банке, который ты с твоим маленьким приятелем обнесли в 2003. Помнишь? Очистили депозитные ячейки.
– Да, помню, и еще помню, что ни один человек не пострадал. Мы с Моззи и пальцем никогда не тронули; мы даже никого не видели. Вошли, вышли, и никто ничего не узнал до следующего утра.
– Правильно, до следующего утра, – сказал Питер и перелистнул странички. – Когда вы были уже далеко. Но вы же не подумали, что управляющий банка просто смирится с потерей нескольких миллионов и последующим разрывом отношений с самыми богатыми клиентами? Им нужен был козел отпущения. Козловски и его напарника уволили, и он восемь месяцев не мог найти работу. Он и его жена потеряли дом.
– Слушай, не то чтобы мы планировали…
– Или это, – сказал Питер, открывая другую папку. – Что насчет Лидии Драммонд? Ее ты тоже не помнишь?
Нил вздохнул и уселся за стол, смирившись, что быстро не отделается.
– Мне это не понравится, да?
– Лидия Драммонд была одной из клиенток банка, у которой ты украл драгоценности. Алмазное ожерелье и в комплекте с ним серьги и браслет?
– Кажется, я помню украшения, – осторожно сказал Нил. – Но это не значит… слушай, все, у кого мы крали, не знали, что делать со своей кучей денег. Я не помню конкретно Лидию Драммонд, ты прав, но среди всех наших жертв не было ни единого человека, кто не мог бы возместить украденное в десятикратном размере.
– Кое-что нельзя возместить, – качнул головой Питер. – Это алмазное ожерелье было подарком ее первого мужа на день помолвки. Он умер десять лет спустя, но она не прекратила любить его. Она надевала ожерелье только в годовщину его смерти. То есть, конечно, пока ты не украл и не продал его.
– Скажи, что она не покончила с собой или что-то в этом духе.
– А тебе это важно? – мягко спросил Питер.
– Конечно важно! Ну же, Питер, ты же меня знаешь; ты наблюдал за мной всю мою жизнь. Ты знаешь, что не я не получаю кайфа, причиняя боль другим.
Питер вздохнул и закрыл папку.
– Я знаю, что ты не хотел. Но я перечислил только двух человек, непосредственно пострадавших от твоих действий; двух человек, имен которых ты даже не озаботился запомнить. Одна была богата, другой нет, но они оба люди, как и ты. – Он положил стопку папок на край стола. – Здесь есть еще. Оставлю тебе почитать.
– Подожди… – начал Нил, но Питер исчез, едва его кончики пальцев отпустили папки.
Нил застонал. С болезненным любопытством вытащил наугад документ из стопки и, не открывая, засунул обратно.
– Ты мой ангел-хранитель, а не моя совесть, – сказал он пустой комнате. – Моя совесть работает замечательно, спасибо. Мне не нужно, чтобы ты заглядывал мне через плечо, не говоря уж, чтобы управлял моей жизнью.
Ответа не было, и пустота казалась очень… пустой. Нил набрал номер Моза; ему пригодилась бы помощь для составления портфолио "Ника Винтерса".

******

Нил пришел как раз вовремя для тура по галерее, и Элизабет встретила его у стойки. Он ожидал, что к нему приставят какую-то мелкую сошку, но не мог сказать, что не рад видеть ее снова.
– Большинство наших временных выставок проходят или в зале Сато, или в зале Уитни, – объясняла она, стуча каблучками по белому, без единого пятнышка, полу галереи. – Сато больше, но в Уитни лучше освещение.
Нил вспомнил, что как раз в зале Уитни состоится выставка Кляйнфельда. Он попытался не выказывать к нему лишнего интереса, вместо того заговорив с Элизабет о расстановке столов с вином и закусками в большем зале.
В зале Сато, полускрытая в нише, обнаружилась стремянка; наверное, он бы не заметил ее, если бы не проверял все углы, входы, выходы, местоположения камер и все прочее. Заглянув за угол, он заметил снятую со стены панель.
– Реконструкция?
– Вроде того, – невозмутимо отозвалась Элизабет, ловко уводя его прочь. – Модернизируем наши охранные камеры для выставки Тан. Давно пора было.
Он не мог продолжить разговор, не вызвав подозрений, но прежде чем уйти, глянул на стикер внизу одной из камер и запомнил название компании, «Даймонд Секьюрити». Если Моззи войдет в команду, заменяющую камеры, у них будет отличная возможность подсунуть свой приборчик…
Радостный и возбужденный, он открыл дверь квартиры Джун и замер на пороге, увидев за своим столом Питера с новой стопкой папок.
– О боже, теперь что?
– Еще материалы для чтения, – сказал Питер и потряс папками. – Ты сказал, что не любишь причинять боль людям. Отлично. Докажи это. Это досье на всех, кто работает в галерее Деармитта, начиная с Элизабет Харт. Читать о них годы спустя после кражи, когда ты уже ничего не можешь изменить, это одно дело. Можешь ты это сделать, если у них все будут имена, лица, жизни? Если они не просто абстрактная идея, а такие же люди, как и ты?
– Ты правда начинаешь надоедать, знаешь? – Нил выдернул пробку из бутылки вина, пытаясь игнорировать своего нежеланного гостя.
Питер открыл верхнюю папку.
– Почему бы нам не начать с Элизабет, раз уж ты в последнее время так часто с ней видишься. Элизабет Френсис Харт, родилась 23 января 1974 года в Сиракузе, Нью-Йорк. Одна сестра, тремя годами младше…
– Позволь тебе объяснить. Это уже не смешно, Питер. Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же.
– Это и не должно было быть смешно, – тихо сказал Питер и исчез, оставив стопку папок. Верхняя осталась открытой.
Нил неохотно подошел к столу, потянулся закрыть ее, затем помедлил, увидев аккуратно приколотую к документам фотографию улыбающейся Элизабет. Откуда взялось это фото? Оно выглядело недавним; по крайней мере, она носила такую же прическу, как сейчас. В голове мелькнул забавный, но слегка жутковатый образ его ангела-хранителя, невидимкой шмыгающего вокруг галереи и щелкающего фотоаппаратом. По диагонали пробежав первую страницу досье, он выхватил параграф наугад:
… Хобби: готовка, чтение книг (предпочитает художественную литературу, особенно военные авантюрные романы (Том Клэнси и др.)). Капитан команды дерби в колледже, до сих пор периодически играет…
Нил захлопнул папку. Если Питеру хотелось поиграть в ангела-сталкера с персоналом галереи Деармитт, это его дело. Нил не обязан в этом участвовать. Все равно через две недели он больше никогда не увидит этих людей.

******

В следующую неделю всё шло как по маслу. Моззи удалось взглянуть на камеры безопасности и прикрепить к ним пару собственных штуковин под видом консультанта "Даймонд Секьюрити", хотя и не поделился всеми подробностями – «Тебе лучше не знать», только и сказал он. Нил занялся изготовлением идеального Кляйнфельда и отключился от внешнего мира, с головой погрузившись в свое любимое времяпрепровождение. Ну, скажем, одно из любимых.
Спустя четыре дня после того, как Нил встретился с Элизабет в галерее, Питер материализовался в квартире Джун, отчего у Нила из рук выпала пачка тщательно подготовленных вырезок из немецких газет двадцатых годов и разлетелась по всему полу. По крайней мере, он не выронил клееварку, что было бы значительно хуже.
– Ты этим наслаждаешься, да?
– Я получаю определенное удовольствие, да, – Питер нахмурился при виде частично законченного коллажа на мольберте. – Вижу, ты по-прежнему настроен упорствовать в этом безумии.
– Это безумие – моя работа, мое призвание, моя причина вставать по утрам – так что да. Настроен.
Подобрав вырезки, он выпрямился и потянулся за клееваркой.
– Раз обращаться к твоим лучшим качествам не возымело эффекта, – сказал Питер, – возможно, сработает твой инстинкт самосохранения – конечно, при условии, что он у тебя вообще есть. Не только вы с Моззи нацелились на галерею.
Нил положил клееварку обратно, заинтригованный.
– Серьезно? Кому-то еще нужен Кляйнфельд? Жду – не дождусь, когда расскажу Моззи.
– Не думаю, что им нужен Кляйнфельд, – сказал Питер. – Судя по моим наблюдениями, я бы сказал, что их интересует династия Тан.
Он так и знал, что наткнется на соперников, если бы нацелился на те скульптуры.
– Кто они? Ты знаешь?
– Не уверен, – в голосе Питера прозвучало разочарование. – Я бы предположил, что русская мафия, поскольку вполне уверен, что они говорили по-русски. А русский, по крайней мере, современный русский, один из языков, который я не знаю.
– Дай-ка мне во всем разобраться, – сказал Нил. – Ты провел последние четыре дня, подглядывая за галереей?
– Не все четыре дня, и не думаю, что «подглядывать» самое подходящее…
– Как, ради всего святого, ты оправдаешь всё это в своих отчетах, если даже не должен со мной разговаривать? По-моему, направление меня на путь праведный взрывает к чертям всю твою политику невмешательства, так сказать.
Уклончивое выражение лица Питера было достаточным ответом.
Нил в восторге расхохотался:
– Ты подделываешь отчеты, так ведь?
– Я бы не сказал «подделываю» , – сухо произнес Питер. – Возможно, я упустил пару деталей.
– Типа всего, чем ты занимался на прошлой неделе?
Без дальнейших слов Питер растворился в воздухе. Прекратив смеяться, Нил почувствовал легкую вину. Совсем чуть-чуть. Может, коррупция шла в обе стороны, и Питер умудрился успешно заразить Нила своим ангельским комплексом вины.
Немного вины, подумал Нил, это даже хорошо; не позволит ему расслабиться. Хотя ему нужно перестать прислушиваться к Питеру, пока не станет хуже. И надо спросить у Моза, не говорят ли на улицах о грядущем ограблении «Деармитт». Он был вполне уверен, что Питер еще недостаточно далеко зашел, чтобы соврать ему, только чтобы удержать подальше от галереи. Значит, какие-то соперники действительно существуют, а это может означать возможные проблемы.

******

Нил был так поглощен подделкой Кляйнфельда и подготовкой к подмене, что звонок Элизабет с предложением встретиться еще раз и поговорить о расписании его воображаемой выставки стал для него полной неожиданностью. Он совсем забыл об этом – настолько, что едва не ответил по телефону как Нил вместо Ника, даже увидев ее номер на определителе. Небрежно.
Они договорились встретиться в Центральном парке. День был замечательным – ярко светило солнце, но легкая прохладца указывала на приближение осени. Они купили ланч в кафешке у входа и ели его на ходу.
– Боюсь, наш календарь забит до следующего лета, – сказала Элизабет, выбросив свернутую в шарик салфетку в мусорный бак. – Но мы определенно заинтересованы в ваших работах, Ник. Управляющий и я согласились, что ваше шоу в Чикаго было превосходным, хотя последние ваши работы совсем в другом стиле.
Значит, она смотрела вебсайт. Фальшивые фото с выставки в Чикаго на самом деле были его старыми этюдами, вмонтированные в снимки, сделанные им в ходе совершенно несвязанного посещения Института искусств Чикаго.
– Я пробую новые техники, – сказал Нил. – Не хочу повторяться, застрять на одном…
Ему пришлось заставить себя не застыть на месте с открытым ртом, а продолжать двигаться, продолжать говорить.
– …месте. И в творчестве, и в жизни. Вы знаете, как это бывает.
Его рот продолжал что-то болтать, но глаза заметались, потому что он только что увидел Питера, вполне реального и материального, сидящего на одной из скамеек в парке и наблюдающего за ними. На скамейке, мимо которой они скоро должны были пройти. Продолжая распинаться о техниках живописи, Нил направил Элизабет обратно под тень деревьев, на другую дорожку.
Впрочем, он и не надеялся, что это поможет, и оказался прав. Они наткнулись на Питера где-то через сотню метров; завернули за угол, а он был тут как тут.
– Привет, Нил, – сказал он с сардонической усмешкой.
Нил застыл, не зная, как реагировать – вряд ли его прикрытию пойдет на пользу, если Элизабет подумает, что Ник Винтерс ведет разговор с самим собой. Он искоса глянул на нее, увидел ее неуверенную, но приветливую улыбку в сторону Питера, и вопрос был снят: не только он мог видеть Питера. К сожалению, из-за его заминки у Элизабет появилась возможность заговорить первой.
– Боюсь, вы нас с кем-то спутали, – сказала она.
– Нет, – отозвался Питер. – Что бы он вам не наговорил, его зовут Нил Кэффри.
Нил панически замахал руками за спиной Элизабет. Его назойливый ангел-хранитель и бровью не повёл.
– Он мошенник и похититель предметов искусства. Он собирается обчистить вашу галерею. Мне жаль, – тихо добавил он, пока Элизабет глядела на него округлившимися, непонимающими голубыми глазами.
– Извини, нам надо переговорить прямо сейчас. – Нил схватил Питера за руку – тот был одет, как всегда, когда Нил его видел, в длинный плащ верблюжьего цвета. – Старый приятель из колледжа, считает себя непревзойденным шутником, – добавил он через плечо и утащил Питера на несколько метров в сторонку.
– Что ты творишь? – прошипел он, ради Элизабет натянув на лицо улыбку.
– Спасаю тебя от самого себя, – резко возразил Питер.
– То есть уничтожаешь все, над чем работали мы с Моззи.
– Скорее, спасаю тебя от пули русских гангстеров.
– Питер, – сказал Нил сквозь зубы. – Я взрослый, помнишь? Уже много лет. Что случилось с тем, чтобы позволять мне делать свои собственные ошибки и учиться на них? Или твои правила применяются, только когда они удобны тебе?
Нил замолчал, когда к ним подошла Элизабет.
– Мне кажется, я упустила пару ключевых частей этого разговора, – сказала она, переводя взгляд между ними. В ее тоне звучало вежливое недоумение, но под ним сквозила сталь, и внезапно Нил впервые ощутил, что под всеми ее милыми улыбками Элизабет Харт была силой, с которой нужно считаться.
Питер открыл рот, глянул на Нила и закрыл снова. Очевидно, он был в муках глобальной моральной дилеммы.
– Как я и сказал, – сказал Нил, – это наша старая шутка, которая слегка вышла из-под контроля. Элизабет, это Питер, мой очень старый друг. Питер, это Элизабет, управляющая галереи, где я планирую выставить свои работы в следующем году – помнишь, я тебе рассказывал.
Он выпалил это с сумасшедшей скоростью, в надежде, что Питер не успеет вставить ни слова, пока его версия событий уже не попадет в уши Элизабет. Питер сурово глянул на него, после чего сменил тактику и смущенно улыбнулся Элизабет.
– Прошу прощения. Я не хотел вас в это втягивать, – произнес он. Определенно это прозвучало достаточно размыто, чтобы вписаться как в версию событий, изложенную Нилом, так и в его собственную.
На лице Элизабет сохранялось выражение вежливого недоумения, но она протянула руку, которую Питер, выглядя еще более смущенным, пожал.
– Приятно познакомиться с другом Ника, – сказала она. – Мы собирались закусить мороженым – не желаете присоединиться?
Нилу показалось, что нарисовавшийся на лице Питера ужас, наверное, отразился и на его собственном лице. Увы, Питер заметил выражение Нила, взял себя в руки и слабо выдавил:
– Хорошо.

******

Нил ожидал, что это будет мучительно, но оказалось… даже весело: он, его ангел-хранитель, которого он знал всю жизнь, и симпатичная, умная женщина, любящая разговоры об искусстве, прогуливающиеся по залитому солнцем парку и поглощающие мороженое. Попытки Питера спутать планы Нила стали более скрытными, в форме тонких намеков или словесных уловок, которые Нил мог отразить, прежде чем они вторгнутся на опасную территорию. Хотя Питер говорил мало, поскольку не мог рассказывать о себе, так что о себе рассказывала Элизабет (в основном всё ей упомянутое уже было в ее досье, хотя не то чтобы Нил мог это упомянуть), или же они с Нилом говорили об искусстве.
– О боже, – сказала Элизабет, посмотрев на часы. – Я должна была вернуться в галерею еще полчаса назад. Было очень приятно познакомиться, Питер.
Питер покраснел до корней волос, а Нил подумал «о черт», внезапно поняв. Этого конкретного затруднения он не предвидел, хотя в ретроспективе осознавал, что стоило бы.
Элизабет помедлила еще, словно собираясь что-то сказать, но не могла набраться духу. Попросить номер телефона? Что ж, удачи, подумал Нил. Потом быстро попрощалась с обоими и поспешила прочь.
– Так значит, ты там у галереи подглядывал не только за русскими, а?
– Понятия не имею, о чем ты, – огрызнулся Питер.
– Ну да, конечно.
Он ожидал, что Питер просто исчезнет – его обычный способ избежать неловких разговоров, – но вместо этого Питер взял его за руку и затащил за ближайшее дерево. Мгновение спустя они оказались в квартире Нила.
Нил споткнулся и схватился за край стола.
– Хотелось бы мне, чтобы ты предупреждал, когда это делаешь.
Питер проигнорировал его, плюхнулся на диван и спрятал лицо в ладонях.
– Мне конец, – невнятно пробормотал он.
– Ты явно не мастак во всем этом «невмешательстве», – заметил Нил. – Пива?
После последнего раза, когда ангел без предупреждения объявился в его квартире, Нил посчитал, что это будет продолжать случаться. С тем же успехом можно смириться и подготовить необходимые припасы.
Питер взял бутылку и осушил ее на треть одним глотком.
– Из этого ничего не выйдет, знаешь, – сказал он. – Не может. Я ангел. Она человек. Так не получится.
– Не понимаю, в чем проблема, – сказал Нил, наливая себе бокал вина. – Ты ведь был когда-то человеком, верно?
– Да, две тысячи лет назад. С тех пор ритуал ухаживаний слегка изменился.
– Серьезно? Так долго?
Нил попытался представить Питера римским центурионом. Питер в тоге – это была достаточно тревожащая картинка, чтобы он потряс головой, пытаясь от нее избавиться.
- Слушай, детали могли поменяться, но люди встречались друг с другом куда дольше, чем две тысячи лет. Если ты этого хочешь, и она этого хочет, а я тебе говорю, она определенно не выглядела нерасположенной, – то в чем проблема?
– В том, что это против правил. Неформальные отношения с человеком? За это у меня не просто крылья отберут.
– Так у тебя все-таки есть крылья! Я так и знал! – Нил глянул на воздух над плечами Питера. – Почему я их не вижу?
– Потому что ты – человек, – раздраженно отозвался Питер. – У тебя нет глаз, которые видят. И в любом случае, если опустить то, что для ангела крайне незаконно даже думать о чем-то подобном, есть еще тот факт, что когда ты станешь способен выжить в одиночку – не то, чтобы тебе это грозило в ближайшем будущем…
– Эй!
– Меня переназначат. Бог знает куда…в буквальном смысле. Мое следующее назначение может быть в Найроби, в горах Монголии, в крошечной пастушьей деревушке в Пиренеях. И что, мне просить Элизабет туда переехать? Писать ей письма?
Он наклонил бутылку, но она была уже пуста.
Нил выставил перед ним новую упаковку из шести банок. Послужить жилеткой для ангела с романтическим кризисом не числилось в его планах на вечер, но они с Моззи опережали график, так что время у него было. И ему всегда было интересно, что будет, если напоить Питера.
Оказалось, что Питер под градусом – практически то же самое, что Питер трезвый, только чуть более разговорчивый и расслабленный. Они отклонились от темы Элизабет и каким-то образом перешли на Кейт – не то, чтобы Питер многого не знал обо всей ситуации с Кейт, поскольку видел всё собственными глазами, но было странно приятно иметь возможность поговорить о Кейт с кем-то, кто просто выслушает. У Моззи по поводу Кейт было совершенно определенное мнение, а Алекс… ну, говорить с Алекс о любой части его личной жизни было слишком неловко.
Когда Питер приговорил пару банок, Нилу удалось уломать его рассказать о мире, где он вырос, всего чуть-чуть. Он по-прежнему не вдавался в подробности, где это было – Нил предположил, может, Британия времен оккупации римлян. Но в любом случае, у Питера была припасена парочка уморительных историй о парнях, с которыми он служил в армии, или клане миротворцев, или где там он служил.
Страж порядка, подумал Нил. Он был копом в 200 году нашей эры, и он до сих пор коп, невидимый коп с крыльями.
Но еще он оказался интересным собеседником, чего Нил никогда бы не заподозрил, или по крайней мере не представлял осознанно. И еще одного он никогда не осознавал, но обнаружил, что задумался об этом теперь, наливая себе еще бокал вина и глядя на усталого, помятого, теперь слегка поддатого человека напротив. Ему действительно нравился Питер. Когда придет неминуемое переназначение, как продолжал заверять его Питер, он будет по нему скучать. И не только потому, что придется немного внимательнее проверять страховку, прежде чем карабкаться на высокие здания.
Ну, ладно, и по этому тоже. Но это не самое главное. Совсем нет. Ему будет не хватать не Питера-ангела, а Питера-человека.

******

На следующий день ему позвонила Элизабет.
– Ник, извини, что беспокою. Я очень глупо себя чувствую с такой просьбой.
– Эй, ты же мне предложила шоу в галерее; можешь просить о чем угодно.
Он почти закончил подделывать Кляйнфельда и чувствовал себя на вершине мира; заставить красивую женщину улыбнуться будет просто вишенкой на вершине торта.
– Ничего важного, – сказал она и помедлила. – Твой друг Питер. Я даже не знаю его фамилии, и не могу поискать его в справочнике, и я просто хотела узнать, нет ли у тебя его номера.
Черт. Нилу пришло в голову, что он может отплатить Питеру той же монетой за всю его ангело-хранительскую назойливость. Пару секунд он поразвлекался, представляя, как сводит Питера и Элизабет, прежде чем осознал, что это будет нечестно по отношению к Элизабет, которая казалось очень милой и не заслуживала подобного.
– Одну минутку, – сказал он и прикрыл трубку рукой. – Питер? – обратился он к пустой квартире. Ответа не было. Видимо, Питер торчал в галерее и следил за ней лично.
– Прости, не могу найти. Давай я поищу и перезвоню позже?
– Спасибо, я была бы очень признательна. – Она рассмеялась. – Ник, могу я задать тебе личный вопрос?
– К-конечно? – Разумеется, ответы "Ника" на большинство личных вопросов будут отличаться от ответов Нила; он мысленно приготовился врать на месте.
– Я знаю, это ужасно глупо, и раньше я ни во что подобное не верила, но когда я вчера встретила твоего друга Питера… Не знаю, Ник, я слышала о любви с первого взгляда и всегда считала ее мифом, но я действительно что-то почувствовала. Ты веришь, что можно посмотреть на человека и понять, что он – единственный, даже не успев с ним заговорить?
Он мгновенно вспомнил Кейт – встретиться взглядами через толпу, увидеть ее лицо, глаза и просто знать.
– Да, – тихо сказал он. – Я верю. Я не знаю, действительно ли Питер твой единственный, – ради вас обоих надеюсь, что нет, – но я верю, что это возможно.
– Спасибо, Ник, – сказала она, и что-то внутри него сжалось как от боли. Он не понимал, что его беспокоит, пока не попрощался и не разорвал связь; потом вдруг осознание пришло, пока он рассеяно глядел на подделку на мольберте. Ему нравилась Элизабет, и часть его – крошечная, неправильная, упрямая часть – хотела рассказать ей всё: его настоящее имя, настоящую личность, настоящую причину интереса к галерее. Как сделал вчера Питер, подумал он, и, хотя он никогда не признается в этом Питеру, крошечная частичка его на самом деле испытала облегчение. Пусть Элизабет увидит настоящего его…
…вора, лжеца и человека, чьей единственной целью общения с ней было ограбление ее галереи, подумал он, в неловкое мгновение увидев себя ее глазами – какими она, несомненно, будет смотреть на него, если узнает правду.
Зазвонил телефон. Спасен, подумал он
– Не знаю, откуда у тебя сведения, но твой таинственный источник был прав, – без предисловий сказал Моззи. – Русская мафия кружит вокруг Деармитта. Ну, то есть, не вся мафия, а один довольно мелкий игрок по имени Владимир Димиков. На улицах его знают как Влада Пронзателя.
– Я хочу знать, откуда он получил кличку?
– Нет, не особо.
– Думаешь, они охотятся за скульптурами Тан?
– Я сделал бы обоснованное предположение, что не за Кляйнфельдом, – сказал Моззи. – Пора завязывать, приятель. Димиков не из тех, с кем стоит шутить.
Нил подумал, потом сказал:
– Нет. Это даже может сработать в нашу пользу. – Его мозг начал прокручивать варианты, и он ощутил нарастающее возбуждение от планирования успешной аферы. – Еще одно ограбление в то же время, особенно более заметное, задержит копов и всех запутает. Мы даже можем открыто бросить подозрения на банду Димикова и занять чем-то полицию, пока сами будем пить вино у Джун.
И если уж на то пошло, подумал он, вешая трубку, взаимное влечение Питера и Элизабет не могло случиться в лучшее время. Элизабет наверняка не оставила бы без внимания подозрительные комментарии Питера в адрес Нила тем днем – черт, мягко сказано "подозрительные", он меня с головой выдал, – если бы не слишком отвлеклась на самого Питера, а Питер был слишком занят, вздыхая по Элизабет, чтобы внимательно следить за Нилом.
Ну, пока он будет по-прежнему внимательно относиться к работе, когда придет время.
Следом за этой мыслью пришла еще одна, еще более нежеланная: А был бы я так готов рискнуть с громилами Димикова, если бы не знал, что за плечом у меня стоит ангел-хранитель, готовый меня спасти, если что-то пойдет не так?
Но у Моззи такой гарантии не было. И у Элизабет, и у всех остальных работников галереи.
Может, Питер прав: может, знание того, что он рядом, заставляет меня вести себя более безрассудно. А под перекрестный огонь попадают другие.
Ему просто придется быть осторожным, подумал он, и больше чем обычно готовым отступить, если все покатится под откос.

******

Дни шли, и напряжение всё росло – не только для Нила и Моззи, но и для Элизабет. Она работала сверхурочно, контролируя подготовку к открытию выставок Кляйнфельда и династии Тан, и у нее не оставалось времени на прогулки в парке или поиск номеров уклончивых воздыхателей. Если она заметила, что Нил ей не перезвонил, она не настаивала. Он надеялся, что она поняла намек.
Питер был раздраженным и замкнутым в тех нечастых случаях, когда Нил его видел. Очевидно, он пытался восстановить формальную дистанцию, долженствующую царить между ангелом-хранителем и его подопечным, но у него получалось плохо, судя по тенденции появляться в квартире Нила в неурочное время.
– Я должен позвонить в полицию, – сказал он, глядя с балкона Нила на огни города, с банкой пива в руке. – Анонимный звонок. Вас обоих арестуют, прежде чем вы успеете испортить себе жизни больше, чем уже успели. Или пока кого-нибудь не убили.
– Но ведь мне не угрожает реальная опасность; ты же будешь там, – заметил Нил через открытые стеклянные двери. Он изучил законченную, состаренную картину с расстояния, затем вблизи. Моззи был прав, Кляйнфельд был уродлив, и много они на этом не заработают. Но все говорили, что его подделать невозможно, и именно поэтому он должен был сделать это.
– Но я не должен быть. Мы даже не должны вести этот разговор, потому что ты не должен… всё это, – он махнул рукой, обводя Нила, квартиру, подделанную картину. – Кто знает, кем бы ты стал, если бы я правильно выполнял свою работу. Художником, членом правления…
– Трупом в три года, вот кем, – сказал Нил. – Серьезно, хватит уже. Мне надоело быть твоим оправданием, чтобы купаться в ложной вине. Я такой, какой есть, Питер. Мне нравится быть мной. Может, я был бы другим, а может, и нет, но что сделано – то сделано, и мне не жаль, что ты спас мне жизнь много лет назад. А тебе?
Питер молчал так долго, что Нилу пришлось покоситься на него, чтобы удостовериться, что он снова не исчез. Он по-прежнему стоял на балконе.
– Нет, – наконец мягко сказал он. – Нет, мне не жаль. И я не жалею об этом назначении. Хотя, наверное, хорошо, что мы не выбираем назначения – никакой ангел-хранитель в здравом уме не пожелал бы иметь подопечным тебя.
– Ну спасибо, – сказал Нил, но улыбнулся.
– Но ты прав. Если бы мне представилась возможность сделать это снова, я ничего бы не изменил. Были хорошие и плохие моменты, но… – он поднял бокал в полуироничном салюте, – быть твоим ангелом-хранителем никогда не было скучно.
– Ты говоришь в прошедшем времени, – неожиданно насторожился Нил. – Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Питер поставил пиво на парапет и пару минут изучал вид, прежде чем ответить.
– Когда это всё кончится, когда я помогу тебе избежать еще одного совершенно ненужного глупого и опасного кризиса – я попрошу переназначение. Это еще одна причина, почему обычно наши назначения не длятся больше 15-20 лет; начинает влиять на тебя. То есть, посмотри на меня. Я стою в твоей квартире…
– То есть, снаружи, – легкомысленно поправил Нил, чтобы скрыть сосущую пустоту в животе, словно его мир только что лишился опоры.
– Ладно, снаружи, но все равно я здесь и пью пиво с кем-то, кто даже не должен знать о моем существовании. Я хочу… то, что мне нельзя хотеть, – он обвел горизонт города в направлении галереи Деармитт и Элизабет. – Это скользкая дорожка. Вот почему существуют правила. Пару минут пообщаешься с трехлетним мальчишкой, а в следующую минуту уже фантазируешь о жене, и собаке, и доме в пригороде, и… – проклятье, Нил, – выпалил он. Нил никогда раньше не слышал, чтобы он ругался. – Это не то, кто я есть.
– Откуда ты знаешь, кто ты есть? – возразил Нил. – Может, твоя ошибка не в том, что один раз ты наплевал на правила, а в том, что позволял им столько времени решать за тебя?
Он пытался сохранять голос легким и непринужденным, хотя все еще чувствовал, словно получил удар под дых.
– Кто бы говорил, – отпарировал Питер. – Ты никогда еще не встречал правила, которое не хотел бы нарушить.
– Ладно, может, я не лучший пример, но можешь ты хотя бы встретиться со мной посередине? Если я признаю, что, возможно, нарушил слишком много правил в своей жизни, можешь ты сделать ответный жест и согласиться, что, может, некоторые правила нужно чуть-чуть нарушить?
– Ты это признаешь? – в тоне Питера звучала частью надежда, частью вызов. – То есть, ты подумываешь отменить ограбление Деармитт?
– Нет, черт возьми!
Тяжело дыша, они молча глядели друг на друга, напряженные от тщетного, разочарованного гнева.
Позади Нила открылась дверь.
– Кажется, я придумал безупречный план отхода… – начал Моззи и замолк. – Хотя если подумать, кажется, я что-то прерываю…
– Нет, – сказал Нил. – Останься.
Он не знал, к кому именно обращается. Он отвел глаза от Питера, и глянув обратно, ожидал, что Питер уже исчезнет, однако тот все еще стоял на балконе. Наверное, исчезать на глазах смертного было слишком серьезным нарушением его ангельского кода.
– Я все равно уже уходил, – сказал Питер и поставил бутылку на стол. Глянув на Моззи, вышел через дверь и зарыл ее за собой. Нил не слышал шагов на лестнице; видимо, он испарился, как только исчез из виду.
– Полагаю, это был твой таинственный источник, – сузил глаза Моззи.
– Да, – коротко согласился Нил. – Ты сказал, что улучшил план отхода?
Он видел, что Моззи хочет спросить, но они слишком долго уважали секреты друг друга.
– На соседней с галереей улице есть прачечная, и каждую ночь в 00-15 от нее отъезжает грузовик, – начал Моззи, и так шестеренки завертелись.

Продолжение и окончание - в комментариях

@темы: Перевод, Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Персонажи: Элизабет, Фанфики

---

18 января

[_Наблюдатель]

Официально объявлена дата старта второй половины сезона!

@темы: Ссылки

---

[Niellune]

Название: Sometimes it's hard to say goodbye.
Автор:  Niellune
Пейринг: Питер Бёрк/Нил Кефри
Рейтинг: PG с намёками.
Жанр: drama
Дисклаймер: свечку не держала, с уверенностью говорить не могу.
Размер: 654 слова.
Саммари: 3x03, потому что концовка задела за живое
A/N: первый фик в этом фэндоме, надеюсь, без оос.

Читать?

Нилу впервые за всю свою жизнь хочется остаться. Чувство сомнения в его душе ещё никогда не было столь острым и ноющим. Особенно сильно оно грызло, когда Питер смотрел на него «тем самым взглядом», словно видел насквозь, словно достоверно знал каждую маломальскую мысль в темноволосой голове. И если бы во взгляде было просто знание, Кэфри не изводил бы себя каждую свободную минуту вдали от Питера. Потому что, если Бёрка не было рядом физически, он постоянно присутствовал в мыслях Нила. И в сердце. И, что уж скрывать, в штанах, хотя в последнее время это особое влияние агента ФБР Нила волновало меньше всего. Потому что во взгляде Питера было разочарование, сожаление и, если Нилу не казалось, тоска. И понимание, от которого, Нил был уверен, Питер изводил себя не меньше.
Кому, как не агенту секретной службы, было понятно изначально, что преступник должен оставаться в ранге преступника, и ни за что не подниматься до статуса коллеги, потом друга, а потом становиться кем-то настолько близким, чувства к которому можно описать лишь словами «не знаю, что выбрать – убить или трахнуть». Но Питер забыл о гранях, Нил о них никогда особо не задумывался. И оба, не сговариваясь, понимали, что их жизнь никогда не будет прежней. Это не началось в тот момент, как Питер Бёрк узнал о существовании Нила Кэфри. Это не продолжилось во время одной из поимок наглого вора. Это не закончится в тот самый момент, когда Кэфри навсегда исчезнет из Нью-Йорка, с изысканной лёгкостью заметя за собой все следы.
- Иногда бывает трудно попрощаться.
Нил хочет много сказать, Питер хочет много услышать, но они молча стоят на балконе, соприкасаясь плечами. Кэфри дрожит, и очень хочет списать эту дрожь на ночной холод, только вот не получается. Где-то там позади, в искусственном свете, с дорогим вином, Моззи предаётся воспоминаниям детства и юности. Моззи счастлив, и в любой другой ситуации Нил был бы счастлив вместе с ним и за него, но только не сегодня, только не сейчас, когда Питер говорит: «я обещал Элизабет вернуться пораньше», после чего его пальцы легко соприкасаются с ладонью Кэфри.
Такие моменты Нил собирает по крупицам, чтобы потом, когда-нибудь, когда пыльный и шумный Нью-Йорк останется всего лишь воспоминанием на очередном холсте, бережливо перебирать их в памяти, нанося очередной мазок тонкой кистью. Потому что Питер никогда не говорит о них, никогда не предлагает, никогда не спрашивает напрямик. «Я обещал Элизабет вернуться пораньше» для Нила звучит как «пол часа, максимум час, ты же понимаешь, потому что я вообще не должен был приходить к тебе и, если ты не поторопишься, я передумаю, точно передумаю, безусловно передумаю. Да выстави же ты их отсюда, ради Бога, Нил!».
Питер вздрагивает и открывает глаза, когда Нил случайно задевает лежащую у подножия кровати бутылку. Он помнит, как эта бутылка слетела со стола, как катилась по светлому кофру, оставляя за собой малиновую дорожку. Он намеренно сосредотачивается на отвлекающих мелочах, стараясь не следить каждую секунду за Нилом. За тем, как он потягивается, одевается, поднимается, ходит по спальне, опять потягивается, и Питер не может определиться, приятный это сон либо же полный безысходности кошмар. Потому что не смотреть на Кэфри не получается, не чувствовать его не получается.
На часах почти полночь, телефон молчит, а Питер ощущает себя последней свиньёй, в который раз не сдержав обещание, данное любимой жене, а заодно и самому себе.
Нил поднимает бутылку и ставит её на стол. А затем возвращается обратно в постель, одёргивает смятую простыню, поправляет большое пуховое одеяло и просто падает рядом с Питером, закрыв глаза. Он не хочет видеть, как Питер уходит. И старается не думать о том, что Бёрку будет в разы сложнее, когда уйдёт он, но быстро полегчает, ведь у Питера не останется ничего, что бы напоминало агенту о неугомонном преступнике. В отличие от Нила, который сейчас слабо улыбнётся, ощутив лёгкое прикосновение губ к виску, и как только раздастся щелчок входного замка, не будет спать почти до самого утра, с остервенением отчищая ковёр от вина и то и дело поглядывая в сторону кровати, так и не решившись взбить подушку, на которой лежал Питер.

@темы: Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Фанфики

---

Верующим и серьёзно относящимся к этому не сюда

[twitchy fingers]

Название: Meum pulchrum peccatum*
Автор:  Танцующая меломанка
Направленность: слэш
Фэндом: White Collar
Персонажи: Питер\Нил
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, AU
Размер: миди
Статус: закончен
Особенности: Т.к. это AU, Питер - священник, никакой Эл у него нет, а Нил - демон. Моззи есть в жизни Нила, но в фике он не упоминается.
Предупреждения: OOC и... crack это зовётся, да? Предупреждаю, что Нил - суккуб, и, да, это не по демонологии, потому что они должны быть только женщинами. Кому не нравится коверканье фактов - не читайте, я же не заставляю. Демонские причуды анатомии detected. Ничего святого.
Примечания: * (лат.) Мой прекрасный грех

Прочитать и сказать спасибо можно здесь.

Вот тут можно прочитать некоторое количество вбоквелов к этому фику авторства  Танцующая меломанка и  Тёнка, которая и поспособствовала написанию самого фика. Говорить спасибо тоже надо.

@темы: Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Фанфики

---

[Shawn Spencer]

Немного Гэгрилов третьего сезона.

@темы: Видео

---

[Olyanka]

А я тут решила посмотреть самую первую серию. ))) Все, наверное, помнят момент, когда Нил припёрся пришел к Питеру в дом, чтобы рассказать, что знает, как зовут "Голландца"?
Меня отвлекли, я нажала на паузу, а когда вернулась к просмотру, то меня ОЧЕНЬ заинтересовали "фрукты" на столе...

Кто какие там видит "фрукты"? Лично я вижу там

вот это

лимоны и помидоры. Может быть я, конечно, ошибаюсь, но, если нет, то это просто прелесть, что такое! ))))

@темы: Персонажи: Нил, Персонажи: Элизабет, Изображения: скриншоты

---

[_Наблюдатель]

Ну что ж, первая промка с новыми кадрами!

@темы: Видео: промо

---

[Harmful angel]

Автор: Harmful angel

Название: Please, remember me!..

Фандом: White Collar

Песня: Please, remember me

Исполнитель: John Barrowman

Предупреждения: AU

Категория: Romance, slash (намёком)

Перонажи: Нил, Питер, остальные

Саммари: You'll find better love

Strong as it ever was

Deep as the river runs

Warm as the morning sun

Please remember me.

@темы: Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Видео: фан-клипы

---

[White Collar Game]

Господа фанаты! В нашем сообществе решается вопрос о проведении новогоднего Secret Santa Challenge. Надеемся, что вы тоже придёте, чтобы высказаться. Нам важно мнение каждого!

@темы: Ссылки

---

Tiffani Thiessen - 'Elder Scrolls V:Skyrim' launch party - 08/11/11 (HQ)

[Бентли]

@темы: Изображения: фото, Персонажи: Элизабет

---

[_Наблюдатель]

Поддержим наших?

Голосуем за White Collar в категории "Любимая драма на кабельном ТВ" (Favorite Cable TV Drama) People's Choice Award! Голосовать здесь, голосование продлится 4 недели.

@темы: Ссылки

---

Tiffani Thiessen - TV Guide Magazine Hot List Party - Nov. 7, 2011 (x15 HQ)

[Бентли]

+12

@темы: Изображения: фото, Персонажи: Элизабет

---

Tiffani Thiessen - 3rd Annual Give & Get Fete (Nov 7, 2011) (x12 HQ)

[Бентли]

+8

@темы: Изображения: фото, Персонажи: Элизабет

---

Название отсутствует

[twitchy fingers]

Автор:  Танцующая меломанка
Направленность: слэш, гет (без рейтинга)
Фэндом: White Collar
Пейринги: Нил\Кейт, Питер\Эл, Питер\Нил
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, drama, AU, UST, PWP (?)
Размер: миди
Статус: в процессе
Предупреждения: OOC персонажей, непривычное (?) написание имён (Эл Эль, Диана Дайана)
От автора: Я просто перекраиваю канон так, как мне удобно, и пользуюсь возможностью вставить рейтинговые сцены там, где хотела бы их видеть. Сцены из сериала я просто описала, не претендую на авторство, не претендую вообще ни на что, что мне не принадлежит.

Предупреждаю, что оно никем не корректировалось

Всё это началось… Да чёрт знает, когда это всё на самом деле началось. Дождливым туманным утром, которых в Нью-Йорке почти не бывает, или, наоборот, солнечным, ясным и шумным, каких в Нью-Йорке хоть отбавляй. Или в разгар рабочего дня, или под самый конец его, уже даже вечером. Может, это вообще началось не в Нью-Йорке, но пусть будут прокляты те, кто говорят, что личная встреча ничего не меняет. Если найдутся такие глупцы, пусть лучше держат рот на замке, потому что великий лжец Нил Кэффри готов был поклясться на Библии, открыв своё сердце нараспашку, а душу обнажив перед Господом, что личная встреча играет свою роль, и роль эта огромна. Побольше некоторых свадебных тортов на пышных пиршествах у аристократов.
Это только после той памятной встречи они с Моззи станут искать информацию о Питере. Точнее, искать будет Моззи, а Нил займётся слежкой за врагами Адлера, проработкой плана и попыткой очаровать Винсента на благотворительном ужине. Это дело требовало тщательной подготовки. Афера, как выразился тот же Моззи, была очень длинной, и потому запороть её нельзя было. Ни единого лишнего слова, ни единого лишнего помысла или движения в сторону. Только потом он поймёт, что всё пошло наперекосяк гораздо раньше. Собственно, всё полетело к чертям с самого начала, когда он увидел Кейт и позволил своему рассудку затуманиться, вытеснить из него образ Питера, с которым он встретился на улице, рискуя всем и вся, а взамен не получая ничего.
Всё это будет после. А в тот момент он уверенно двигается навстречу Питеру, который как раз выдаёт последние инструкции менеджеру банка. Питер невероятно серьёзен, объясняет всё обстоятельно и при этом продолжает сжимать в руках засунутую в особый пакет для улик поддельную облигацию – одно из творений Нила. Питер не похож на человека, который гордится тем, где он работает и какую должность занимает, но когда он представляется “специальным агентом Питером Бёрком”, Нилу на мгновение кажется, что он лопнет от гордости за самого себя. Он даже приосанивается, словно ощущая некое превосходство над “штатским” – так, кажется, на слэнге полицейских называют простых смертных, у которых нет значка, разрешения на использование оружия и прочих “важных” вещей. При большом желании все эти бумажки тоже можно подделать.
Питер одет в один из тех официальных костюмов, по которым Моззи всегда безошибочно определял принадлежность человека к федералам (так и называл их “костюмами”), и золотистый в мелкие квадратики галстук. Один из тех немногих галстуков, которые Нилу нравились у Питера. Нил видит его мельком, потому что старается не разрывать зрительный контакт и выглядеть максимально честным и невинным.
На левой руке, на безымянном пальце красуется кольцо. Женат. Надо же. Может, она галстуки ему подбирает? Волнуется ли он за жену? Всё-таки работа опасная, а преступники, выбравшись на свободу после долгого срока, обычно мстят близким федералов.
Агент Бёрк уверяет его, что беспокоиться не о чем. У него подвижные брови и выразительные глаза. Он не использует какие-то особые жесты, чтобы успокоить собеседника, не делает руками вообще ничего. Не упирает их в бока, не теребит пакет с подделкой. Он тоже смотрит прямо в глаза и отвечает предельно чётко и понятно. В голове Нила мелькает мысль, что именно такими, наверное, и должны быть настоящие агенты ФБР. Интересно, а шутит он тоже с таким убийственно серьёзным лицом?
Только под конец, словно испытывая нетерпение, Питер начинает много кивать. “Отвали уже, мне надо работать, а у тебя наверняка всё хорошо, не трать моё время”. Однако улыбка действительно успокаивает и внушает доверие. Какой интересный соперник ему попался!
Нил отдаёт леденец и скрывается в толпе, улыбаясь самому себе: теперь играть хочется ещё сильнее! Что может лучше подстегнуть к идеальному выполнению миссии, как не то, что на тебя уже объявили охоту? Пусть и довольно вялую, они даже не знают, как он выглядит и на чём специализируется, помимо облигаций, но это уже отличное начало. Что ж, агент Бёрк, посмотрим, кто кого. Игра началась!
--
Питер улыбается. Джеймс Бонд, как они прозвали того парня, действительно многообещающий преступник, и поймать его - дело чести. А ещё это обеспечивает ему движение. Да, он любит сидеть в офисе и не то чтобы любит, скорее привык копаться в бумагах, однако надо предупредить банк об опасности. Он чувствует себя почти героем, хотя для этого нет особых причин. Он уже не раз помогал людям и спасал жизни, и это – всего лишь работа. Отец говорил, что настоящие герои – это те, кто может безо всяких суперспособностей и технических прибамбасов помогать тем, кто нуждается в помощи. Что, конечно, не мешало Питеру восхищаться Суперменом, Бэтменом и другими мультяшными персонажами. Однако слова его он запомнил. Впрочем, то было в детстве, которое уже давно осталось позади.
Разговаривать с менеджером банка на улице - не самая лучшая его идея, учитывая, что он не хочет сеять панику среди населения и сделать этот разговор отличной мишенью для дальнейших слухов. Хотя бы потому, что это невыгодно для самого “First Unity Bank”. Фальшивые облигации никому не могут принести добро и хорошую репутацию. Но он сталкивается с этой женщиной, уже подходя к зданию, когда она собирается на обед или куда-то ещё, а он как раз с уликой против Джеймса Бонда, так чего зря время терять, он и начинает разговор.
Менеджер отвечает коротко и немного недовольно, судя по всему, она и сама понимает, чем грозит разговор о таких вещах на людной улице, где каждый обрывок разговора может попасть не в те уши. Возможно, что в этот самый момент мимо них проходит мошенник. Например, вот тот парень в клетчатой рубашке и очках, с тёмными короткими волосами, вполне обычный, ничем не примечательный. Но работа учит, что даже самые безобидные на вид, обычные люди порою вытворяют ужасные вещи.
Питер понимает, что женщина хочет поскорее отделаться от него, и его немного раздражает, что она кивает и потряхивает головой чуть ли не на каждую его букву, говоря то за себя, то за весь банк в принципе, употребляя безликое “мы”. “Да, я вас понимаю”. “Да, я всё учту”. “Да, мы обязательно примем меры”. “Ну, разумеется, мы так и сделаем”. При каждом кивке у неё в ушах покачиваются золотые серёжки. А он, между прочим, пытается объяснить, насколько всё это плохо и во что это может вылиться.
Как раз когда она отвечает последним “Конечно”, к нему подходит мужчина. Слегка взъерошенные волосы, закатанные почти по локоть рукава голубой рубашки, красный в серые пятна галстук, светлые брюки. Какой-нибудь офисный работник. Зелёный леденец в руке как-то выбивается из картины и смотрится довольно комично.
- Я только что взял деньги в этом банке и тут же услышал о каких-то подделках…
Питер мысленно вздыхает, словив неодобрительный взгляд менеджера. Ну, что он говорил? Обязательно кто-нибудь прицепится. И все вопросы к нему, как будто он какое-то справочное бюро. А потом этот “планктон” расскажет своим друзьям, и будут проблемы. Без проблем в работе агента ФБР дело почему-то никогда не обходится.
Питер успокаивает. Не беспокойтесь за свои деньги, говорит Питер. Уверен, ваши деньги в порядке, говорит Питер. Наверное, надо заодно сказать, что они обязательно поймают этого мошенника, но он не любит говорить “гоп” до того, как перепрыгнет. Хотя на него возлагают большие надежды в бюро. И в него верит Элизабет.
Мужчина много улыбается, теребит в руках конфету и в итоге, поблагодарив Бёрка за нелёгкий труд, вручает ему “подарок”. Питер задумчиво крутит леденец в руке и оборачивается, глядя вслед собеседнику. При себе никакой сумки, где можно было бы хранить бумажник и документы. Пиджака нет. Только что зашёл в банк, взял деньги. Волновался по поводу облигаций. А не мог ли он быть…?
Питер чертыхается и думает, что искать его уже поздно. Зато можно узнать, что он делал в банке, какие данные предоставил. Кивнув самому себе, Бёрк решительно шагом направляется к зданию. Хочешь поиграть, Джеймс Бонд? Что ж, я принимаю вызов. В эту игру веселее играть вдвоём, не так ли?
--
Возможно, он действительно любил её. Позже, много позже Нил подумает, что они с Питером были в одинаковом положении. У Питера была та, кого он любил, и тот, кого он хотел. У Нила была почти точно такая же ситуация. Он гонялся за той, которую любил, и убегал от того, кого хотел. Просто потому, что так распределили роли в этом странном спектакле с множеством жанров. И тебе комедия, и драма, и детектив, чуть ли не триллер.
Разумеется, он знает, что это ловушка. “Джимми Стукач” и беспокоящийся Моззи, который хоть и параноик, в совсем далёкие грани безумия не уходит, говорят сами за себя. Но он не может не пойти. Потому что он хочет с ней встретиться. Хочет увидеть, прикоснуться. Пусть мимолётно, призрачно. Ох уж эта любовь. До прекрасного ужасная штука. Или до ужасного прекрасная. Кому как больше нравится. Нил предпочитает союз “и”, поэтому его любовь обладает обеими характеристиками.
Кейт всё так же прекрасна, ничуть не изменилась с тех пор, как он видел её в последний раз, до поездки в Копенгаген. Лучи солнца, заглядывавшие в большое окно, очерчивают её силуэт в складском помещении, в этой маленькой комнатушке. Изящная фигурка, длинные тёмные волосы, заплетённые в хвост.
Нилу нравится представлять её лицо в тот момент, когда она говорит, ещё не повернувшись к нему. Как сейчас чуть дёргает уголком губ, как на мгновение прикрывает глаза, быть может, вспоминая, что было между ними прежде. Он почти каждый раз прокручивает в памяти их историю: от самого знакомства на благотворительном ужине до разлуки. Их жаркие ночи, их беззаботные дни, когда они тратили заработанные на преступлениях деньги. Его личный маленький рай, который он так долго пытался вернуть.
Она говорит, что тоже любит его, и у Нила щемит сердце. Стоять на месте больше невозможно. Они оба двигаются навстречу друг другу, пока не сближаются так, как надо, пока не соприкасаются губами, на мгновение прикрывая глаза, удерживая под веками пойманную смесь нежности и радости от воссоединения. Он касается её мягких волос, любуется ею, улыбался. Улыбается так, как не делал этого уже давно.
Идиллия разрушается довольно быстро, уступив место ещё одному персонажу на сцене.
- Агент Бёрк, - произносит Нил, чуть улыбаясь, словно обретая гармонию с собой, внутри себя. Хотя на самом деле его разрывает на части. Он хочет быть с Кейт, он только нашёл её. Да, это ловушка, но разве вместе они не выбирались и из таких передряг? С другой стороны - Питер. В мыслях Нила он уже давно просто Питер. “Агент Бёрк” лишь для красочности момента.
- Нил Кэффри, - подыгрывает Питер и тут же с довольным выражением лица добавляет: - Вы арестованы.
Все эти годы, наверное, мечтал сказать эту фразу. Что ж, хоть кому-то здесь повезло.
- Я знаю, - ничего не значащие слова. Нил ослушивается пугливого: “Руки за голову” - и протягивает одну из них Питеру. – Спасибо.
Питер выглядит искренне удивлённым, чуть склоняет голову набок, требуя пояснений. Галстук более тёмного оттенка, чем в их первую встречу, светлые размывы-линии, точки. Нилу нравится. И костюм тоже ничего так.
- Я бы никогда не нашёл её без вашей помощи.
Агент Бёрк пожимает его руку, ответив любезным “Пожалуйста”. Именно этой рукой, которую ему пожал Питер, Нил и дрочит себе по ночам в тюрьме. Яростно, сильно, представляя, как это делал бы Питер. Задыхаясь от удовольствия, прикусывая губу, стараясь не стонать. Соседи, конечно, люди не очень конфликтные, но лишнего шума по ночам не любят.
Нил сам не понимает, почему так поступает. Кейт приходит каждую неделю, и её он тоже не хочет терять. С ней он гораздо больше соприкасался в тот день. С ней у него было какое-то общее приятное прошлое. Но Питер не идёт из головы. Ни в какую. Сводит Нила с ума. Его голос звучит в ушах, его образ встаёт перед глазами, а от образа встаёт в принципе.
А потом Питер навещает его в тюрьме, и жизнь Нила непередаваемо меняется.
--
Питер и сам не знает, зачем он идёт в тюрьму. Зачем он идёт к Нилу. Зачем он идёт к Нилу спустя год после того, как его посадили в тюрьму. Выведать какие-то секретные сведения? С чего бы Кэффри ими делиться? Разве что агент может что-то предложить взамен. И что, например? Свободу? После всего, в чём этот мошенник обвиняется, хотя доказательств почти никаких нет? Ну-ну. Хьюз его потом собственноручно за такую сделку задушит.
Питер не признаётся себе в том, что к Нилу его попросту тянуло. Тянуло всё это время, тянуло ещё до того, как он вообще узнал, как его зовут, и звал, как и все в отделе, Джеймсом Бондом. Ему нравились эти игры, ему нравилась погоня, кошки-мышки, прятки, это стандартное “Поймай меня, если сможешь”. Не нравилось только по ночам изучать толстые папки, а не спать в обнимку с женой. Но тут уж, знаете ли, выбор профессии, а не вина отдельно взятого преступника.
Питер здоровается с охранником на входе, с ещё одним охранником у подобия регистрации внутри здания, показывает значок, говорит, что пришёл к Нилу Кэффри. Охранник выдаёт сальную улыбочку: наверное, думает, что Питер пришёл позлорадствовать. Такое Питеру уж точно никогда бы в голову не пришло. Ни одна тюрьма не похожа на отпуск на солнечном пляже, так что осознать всю тяжесть своих преступлений (или, по крайней мере, того, что он позволил себя поймать) Кэффри сможет и без издёвок со стороны.
Самый главный вопрос - “Зачем же я сюда пришёл?” – продолжает крутиться в голове Питера даже в тот момент, когда они с Нилом остаются наедине. Ну, почти наедине: охранник стоит столбом за спиной Нила и, судя по направлению взгляда, пялится в не очень чистое окно, изредка моргая.
- Привет, Питер, - нарушая немного неловкую тишину, говорит Кэффри.
- Здравствуй, Нил, - отвечает Питер. Они здороваются так, словно давно знакомы. В какой-то степени так, в общем-то, и есть. Всю картину портит только то, что они в тюрьме и разговоров за жизнь у них тут явно не намечается. На вопрос “Как дела?” Питер мог ответить за Нила сам. С уверенностью сказал бы, что в последний год дела у него особым разнообразием не славились.
- Знаешь, тебе идёт оранжевый, - ляпает Питер, не подумав, просто потому, что по правилам культурного разговора теперь должна идти его реплика.
- Рад, что ты оценил, - по тону Нила нельзя понять, посчитал ли он это издёвкой и ответил соответствующе или же воспринял всерьёз. С Нилом вообще ни в чём нельзя быть уверенным. Но когда в его голубых глазах пляшут черти, а губы так соблазнительно изгибаются в улыбке, хочется не понимать и не думать, а просто ёрзать по скамье, протирая дырку в ней или, что более вероятно, в своих собственных брюках.
- А тебе всё так же идут эти костюмы, - спустя несколько минут молчания замечает Нил и снова солнечно улыбается. В комнате как будто становится светлее. И облизывается. Питер невольно повторяет его жест и сглатывает. Хочется ослабить узел галстука и вытереть лоб. Всё происходящее вдруг начинает казаться ему ужасно неприличным, а позади Нила всё ещё стоит охранник, и это… да, смущает немного.
- Вы не могли бы выйти? – просит у него Питер, чувствуя себя идиотом. И чем оправдать это желание? “Я хотел бы поговорить с ним с глазу на глаз”? А зачем? Что такого не должен знать охранник? – Буквально на десять минут. Уверен, вы прямо сейчас пропускаете перерыв на стаканчик паршивого кофе.
Охранник, что удивительно, не возражает и ничего не спрашивает, не требует обоснования. Только достаёт наручники и надевает их на руки Нила.
- Безопаснее, - поясняет мужчина и добавляет: - Таковы правила, сэр.
Питер недоволен, в конце концов, Нил не похож на буйного психа, который захочет избить его до полусмерти, едва представится такая возможность, да и даже если тот сбежит, Бёрк сможет поймать его снова, но ничего не говорит. Бесполезно спорить. Наручники не так уж и помешают, думает он и только потом спрашивает самого себя: а не помешают чему? О чём ты вообще думаешь?
- Не люблю наручники, - делится откровением Кэффри.
- Ты не поверишь, но их не любит ни один преступник, - фыркает Питер и замолкает. “Что ты здесь делаешь, уходи, уходи”, - нашёптывает здравый смысл, но именно сегодня Питер его не слушает. А зря. Находиться рядом с Нилом опасно. Потому что он хочет Нила. Он хочет его прямо сейчас. Ему жарко, он тянется рукой к горлу, чтобы ослабить узел галстука. Нил, словно специально, облизывается ещё раз. И смотрит, этот чёрт, что спрятал где-то свои рога и хвост, смотрит, ожидая реакции.
Питер встаёт из-за стола и тянет Нила на себя, а потом кладёт на тот же треклятый стол. Костерит весь белый свет, потому что не может сдержаться, и молча паникует, потому что он ни разу не гей и вообще женатый человек. Но в яйцах звенит, а уши как будто заложило, и он сдёргивает с Нила оранжевые штаны и видит, что у того тоже уже стоит. Чёртов провокатор. Неужели Нил так просто просчитал его? Неужели понял, что..?
- Питер. Питер! – в ушах шумит, поэтому оклики он слышит далеко не сразу.
- Не смей засаживать мне насухо, - шипит Кэффри, и Питер замирает с немым вопросом на растерянном лице: “А что же делать?”. Опыта в подобных вещах у него нет никакого совершенно. А Нил? Нил разве гей? Гонялся за Кейт всё это время. Что они делают? Почему всё это происходит?
- Питер, дай сюда свои пальцы, - невероятно ласково произносит Нил, и Питер подчиняется. И Нил начинает их облизывать. Проводит языком вверх-вниз, дразнит кончиком языка подушечки пальцев, втягивает рот и посасывает, обхватывая губами, чуть сжимая их зубами, когда сглатывает. И это одно из самых развратных зрелищ, которые Питер только видел в своей жизни. Это возбуждает ещё больше, и вскоре он забирает пальцы, чтобы позорно не спустить в брюки прямо сейчас.
Он растягивает Нила до тех пор, пока тот сам не начинает насаживаться на пальцы, ёрзая по столу, который шатался бы, не будь он надёжно закреплён. В голове ни одной мысли, хотя он просто обязан задуматься, откуда Нил знает, что делать, и почему не сопротивляется, не пытается его образумить. С самого начала поведение нормального человека должно отличаться от того, что творит Кэффри. Не “Не смей засаживать мне насухо”, а что-то вроде “Какого хрена ты делаешь?! Прекрати сейчас же! Охрана!”. Не то чтобы Питеру когда-либо приходилось трахать натуралов, чтобы подробно изучить их реакцию, или не-натуралов, чтобы было с чем сравнивать.
После того, как Нил выгибается на столе и выдыхает его имя, терпеть нереально. Питер расстёгивает брюки и приспускает их вместе с бельём, помогая себе рукой, пристраивается и входит. Входит медленно, потому что кольцо мышц поддаётся с трудом. Он разрывается между желанием истерически рассмеяться и бросить это и идти до конца. Нил зажмуривается, закусывает губу, чуть бледнеет, но ничего не говорит, не просит остановиться. Тёмный галстук, ничем не прикреплённый к рубашке, висит между ними, слегка покачиваясь. Питер упирается руками в стол, терпит, хотя это чертовски сложно.
Возбуждение Питера причудливым образом перемешивается со страхом, будоражит кровь, заставляет дрожать. У него потеряно чувство времени, и кажется, что в любой момент может вернуться охранник. Сколько минут из десяти им отведённых уже прошло? Ему даже представлять не хочется, что тот подумает и сделает. Агент ФБР и заключённый. Даже не допрос, который перерос вот в такую форму взаимодействия. Это просто его личное помешательство. Нил Кэффри – его персональное безумие. Только попробуй вот объяснить это другому, когда даже сам стараешься в этом не разбираться, чтобы не запутаться ещё больше? Это не связь, это нечто большее, то, чему он не давал названия, чтобы не исказить смысл.
Когда Нил хрипло зовёт его по имени, у Питера срывает крышу. Мысль о том, что надо сдерживаться, что Нилу может быть больно, покидает голову со скоростью света и больше не возвращается. Добропорядочный и терпеливый Питер превращается чуть ли не в зверя и двигается резко, быстро, с каждым толчком стараясь проникнуть как можно глубже. Питера ощутимо потряхивает от напряжения, от той смеси ощущений, что обрушилась на него. В глазах мутно, он тяжело дышит и часто облизывается, жмурится и царапает стол. Нил подаётся навстречу, обвивает ногами его талию и дрочит себе, обхватив член руками в наручниках. Когда он начинает стонать, Питер склоняется и целует его, немного грубо, ловит эти стоны с губ и сходит с ума. Ему хорошо, он слышит пошлые шлепки бедёр о ягодицы, дыша через нос, чувствует запах пота и ещё чего-то, кажется, цветочного, исходящего от Нила, голова немного кружится, мир вокруг плывёт, и Питер закрывает глаза, позволяя себе провалиться в этот омут. Мышцы снова сжимают его член, и Питер кончает, замирая, цепляясь за волосы Нила, в которые, оказывается, уже успел запустить пальцы, сжимает, тянет. По телу всё ещё бродят волны жара, он, кажется, тоже вспотел, и теперь рубашка неприятно липнет к телу. В следующий раз, думает он и даже не ужасается тому, что предполагает возможность каких-то следующих раз, он обязательно разденется, потому что костюм сковывает движения, натягивается, мешает. А он хочет изучить всего Нила.
Кэффри кончает несколько минут спустя и прикусывает нижнюю губу Питера, наверное, чтобы снова не стонать. Питер отстраняется, словно очнувшись после этого укуса, и пытается привести себя в порядок, а потом отдаёт Нилу лежащий в кармане пиджака носовой платок, чтобы тот себя вытер. В камере царит молчание, слышно только шуршание одежды и неровное дыхание. Они медленно приходят в себя. Нил садится на скамейку, Питер опирается о дальний, тот, что у стены, стол.
Через минуту приходит охранник и, даже если и догадывается, что произошло (запах, стоящий в камере, весьма недвусмысленный), ничего не говорит по этому поводу. Только вежливо спрашивает:
- Всё в порядке, сэр?
Питер кивает и отлепляется от стола:
- Да, спасибо, всё хорошо. Я уже ухожу.
Он знает, что в той комнате нет камер, так что никто, кроме них, не будет знать, что случилось в этот короткий промежуток времени. А теперь надо бежать отсюда. Бежать, сломя голову, пока Нил не подал на него жалобу. Господи, это же изнасилование! Питер с ужасом думает, что ему за это грозит. Как он вообще объяснится перед начальством? Что он скажет Эл? “Понимаешь, на меня что-то нашло”? Как он теперь по ночам-то спать будет? Он изнасиловал человека. Он изнасиловал мужчину. Он изнасиловал Нила. В том, что Нил этого хотел, в том, что именно этого и добивался, Питер теперь сомневается с особым усердием. Ну, подумаешь, облизнулся пару раз, улыбнулся. Нил вообще довольно часто и много улыбается, в этом нет ничего противозаконного.
Питер бледнеет и чуть ли не шарахается от охранников. Ему кажется, что все знают, что он сделал. Ему кажется, что вот прямо сейчас Нил говорит, что тот его изнасиловал, составляется жалоба, и не успеет Питер дойти до входа, как его остановят и попросят куда-то пройти, что-то объяснить, уточнить какие-то детали. Питеру страшно настолько, насколько не бывает по ночам даже детям, которые верят в монстров под кроватью, и людям, которые сталкиваются с самыми ужасными ситуациями в жизни. Да он бы в клетке с голодным тигром себя спокойнее чувствовал, чем сейчас здесь, направляясь к выходу, заветному выходу.
Но всё в порядке, его пропускают, и он несётся к машине так, словно только там ему ничего не грозит. Его личный оплот, его личная гарантия безопасности. Вести в таких растрёпанных чувствах – почти такое же безумие, но ему надо попасть домой. Как можно скорее. И именно там обдумать всё спокойно и обстоятельно.
--
Всё, что остаётся у Нила от этого визита, всё, что не даёт ему забыть о нём – ноющая пару дней задница, носовой платок Питера и украденный из журнала посещений листок за шестнадцатое июня. Первый столбец – номер, второй - “Кэффри, Нил”, третий - “Питер Бёрк”, четвёртый – подпись посетителя. Рядом с именем Нил дописывает мелко-мелко “14:46”.
Кейт приходит через пять дней, а Нил непривычно тих и молчалив. Она, наверное, списывает это на тюрьму: в тюрьме редко кому бывает весело, само место к подобному не располагает. А он не говорит ей. И не скажет. Ни за что не скажет. Питер – его самый большой и самый заметный секрет. “Если хочешь что-то скрыть, держи это на виду”. О том, как Питер гонялся за ним в течение трёх лет, наверняка уже ходят легенды, но никто не знает, что случилось между ними. Нил боится, что Питер одумался и больше никогда не повторит это. Слишком поспешно он сбежал. Слишком напуганным выглядел, когда обернулся и бросил на Нила взгляд, перед тем как уйти вслед за охранником. Почему? Что не так? Нил ведь сам его провоцировал. Все эти взгляды, улыбки, даже та фраза в ответ на “Тебе идёт оранжевый”. Всё к тому и шло. И ему это нравилось. Нил больше чувствовал это, чем видел, но факт оставался фактом.
Нил шлёт Питеру открытки на День Рожденья и втайне надеется, что тот придёт к нему снова. В тюрьме действительно очень плохо и очень скучно. И постоянно вспоминается проклятый июнь.
Стол холодный и неудобный, боль смешивается с удовольствием, Нилу кажется, что он слышит шаги охранника, что их сейчас застукают…
Нилу жарко, ему снятся эротические сны с участием Питера, у него ломка. А его наркотик где-то там, далеко, работает, пьёт паршивый кофе, ловит Голландца, обнимает жену Элизабет и треплет по голове лабрадора ретривера Сатчмо. Нил снова сходит с ума, потому что, единожды получив, хочет попробовать снова, в другой позе, при других обстоятельствах. Хочет секса, хочет Питера, хочет секса с Питером и Питера с сексом. В качестве подарка на очередной грёбанный Новый Год, такой же унылый, как и все прочие праздники в неволе, или Всемирный День Объятий, он же двадцать первое января.
Но Питер не приходит, и Нил справляется своими силами. Его срок постепенно подходит к концу, всё хорошо, всё просто прекрасно до того чёртова дня, когда Кейт говорит, что им надо расстаться. До его освобождения пять с половиной месяцев, и он в отчаянье, потому что за это время опытный человек может скрыться и замести свои следы настолько хорошо, что его потом не найдёт ни другой такой же опытный человек, ни какие-либо специальные организации вроде ФБР, ЦРУ и Интерпола.
Нил думает о Питере. Нил собирает информацию, прорабатывает план и думает о Питере, потому что о Кейт думать нельзя. Потому что сколько вопросов относительно неё он себе ни задаст, он всё равно не найдёт ответ, пока не найдёт саму Кейт.
“Как быстро ты найдёшь меня, Питер? Как быстро догадаешься, что к чему?”
Нил состригает бороду, сбривает её остатки и заодно усы. Нил мокрой пятернёй зачёсывает волосы назад и надевает поверх тюремной робы полицейскую униформу. Нил медленно выдыхает и, прежде чем выйти из туалета, улыбается осколку зеркала с парой трещин: смотри, Питер, я полицейский! Это мне идёт не меньше оранжевого цвета. В правом кармане тёмных брюк немного грязный платок и слегка потрёпанный листок, вырванный из журнала посещений.
Он думает о том, каково будет охранникам, когда Питер обо всём узнает. О, как он будет зол! Ловил Кэффри три долгих года, чтобы эти идиоты позволили выйти ему через парадную дверь. Ах, эти восхитительно-наивные создания, считающие, что человека может удержать решётка и четыре стены!
В бардачке “конфискованной” машины Нил находит целых три доллара. Жизнь кажется удивительно-прекрасной, а новые горизонты, чересчур большие после замкнутого пространства тюрьмы, наполнены множеством возможностей.
--
Милая, я переспал с Кэффри, говорит Питер. Я не знаю, что на меня нашло, говорит Питер. Это больше не повторится, говорит Питер и понимает, что это не играет никакой роли, потому что он уже ей изменил. Изменил с мужчиной. Трахнул его на столе в комнате встреч в тюрьме, и у него всё ещё подрагивают кончики пальцев, когда он вспоминает, как сжимал волосы Нила. Питер боится, что Эл сейчас заплачет, назовёт его каким-нибудь больным извращенцем и потребует развестись. Руки чешутся написать на самого себя жалобу и сдаться. Властям, полиции, кому угодно. Пусть его накажут, пусть даже посадят, если он того заслуживает, потому что он поимел заключённого и изменил жене, в изначальных своих планах не намереваясь делать ни то, ни другое. У Питера прекрасная жена, ему с ней хорошо. У него отличная работа, сочетающая в себе отчётописание и погони, ему нравится заниматься и тем, и другим. Ничего, что заставило бы его совершить подобный поступок.
Элизабет предлагает ему сесть. Она массирует его плечи и целует в макушку. Она говорит, что всё в порядке, и он собирается возразить, но Эл тут же его останавливает. Она спрашивает, любит ли он её. Питер с горячностью отвечает: “Да, конечно!” – и не видит, чувствует её тёплую улыбку. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, говорит Элизабет, и Питер улыбается.
- Тебе было хорошо с ним? – спрашивает она.
Питер застывает на месте. Было ли ему хорошо? Пожалуй, это слишком мягко сказано. Ему было охренительно прекрасно. Ему было головокружительно и умопомрачительно. Ему было до десятых небес и с фейерверком в конце, как в глупых романах, где страсть охватывала все чресла двух сплетённых в порыве страсти тел. Но он ограничивается простым “Да”.
- Это самое главное, - ласково замечает Эл и спрашивает: - Ты любишь его?
- Нет! – выкрикивает Питер, не контролируя себя, а потом пристыжено замолкает. Он не боится того, что может полюбить Нила. У него уже есть человек, которого он любит. Просто… Помолчав немного, Питер поясняет: - Я не люблю его, я его хочу.
Он поражается тому, насколько спокойно и плавно протекает их разговор. Он обсуждает с собственной женой, как изменил ей в тюрьме (эта мысль с завидным постоянством, только по-разному формулируясь, прокручивается в голове) с мужчиной.
- Милый, ты гонялся за ним три года и потом ещё пару месяцев был почти на все сто уверен, что он сбежит. Знаешь, после такого я почти привыкла делить тебя с ним, - тихо смеясь, замечает Эл, и Питер понимает, что у него самая лучшая жена на свете.
А когда сбегает Нил, он понимает, что у него ещё и самая большая заноза в заднице.

И оно всё ещё никем не правилось. Следуя плану, UST

Они снова встречаются в тюрьме. В той же самой комнате. Даже охранник, что удивляет ещё больше, всё тот же. И всё также пялится в окно. Это наводит Питера на определённые воспоминания, которые он старательно гонит прочь. Не сейчас, пожалуйста, не сейчас. Хуже всего будет, если он ещё и возбудится впридачу ко всему прочему. Господи, за что же ты так со мной?..
--
Нил специально садится на ту же скамейку, равноудалённую как от окна, так и от решётки. И смотрит на реакцию Питера. Тот, понятное дело, держится как можно дальше от него. Несколько секунд он стоит около окна, потом опирается бёдрами о ближайший стол и смотрит в стену, как будто стена может соперничать своим видом с самим Нилом Кэффри. Нил поджимает губы: он догадывается, что Питеру может быть “немного” неуютно здесь, в обстановке, почти полностью воссозданной с того дня, но он хочет внимания Питера и считает, что имеет на это право, учитывая, что тот не посещал его всё это время. Выгоды в том, чтобы вести себя тихо, нет никакой, потому что тихий Нил Питера не интересует. Питера интересует Нил-мошенник, Нил, подделывающий облигации, Нил, играющий с ним в “Поймай меня, если сможешь”, даже несмотря на то, что Нил знает: Питер всегда поймает его.
Нил обращает на себя внимание Питера словами о Голландце. Он не против поговорить о ком-то другом, он просто хочет, чтобы Питер смотрел только на него. Чтобы по его лицу скользил взглядом, задерживался им на губах и вырезе оранжевой рубашки. Смотри на меня, мысленно приказывает Нил. Смотри на меня, потому что это всё, что у меня будет, когда ты уйдёшь отсюда и оставишь меня наедине с четырьмя стенами, койкой и столом.
Питер старается выглядеть равнодушным, деланно безразлично дёргает плечом, спрашивая, откуда Нил знает о Голландце. Нил сдерживает порыв фыркнуть: что за вопрос? У него было полно времени, чтобы узнать о жизни Питера практически всё. А как он это сделал, пусть останется его собственным маленьким секретом. Иначе какой ты мошенник, если позволил всё в себе разгадать?
На его предложение Питер отзывается насмешкой. Нил прикусывает язык, чтобы не съязвить или подколоть: письма – это довольно-таки романтично, хоть и закос под старину, и он бы хранил письма от Питера у себя очень долго, а холодными одинокими ночами перечитывал бы по несколько раз кряду. Судя по подписи, на которую он долго любовался ещё со странички из журнала посещений, почерк у агента ровный, аккуратный.
Приманить Питера удаётся только с помощью файлов в папке, которую он принёс с собой. Питер, наконец, решается сесть на скамейку напротив, и Нил даже чуть подаётся вперёд, жадно наблюдая за каждым движением и жестом Питера. Широкая скептическая улыбка при словах “Ты можешь вытащить меня отсюда”, чуть поджатые губы, взгляд карих глаз скачет со строчки на строчку, пальцы обхватывают листы и перемещают их в конец подборки. “Я не буду убегать” – недоверчивый прищур, поворот головы, он всё ещё как будто улыбается.
Нил рассказывает ему о ножном GPS-браслете, но Питер всё ещё насторожен.
- Подумай об этом, - во взгляде Нила, которым он беспорядочно мечется по лицу Питера, в заминке перед тем, как это произнести, выражается всё его отчаянье. Хотя сейчас больше к случаю было бы опять-таки же подколоть. Слова “Всегда бывает первый раз”, учитывая обстановку, звучат несколько двусмысленно.
Но Питер всё равно не понимает, не видит, быть может, не хочет видеть. Он извиняется, хвалит за попытку и уходит, напоследок дважды хлопнув по плечу. Короткие прикосновения обжигают, и Нил оборачивается, глядя ему вслед, стараясь запомнить.
Ночью он в растрёпанных чувствах разбивает лампочку, перечёркивая треклятые палочки. Почти четыре года, и теперь он снова вынужден гнить здесь столько же. Губы против воли шепчут: “Питер, забери меня отсюда, пожалуйста…”
--
Время давно за полночь, а Питер до сих пор сидит за столом в холле и прокручивает в голове события прошедших дней, останавливаясь на эпизоде со встречей Нила. Нет, не с той, что в тюрьме.
Питер находит его в старом доме, где обрывается след Кейт. Помещение выглядит жалко: на такое огромное пространство приходится только маленькая стремянка, велосипед, судя по виду, давно не используемый, лампа, завалившаяся на бок люстра в стиле хай-тек и… Нил. Нил, сидящий на полу, привалившийся спиной к колонне, сжимающий в руке бутылку.
Питер пытается понять, что он чувствует. Рад ли он видеть Кэффри, учитывая, сколько времени его избегал, не решался снова прийти к нему?
Лучи заходящего солнца пользуются возможностью узнать побольше о жизни людей, заглядывают в окно, не до конца закрытое жалюзи. Лучи заходящего солнца оглаживают черты лица Нила, ластятся к его белой футболке, но не прикасаются к бутылке. Питер, медленно подходя ближе, огибая колонну, смотрит на его тень. У тени красивый подбородок и девчачьи ресницы. У её оригинала красные, влажные глаза, в которых плещется боль, не спрятанная Нилом. Или, может, он не смог её спрятать.
Питер смотрит на бутылку, затем на Нила. Они ведут неспешную беседу, говорят о том, о сём, опять словно два давних знакомых, но всё это фоном, вторым планом. Первостепенно то, что в позе Нила сквозят печаль и боль, что он говорит: “Мы окружены” – как будто они оба сбежали из тюрьмы и хотели вернуть Кейт, как будто они оба - преступники. Как будто они на одной стороне. Питеру от этого немного странно, почему-то тепло и тоже капельку больно.
- А плевать, - говорит Нил в ответ на ещё четыре года, словно это какой-то глупый мальчишеский вызов, а не замкнутое пространство, не лучшего качества еда и условия проживания, и Питер в удивлении склоняет голову, пытаясь понять, храбрится тот или побег Кейт настолько сломил его.
Нил смеётся и, поднимаясь, сообщает про “этот же” костюм. Питер пожимает плечами и говорит что-то про классику. Он думает о том, что хочет трахнуть Нила снова, и о том, что сейчас не лучший момент, потому что тот подавлен и, наверное, лучше его обнять. Но Питер всегда считал себя немного некомпетентным в этой области, не знал, то ли следует обнять, то ли просто хлопнуть по плечу и соврать, что всё образуется.
Нил протягивает руку, и Питер улыбается, улыбается по привычке, хотя внутри всё орет, вопит, паникует: “Что он собирается сделать?”. Но ловкие пальцы всего лишь снимают тонкую красную полоску с пиджака Питера, с правого плеча.
Он просит о посещении в тюрьме, и Питеру потом вплоть до того самого дня снятся голубые, чуть влажные глаза и губы, шепчущие: “Помни, Питер, неделя”…
- На месте Нила ты бы не убежал ради меня? – спрашивает Эл, и Питер на мгновение теряется, неверяще качает головой, чуть улыбается, а потом задумчиво щурится и отклоняется на стуле, глядя на её довольную улыбку. Несколько месяцев спустя он скажет Нилу, что пустился бы в бега исключительно из-за него и сам не поймёт, насколько двусмысленно это будет звучать. Впрочем, как обычно. В голове проскальзывает мысль, что теперь Элизабет снова придётся делить его с Нилом. Потому что завтра его выпустят из тюрьмы под ответственность Питера. Потому что он так решил.
Обнимая Эл, слушая её тихое, спокойное дыхание, Питер лениво прокручивает факты из дела Нила в голове, смотрит в потолок и врёт себе, что это только для повышения эффективности работы ФБР. Что это для поимки Голландца. Что это ради улучшения контроля, ведь кто даст гарантию, что Кэффри не сбежит снова? Питер соглашается на эту сделку вовсе не потому, что испытывает к Нилу вожделение. Вовсе не потому, что не смог забыть то шестнадцатое июня за эти годы. Вовсе не потому, что голубые глаза снятся ему и в эту ночь тоже.
--
Нил вздрагивает и синхронно с Питером оборачивается, когда хозяин отеля шарахает синей потрёпанной ракеткой для малого тенниса по стойке, намереваясь убить то ли таракана, то ли муху. Просто прекрасно. То есть, ну, знаете, в тюрьме учишься быть неприхотливым, но, выйдя на свободу, он рассчитывал на нечто более… привлекательное. И это ещё мягко сказано.
- Мне обязательно оставаться здесь? – с крохотной надеждой на отрицательный ответ тихо спрашивает Нил.
- А ну-ка соберись, - говорит Питер и толкает пафосную речь, которую Нил автоматически пропускает мимо ушей, кивая в предположительно нужных местах и улавливая только отдельные фразы вроде “баксов в неделю”, “деньги лучшего не”, “Найдёшь что-то получше - хватайся за него”. А вот последнее – очень дельный совет, он мечтает воспользоваться им уже сейчас.
Нил говорит про одежду, но Питер морщится, просит его не протестовать и указывает на привлекательную афроамериканку у стойки:
- Посмотри на неё. В тюрьме такого нет. Совсем нет.
И вот в этот момент Нил понимает, насколько же он влип. Потому что Питер указывает ему на женщину. Намекает на что-то, зная, что Нил любит Кейт и что Нилу понравилось заниматься с ним сексом. Или не знает? Или он так и не понял? Хочется закрыть лицо руками и горестно застонать. Ну надо же так влипнуть! Ликуй, Кэффри: люди, которые говорили, что ты везунчик по жизни, сейчас могли смело разочароваться в собственном умении вешать на других ярлыки.
Питер, словно не заметив отразившейся на лице Нила смеси эмоций, продолжает объяснять. Вслушиваясь в слова, Нил смотрит на Питера и несколько секунд серьёзно сомневается в том, что именно этот человек, который стоит сейчас перед ним, жестикулируя свободной от пачки папок рукой, его поймал. Потому что Питер не обращает внимания на мелочи. А именно мелочи порою играют самую важную роль. Продумав всё до мелочей, можно такое устроить…
Краем глаза Нил видит, что за их разговором с интересом наблюдает старик. Бездомный, в старом, потрёпанном, грязном пальто и тёмной шапке, менее чем на треть скрывающей длинные, седые и наверняка нечёсаные волосы. Нил видит, как дневной свет, который искажается, проходя через немытое окно двери, прикасается к лицу Питера, серьёзному, но выразительному. Нил видит, что радужка глаза как будто становится больше, потому что зрачок, всё из-за того же света, наоборот, меньше.
Нил думает, что хочет нарисовать Питера. Нарисовать его лицо в различные моменты, с оттенками различных эмоций на нём. И самого Питера в принципе. В плаще, без плаща, в тот самом костюме, в котором он его поймал. И детально изобразить узор на тёмном галстуке. Хочет нарисовать его восхитительные руки с крепкими костяшками и выделяющимися под кожей венами, особое внимание уделить пальцам. На безымянном пальце левой руки у него красуется всё то же кольцо, что и несколько лет назад, а на среднем – небольшая, но всё ещё не зажившая ранка: Нил замечает её, когда Питер кладёт ему в руки пачку папок.
- Помни, две мили, - для того, чтобы подопечный лучше запомнил радиус своего передвижения, Питер даже обводит круг пальцем в воздухе и, тыкнув им же Нила в грудь, уходит, заметив напоследок, что встретятся они завтра в семь утра.
Нил несколько долгих секунд смотрит на то, как спина Питера вместе с ним самим покидает этот, с позволения сказать, отель, снова вздрагивает, чуть не выронив папки, когда синяя потрёпанная ракетка опять здоровается со стойкой (тараканы здесь чертовски живучие, надо полагать), и вздыхает, второй раз за этот недолгий промежуток времени думая, насколько же он влип. Афроамериканка ещё чуть-чуть приспускает свою куртку и, склонив голову набок, отчего массивная золотая серёжка слегка покачивается в правом ухе, приветливо улыбается.
--
Когда Питер видит Нила в костюме, в голове прочно занимает свои позиции всего одна мысль, неприличная и неуместная: “Валить и трахать”. Нет, оранжевый ему действительно идёт, он всем преступникам идёт, но это… костюм сидит как влитой. Зато шляпа смотрится совершенно несерьёзно и почти сбивает весь настрой. И то, что это “Devore”, Питера, честно говоря, не волнует совершенно. А про мультяшного персонажа он добавляет лишь из чувства противоречия самому себе. Нил смотрится стильно и привлекательно, чего себе не может позволить Питер, вечно занятый работой и поимкой мошенников. Не то чтобы он хотел за свои труды больше денег, просто… ну да, он завидует. Можно признаться в этом хотя бы самому себе. Шикарный дом, хозяйка, которая была замужем за правонарушителем и теперь готова держать у себя такого же, только помоложе, её внучка, изучающая искусство, и даже чёртов кофе! Из-за кофе завидно больше всего, потому что в бюро такого счастья днём с огнём не сыскать. Кофе – это особый пунктик, всё остальное не имеет особого значения. Он может пить дешёвое пиво и носить не шёлковые галстуки за Бог знает сколько долларов. Ради его же блага его фотографии не появляются в газетах, так что краснеть от стыда не придётся.
Питер говорит. Говорит очень много. Это часто происходит, когда он находится рядом с Нилом. Какое-то патологическое желание вбить в его голову осознание правильных вещей. А ещё это помогает отвлечься о мыслей о сексе. Когда Питер находится рядом с Нилом, такие мысли тоже часто его посещают. В какой-то момент он чувствует себя подростком, и это немного сбивает с толку, а потом раздражает. Как если бы он слишком много времени проводил с девочкой, которая ему нравится, но не мог ничего сделать. Приходится напоминать себе про жену и старательно забывать шестнадцатое июня. Не получается, естественно, но попытки он не оставляет до сих пор. Возможно, именно потому, что он так отчаянно сопротивляется, не хочет принять это хотя бы просто как факт, оно и закрепляется в памяти всё сильнее, но эту мысль, как и многие другие, Питер яростно отбрасывает прочь и даже не рассматривает как возможный вариант.
У Нила честные глаза и серьёзный вид. Именно когда он делает такое лицо, а ещё слишком много кивает, Питер перестаёт ему верить. Эта игра на публику не для него, эти щенячьи глазки должны действовать на кого-то другого. На него же действовали только слёзы, и то женские. Кэффри, слава Богу, женщиной не был и склонности к внезапным всплескам эмоциональности отрицательного характера не проявлял. Во всяком случае, прежде.
Нил постоянно добавляет про кофе, перебивает, что-то спрашивает, балуется со шляпой, то надевая её на голову, то сжимая в руке, в общем, ведёт себя как ребёнок, и в какой-то момент Питера посещает бредовая мысль, будто именно с ним он и имеет дело. С ребёнком. Гримасничество, подколки, эти широкие улыбки во все тридцать два, подобие провокаций… Хочется нервно засмеяться от внезапного понимания. Он испытывает вожделение к ребёнку. Заслуженный агент ФБР Питер Бёрк с этой минуты может смело звать себя педофилом. И плевать, что этому ребёнку за тридцать, вы только посмотрите на него: строит из себя гения детективных историй, в которых преступник всегда ускользает от главного инспектора, в качестве подарка оставив фирменную безделушку, визитную карточку или записку-издёвку, намёк вроде приглашения посетить музей древностей. Даже сейчас, когда на его лодыжке ножной GPS-браслет.
- Кажется, это какая-то итальянская обжарка, - в задумчивости бегая взглядом где-то на уровне потолка, замечает Нил, и терпение Питера лопается подобно воздушному шарику, который проткнули острой иголкой.
- Иди в машину, - командует он и указывает рукой в сторону выхода, если вдруг этот великовозрастный Питер Пэн вздумает подурачиться и заблудиться. И вслед за ним сам покидает дом, в котором каждый предмет интерьера стоит не менее миллиона долларов. Стоит неаккуратно повернуться – и по гроб жизни не расплатишься за какую-нибудь вазу династии Цин или каноп самого Тутанхамона.
--
Нилу не нравится говорить об отношениях. Нилу не нравится говорить о Кейт. Потому что Кейт где-то далеко, и он хочет её найти, в чём не собирается пока признаваться. Но у Питера скоро годовщина, и он считает, что Нил, как настоящий романтик, может помочь ему с выбором “чего-то особенного”. Нил не перестаёт удивляться этому человеку: он живёт с любимой женщиной уже десять лет, но не знает, что ей нравится, зато о преступнике, которого преследовал несколько лет, выяснил практически всё, наверное, наизусть выучил его личное дело. Нил не удивится, даже если Питер подарит ему однажды на День Рожденья или Новый Год нижнее бельё его любимого цвета, материала и марки, не говоря уже о подходящем размере. Или скажет с точностью, достойной математика, сколько веснушек у него на правом плече.
К счастью, в этот момент заходит Диана и сообщает о намерении Хэйгена уехать из страны, уже заказаны билеты. Нил неслышно облегчённо вздыхает и сдерживает улыбку. До сих пор не верится, что он теперь работает на организацию, которая обычно сажает за решётку таких, как он. Ещё больше не верится в то, что они с Питером – хорошая команда. В то время как Нил работает с мелочами, Питер раздаёт указания, делает общие выводы, разбирается с бумагами, ордерами, группами, планом захвата, берёт на себя все масштабные задачи. Кажется, что они идеально дополняют друг друга, и Нила это немного пугает, потому что так обычно говорят про влюблённых. А у него уже есть любимая, которую он должен найти, вернуть. Ведь он так долго искал её, потом почти потерял, попав в тюрьму, и… Ему нельзя влюбляться в Питера. Эта мысль держит всё под контролем, не даёт панике распространиться, но сам Нил только ещё больше себе противоречит. Он понимает, что испытывает к Питеру не только вожделение, но ещё и определённое уважение. Иногда считает его забавным, любит его морщины на лбу, которые становятся заметнее, когда он в удивлении приподнимает брови или хмурится. Хочет нарисовать, а это очень плохой знак, потому что Кейт, например, он никогда не хотел нарисовать. Возможно, потому, что она всегда была поблизости, и он мог любоваться ею денно и нощно. Но это ведь не причина, верно? Нилу страшно, потому что влюблённость тянет за собой любовь, а любовь – боль. Чаще всего. И влюбиться в Питера – это очень, очень глупая идея. А на слово “нельзя” его подсознание действует так же, как у любого ребёнка: хочется ещё больше, чем прежде.
Нилу страшно, но он идёт на склад, где Хэйген подделывает облигации, и в награду, когда всю шайку заковывают в наручники и ведут к машинам, получает Питера, сидящего рядом с ним на столе, заваленном провокационными бумагами, грозящимися добавить Голландцу ещё пару лет в тюрьме. Питер улыбается чуть ли не шире Чеширского Кота, в уголках глаз собираются морщинки, и словно весь светится от того, что они поймали плохого парня. Они оба болтают ногами и почти соприкасаются ими. Бедро Нила настолько близко к бедру Питера, что уже чувствуется тепло тела, даже через чёрные брюки классического костюма “Devore”. Рукава пальто (у Нила правый, у Питера левый) слегка трутся друг о друга, когда два бравых борца с несправедливостью устраиваются на столе поудобнее.
- Знаешь, теперь у нас счёт три-ноль, - донельзя довольно сообщает Питер, и Нил косится на него с улыбкой: - Может, я плохо стараюсь?
А утром следующего дня Нил получает собственный значок агента ФБР и смеётся от счастья.
- Ты – консультант и в моём распоряжении на четыре года, - говорит Питер и тут же спрашивает, словно не знает ответ: - Согласен?
Нил улыбается и думает, что это похоже на брак. Такой, знаете, пробный брак. На четыре года. И если они приноровятся друг к другу, приживутся, то потом сделают всё по-настоящему. Мысль довольно глупая, но с языка чуть не срывается: “А как же первая брачная ночь?” Первую их брачную ночь, как и последующие шесть, Питер проведёт в отпуске с Элизабет. И это ничего, потому что она прекрасная женщина и она делает его счастливым. А Нил пока может заняться поиском информации о Кейт…
--
Питера удивляет и восхищает то, насколько внимателен Нил к различным мелочам. Получив значок, он снова говорит про тот же самый костюм (видимо, он ему действительно понравился), во время дела Говата Нил тут же замечает подаренные Элизабет часы, которые смотрятся на руке Питера довольно необычно и в итоге оказываются очень неудобными.
Питера удивляет то, насколько хорошо они работают вместе. Он, правда, часто не доверяет Нилу и всякий раз боится, что тот сбежит. Снова. Потому что, рискуя собой на операциях, Нил заодно избавляется от браслета, и кто знает, что может в итоге случится. Не захочет ли он взяться за старое, украсть какую-нибудь дорогую безделушку, спрятать во внутреннем кармане пиджака кольцо с бриллиантом или перевести на какой-нибудь нелегальный счёт пару миллионов, обставив главу мафии или богатого зарвавшегося аристократа.
Питера удивляет то, что к Нилу хорошо относится Хьюз. То есть, конечно, были бы проблемы, если бы он относился к нему иначе, но в чём причины такого поведения? Настолько верит в способность Питера удержать Нила от опрометчивых поступков и лишить всех возможностей лезть на рожон, рисковать собой и притягивать к себе неприятности? Ах да, и не забыть про постоянную опасность. При всём уважении, немного глупо. Впрочем, благосклонность к Нилу проявляет не только он. Эл просит передать ему привет, когда они прощаются, перед тем как разбежаться каждый по своим делам. Джун держит его в своём шикарном доме, не опасаясь ни за одно из своих сокровищ. Даже члены команды, команды Питера, привыкают к Кэффри. Выполняют его просьбы, находят для него информацию.
С выходом Нила из тюрьмы в жизни Питера вообще появляется очень много удивительного. И он не может понять, хорошо это или плохо, как следует к этому относиться. С одной стороны, ему и так хватает всяких неожиданностей на работе, с другой же… С другой, Нил иногда прикасается к нему. Разумеется, не это главное. А то, что он помогает раскрывать преступления и ведёт себя как пай-мальчик. Хотя это касается только радиуса в две мили. В остальном же он демонстрирует мастерство импровизации, которое порою дорого ему обходится. Но, видимо, Нил живёт по пословице “Риск – благородное дело”. Или же просто любит адреналин. Нельзя винить человека в том, что он ищет приключений на свою задницу, не так ли?
Нил приходит к нему домой и треплет по голове Сатчмо. Нил приходит к нему домой и очаровывает Элизабет. Нил приходит к нему домой и обсуждает с ним детали предстоящей аферы. Делом после того, как в расследование вмешивается Кэффри, это называть просто неприлично. Или данное слово приобретает двойной смысл, при котором “дело” обозначает какой-то бандитский налёт, прости Господи. За заголовки газет, появись такие на самом деле, Хьюз им обоим открутил бы головы. “ФБР играет грязно против парней, замешанных в грязных делах!”, “Заключить сделку с мошенником, чтобы ловить других мошенников – новые методы работы ФБР, об их эффективности читайте на развороте!”.
Нил играет со шляпой, подкалывает по поводу кофе, носков и галстука, копается в отчётах и показаниях свидетелей, словом, ведёт себя как нормальный человек, и вскоре Питер ловит себя на том, что начинает к этому привыкать. Это немного странно – вписать в свою жизнь человека так легко и быстро и заметить это только спустя несколько дней, но Нил – исключение из правила, и, как подсказывает опыт Питера, даже не из одного.
Единственное, что тревожит Питера помимо темы недоверия, так это то, что его желания никуда не исчезают. Они затихают на какой-то период времени, но только для того, чтобы ещё ярче напомнить о себе позже. Эротическим сном, волной тепла по телу от случайного прикосновения Нила, неприличными картинами во время перерыва на чашку кофе. Питер не знает, что с этим делать, как бороться, и поэтому старается просто игнорировать. И надеется, что это не выйдет ему однажды боком.
--
Нил ищет Кейт. Нил сходит с ума, радуясь каждой крупице информации о ней, каждому новому кусочку паззла. Он, конечно, улыбается и делает вид, что всё хорошо, но это выматывает. Ему тяжело, и иногда кажется, что ничего не получится, ни к чему в итоге не приведёт, и он вскакивает с кровати в холодном поту, и снова ищет, смотрит, пытается отвлечься. Вино, фотография, вид на Манхэттэн, Питер, вдох-выдох…
С Питером почти сразу же возникает проблема. Одна большая и очень серьёзная проблема, которая носит название “недоверие”. Да, он имеет право, но Нилу всё равно немного больно и обидно, и это ещё один тревожный знак, потому что волновать подобное его не должно. Только сейчас Нил осознаёт, насколько тяжело им обоим. Они хорошо работают, но их обоих это, похоже, удивляет. Питер называет их партнёрами, и это очень приятно, но на самом деле… насколько проще было, когда они были по разные стороны баррикад! Недостижимая мечта, зато каждый знал свою роль, знал то, чем должен заниматься. Один убегает, другой догоняет. Один крадёт, другой сажает (ну, или старается засадить) его за это в тюрьму. А теперь они на одной стороне, но каждый остаётся тем же, кем и был. Питер понимает, что старые привычки так просто не вытравить из человека. Тем более это нельзя сделать, если сам человек этого не хочет. И так же хорошо это понимает Нил, которому пока вообще нет никакого дела до изменения собственных "особенностей". Он даже на одном из дел по привычке тащит бумажник у Питера. В шутку, конечно, но как легко это сделать! Простота подобных действий завораживает и манит его до сих пор.
Нил тоже не доверяет Питеру. Не доверяет до тех пор, пока тот не показывает кольцо. То самое, что на пальце у человека, положившего руку на плечо Кейт. И всё то напряжение, что успело накопиться за эти дни, отпускает, и Нил сдерживает ликование и облегчение. Было тяжело, больно и плохо сомневаться в Питере, и он бы никогда не подумал, что тот способен на такое. Этические стандарты и мораль просто не позволили бы ему это сделать. И почему Нил не подумал об этом раньше?..
После этого он без колебаний говорит, что доверяет Питеру, и тот оправдывает его ожидания. Рука Питера не тёплая, горячая. Во всяком случае, именно так думает Нил, потому что, намереваясь сделать массаж сердца, Питер продержал её на груди Нила минуту или две, а жгло потом ещё целых пять, и сердце колотилось как после марафона.
- Ты меня подстраховал? – спрашивает Нил, словно не уверен в том, что случилось.
Питер улыбается, довольно, открыто и чуть ласково, щурится куда-то вдаль, одними губами отвечая: “Да”. И в тот момент они ближе друг к другу, чем когда-либо за все эти дни, несмотря на совместное попадание в неприятности, расследования, разговоры, на всё, что происходило с того мгновения, когда он вышел из тюрьмы с этим ужасно неудобным, натирающим лодыжку браслетом на ноге.
Когда Фаулер подставляет Питера, Нил сразу же бросается на помощь. Ну, предположим, не сразу, но на эту мысль его наталкивает и её же одобряет Элизабет. Так что если Питер устроит ему головомойку, Нил не прагматично, скорее задумчиво отмечает, что потом все стрелки можно будет перевести на Эл. Хотя и свою выгоду из этого он, разумеется, тоже извлечёт.
Всё налаживается, и Нилу, несомненно, это нравится, они объединяется, забывая о своих разногласиях, против общего врага, но есть одна проблема, которая не относится к недоверию, больше к личным ощущениям и желаниям. И проблема эта – прикосновения Питера. Не то чтобы Нил против, наоборот, он рьяно “за”, но ему необходимо нечто большее, чем дружеские похлопывания по плечу и объятия как возможность выплеснуть эмоции после сложной, пропитанной напряжённым ожиданием операции. Питер прикасается к нему и, кажется, не замечает реакцию на это. Нил не сторонится, это выглядело бы странно, но потом долго не может прийти в себя, на какое-то время выпадает из реальности. Нил снова справляется сам, закрывая глаза, прикусывая губу, и злится, потому что это даже хуже тюрьмы. Там он хотя бы не видел Питера каждый день, не чувствовал чрезвычайно остро его прикосновения. Он всё ещё связан по рукам и ногам, может только получать, но не отдавать, смотреть, но почти не трогать.

Часть 3 в комментариях, в пост больше почти не влезает.

Часть 4.

Часть 5 + UPD. Дополнение к ней в 2 кусках.

запись создана: 30.10.2011 в 21:21

@темы: Персонажи: Нил, Персонажи: Питер, Персонажи: Элизабет, Фанфики